Этот день в истории"

2 апреля 2019 года вышел альбом американского рок-музыканта Тони Кэри (Tony Carey). Пластинка получила название "Lucky Us".

Энтони Лоуренс Кэри - музыкант, композитор, продюсер и автор-исполнитель американского и европейского происхождения. В начале своей карьеры он был клавишником группы Rainbow. После ухода в 1977 г. он начал сольную карьеру, выпуская альбомы как под своим именем, так и под псевдонимом Planet P Project, а также продюсируя и выступая с другими исполнителями.

В апреле 2019 года Кэри выпустил Lucky Us, возвращение к более простым темам, основанным на повествовании о людях. «Я написал шесть уроков политической истории; я думаю, что сказал все, что мог сказать об этом на некоторое время ...« Lucky Us »также о выигрыше в лотерею жизни». Тони Кэри — американский музыкант-мультиинструменталист, вокалист, продюсер, композитор. Наиболее известен как клавишник золотого состава группы «Rainbow» 1976-1977г. У Тони Кэри удивительная способность выпускать талантливые альбомы и в то же время оставаться не популярным. Наверное ни один из современных композиторов не написал за свою творческую карьеру столько мелодичных песен. Его практически не передают по радио, не пишут о нём СМИ... После «Rainbow» выступал как сольный артист и сессионный музыкант. Очень спокойный и видимо личный альбом Тони, как тоска по прошлому. Тем, кто ждет на альбоме рок, его здесь нет. Этакий альбом - размышление. Хорошего Всем настроения! Не печальтесь, всё будет так, как и должно быть. Просто берегите себя.

Глубоко личный альбом, наполненный неподдельной красотой. «LUCKY US» стал первым сольным релизом Тони Кэри за более чем восемь лет, и это глубоко личный альбом, в котором он рассказывает о своей семейной жизни в двенадцати прекрасно сыгранных, трогательных композициях, основанных на его игре на фортепиано и вокале с некоторыми вкраплениями оркестровых партий. Первоначально выпущенный в Европе в 2019 году, «LUCKY US» наконец-то дебютирует в США на лейбле Renaissance Records.

Если бы он перестал играть после записи культового вступления к «Tarot Woman» и влиятельного соло к «A Light In The Black» в суперклассической композиции «Rainbow Rising», то статус Тони Кэри в музыке был бы обеспечен, даже если бы он больше не записал ни одной ноты. К счастью, он не остановился на этом. Спустя более 40 лет и 30 альбомов Кэри только что выпустил свой последний и самый личный на сегодняшний день альбом. Мик Бёрджесс позвонил ему, чтобы поговорить о историях, связанных с его новым альбомом, о его времени в Rainbow и о его планах на серию новых релизов в ближайшие месяцы.

Ваш новый альбом Lucky Us только что вышел. Вы довольны откликами, которые получили?

ТОНИ КЭРИ - Нам ПовезлоОн вышел совсем недавно, но реакция была фантастической, и он действительно набирает популярность, даже в Америке, что удивительно. Я очень доволен тем, что люди говорят о нём.

Когда вы начали работать над альбомом?

Некоторые из историй, о которых я пишу, относятся к 50-м годам, но я начал работать над настоящим альбомом около 5 лет назад, после того как мне сделали последнюю операцию по удалению рака. В течение 10 лет у меня было 6 операций по удалению рака мочевого пузыря, которые сопровождались всевозможными осложнениями, я пережил развод и был подавлен. Какое-то время я играл в группе с Юргеном Блэкмором, это была скорее моральная поддержка, потому что он мой друг. Тогда я познакомился со своей нынешней женой Марион, которую вы можете увидеть на обложке альбома. Я думал, что старею, в этом году мне 66 лет, и какое-то время я сомневался, стоит ли мне записывать ещё один альбом.

Что заставило вас решиться на это сейчас?

Мэрион вдохновила меня на это, и первой песней стала Lucky Us. С тех пор я выпустил ещё четыре альбома, но Lucky Us стала отправной точкой. Единственное, о чём я никогда не писал, — это о себе. Люди просили меня написать книгу, но я ненавижу все эти рок-н-ролльные книги о наркотиках, сексе и выбрасывании телевизоров из окон. Я не хотел этого делать. Я сидел в саду с Марион, и она расспрашивала меня о моём детстве, и я подумал, что пришло время рассказать эту историю. Я хотел избавить мир от холода и сделать его немного теплее, ведь это всё, что мы можем сделать.

Что вдохновило Lucky Us?

По сути, я начал думать о том, как мы росли и через что нам всем пришлось пройти. «Нам повезло» — это о нескольких вещах. Во-первых, моему отцу не пришлось идти на войну, так как он был сельскохозяйственным рабочим и имел отсрочку. Он переехал в Тёрлок, штат Калифорния, на Хоки-роуд, где я вырос. У меня было три брата, и мы росли, не подозревая обо всех проблемах, которые происходили в Алабаме. «Нам повезло» — это также наша история. Я впервые встретил свою жену 30 лет назад, но мы потеряли связь. Позже мы столкнулись друг с другом в аэропорту Франкфурта, она вспомнила меня, и мы продолжили с того места, на котором остановились, и в итоге поженились. «Нам повезло» — это ещё и о выигрыше в жизненной лотерее. Нам не приходится пить грязную воду, нас не бомбили, и у нас достойный уровень жизни по сравнению со многими людьми на этой планете. В буквальном смысле это наша история любви, но в более широком космическом смысле это означает: перестань ныть и смотри вперёд, потому что у нас всё действительно хорошо.

«Дорога Соколиного Глаза» — это яркая история о вашем детстве и беззаботных днях, проведённых на свежем воздухе в сельской местности. Я думаю, что многие люди определённого возраста могут вспомнить те времена, когда не было интернета, когда они целыми днями играли на улице и возвращались домой только к чаю.

Я часто слышал это от людей нашего поколения. Мы гуляли весь день, без велосипедных шлемов, без родителей-наседок, без айпадов, без ничего. Мы играли на качелях «Джунгли Джим», падали с них, поднимались и снова качались. Мы гуляли весь день и возвращались только на обед. У меня были потрясающие родители, которые всегда меня поддерживали. Это воспоминания о моём детстве.

Ты возвращался туда с тех пор, как уехал?

Есть поговорка, что ты никогда больше не вернёшься домой. Ты не можешь вернуться, потому что дома, куда можно вернуться, больше нет. В Тёрлоке, штат Калифорния, уже не 7000 человек, а 80 000. Хокай-роуд теперь называется Хокай-авеню и имеет шесть полос для движения. Если ты вернёшься домой, там никого не будет. Все они умерли или уехали. Что случилось, то случилось, и вам не стоит беспокоиться о том, чтобы вернуться туда, где вы были. Продолжайте смотреть вперёд и не оглядывайтесь назад. Это одна из тем альбома Lucky Us, но я всё ещё слышу хор в церкви и чувствую запах лета в воздухе, и это воспоминание о Хоки-роуд.

В нём также говорится о том, что твой папа купил тебе клавиатуру. Ты пришёл в музыкальную семью?

У нас не было денег. Я был очарован церковными органами. В городе, где я жил, было больше всего церквей для маленького городка с населением 6000 человек. Там было что-то около 85 церквей или что-то в этом роде. Звук церковного органа просто покорил меня, и во втором куплете песни Hawkeye Road говорится, что я понял, чего хочу, и это был 1959 год, мне было 5 лет, когда я услышал церковный орган.

Что вы почувствовали, когда получили свою первую клавиатуру?

Денег было мало, и мой отец много работал, а моя мать не работала, как не работали женщины в 1950-х, и нужно было кормить троих детей. Каким-то образом он нашёл 250 долларов, а в 1950-х это была куча денег. Это был орган Лоурея, а у крутых парней на другой стороне дороги были органы Хаммонда, но я мог играть на нём «96 слёз», «Глорию» и «Дом восходящего солнца». Мой брат знал, как подключить его к маленькому гитарному усилителю и заставить его звучать. Я выучил первые три альбома The Doors на этом органе, нота за нотой. Я был полностью самоучкой. В те дни двери не запирали, так что я почти каждый день ходил в церковь, дверь всегда была открыта, и я бренчал на расстроенном пианино, которое у них было. Никто не говорил мне, что я не могу этого делать, и мой отец прознал об этом, будучи проницательным и сострадательным человеком. Это был мой 14-й день рождения, и я ничего не ожидал, думаю, я надеялся на какие-нибудь комиксы или что-то в этом роде. Мимо моего дома проехал пикап, накрытый белым брезентом, но я разглядел на нем музыкальный инструмент, когда он проезжал мимо, но он обернулся, и на нем был мой орган Лоури. Это был самый важный день в моей жизни, и я никогда, ни за что его не забуду. У меня его больше нет, но в альбоме есть его фотография. Как только в 16 лет я стал настоящей звездой рок-н-ролла, я купил себе «Хэммонд».

Ваши родители, должно быть, очень поддерживали ваши музыкальные амбиции?

Вот какими классными были мои родители. Они отдали нам гостиную и позволяли нам играть, играть и играть, а сами сидели в маленькой пристройке, которую построил мой папа, чтобы они могли сидеть и разговаривать или слушать радио. Они так и не вернули нам ту гостиную. Для меня играть было всё равно что летать, и с тех пор ничего не изменилось. Это была Хоки-роуд.

В альбоме, полном сильных, трогательных мелодий, «Ветер», пожалуй, самая трогательная. Что вдохновило вас на написание этой песни?

У меня есть четыре дочери. Самой младшей 20 лет, самой старшей 46. У меня есть люди, которых я люблю, и люди, о которых я забочусь. У всех нас есть такие люди. Когда становишься немного старше, понимаешь, что должен быть рядом с ними, что бы ни случилось. Ты делишься с ними своим жизненным опытом, оказываешь им сострадательную поддержку и безусловную любовь. Мы живём в пугающие времена, когда Дональд Трамп может угрожать Северной Корее огнём и яростью, и я понял, что живу в 40 километрах от Франкфурта, который является одной из главных финансовых столиц Европы. Однажды я прочитал, что на Франкфурт нацелено 250 ядерных боеголовок. Впервые после окончания холодной войны все говорят о ядерном уничтожении. Если бы они выстрелили по Франкфурту, это было бы невероятное световое шоу, но без особого предупреждения. Я подсчитал, что ударным волнам потребуется три с половиной минуты, чтобы добраться сюда, где я живу. Я сказал жене, что если это произойдёт, мы сядем в садовое кресло под последней вишней в саду, будем смотреть световое шоу, а через три с половиной минуты поднимется сильный ветер, и всё исчезнет. Это сострадательная обязанность — заботиться о тех, кого вы любите, но вы не можете остановить ураган, вы не можете остановить наводнение, но вы можете быть рядом. Итак, я не могу остановить ветер, я не могу снова сдержать воду, но я буду любить вас и буду рядом до конца. Такова история, основанная на пламенной речи Дональда Трампа. Я называю такие песни «таблетками с мышьяком в шоколаде», потому что, когда ты погружаешься в историю, ты думаешь: «О, хорошо».

Несколько лет назад у вас диагностировали рак, и в песне Hallelujah (I’m Alive) рассказывается о тех временах. Когда вы проходили через это?

В 2009 году мне поставили диагноз. Тогда кто-то предложил мне создать группу с моим приятелем Юргеном Блэкмором под названием Over The Rainbow. Я не делаю каверов, но я подумал, что это будет похоже на настоящую Rainbow, где мы просто расслабимся и будем играть, как в 70-х, но это превратилось в музыкальный автомат Джо Лина Тёрнера, и он хотел играть 4-минутные песни, что, по правде говоря, было его видением всего этого. Ему было за 80, а мне было за 60, и я был не прочь повеселиться. В разгар этого веселья у меня диагностировали рак мочевого пузыря, и мне удалили много органов, не орган Хаммонда, но всё остальное.

Что заставило вас заподозрить, что что-то не так?

Я заметил каплю крови там, где её быть не должно, и сразу же пошёл к врачу. И снова я подумал: «Нам повезло», потому что здесь, в Германии, медицина бесплатная, так что нам очень повезло, что у нас есть доступ к здравоохранению, которого нет в Америке. Через полтора дня я уже лежал в больнице на операции. Больница — хорошее место, чтобы заболеть. Рак был в порядке, но меня заразила устойчивая к антибиотикам супербактерия. За восемь часов я излечился от рака, но тогда-то и начались инфекции. У меня четыре раза был сепсис, а смертность от него составляет 70%. Врачи сказали моей младшей дочери, что, возможно, сейчас самое время попрощаться с папой. Она сказала: «Ни за что, вы не заберёте моего папу». Я лёг под нож, меня вскрыли, и когда я очнулся, у меня была только одна мысль: «Аллилуйя, я жив». Я плакала, и она плакала, и я написала эту песню в тот же день. Я так гордилась ею и была так благодарна, что песня просто вышла наружу.

У меня был почти такой же рак, как у Ронни Джеймса Дио. Я не слышал о нём много лет, но всегда поддерживал связь с Венди. Я спросил её, что случилось. Она думала, что его рак был вызван жизнью в дороге, тем, что он ел, и недостатком сна. То же самое было с Джимми Бейном, он умер на круизном лайнере от невыявленного рака лёгких. В Америке ему даже не дали медицинскую страховку. Джимми был моим боевым товарищем. Мы были двумя панками, выступавшими против рок-звёзд. С Ронни всё было в порядке, но Ричи и Кози были слишком заносчивы.

Джонни Бой рассказывает историю солдата, который не вернулся, и о том, как это повлияло на его семью. Это песня о конкретном человеке или о тех, кто уходит и никогда не возвращается?

Речь идёт о человеке, которого я знаю, но во время предвыборной кампании 2016 года Трампу снова удалось оскорбить патриотически настроенную мусульманскую семью. В Америке столько же мусульман, сколько евреев, и гораздо больше, чем индусов. Многие из них служат в армии, потому что они патриоты и выросли в Америке. Суть всех религий в том, чтобы не быть придурком, а если ты придурок, постарайся стать лучше. Итак, Трамп оскорбил эту мать, получившую Золотую звезду за то, что потеряла сына в бою. В этой песне поётся о матери, у которой на глазах слёзы, потому что остался ещё один брат, которого нужно принести в жертву, и он пропал без вести, и она боится, что он станет её второй Золотой звездой. Я назвал мальчика в песне Джонни в честь песни времён Гражданской войны в США. Он пропал без вести в Афганистане, его мать уже потеряла сына, и у неё на окне висит Золотая звезда, и она до смерти боится, что получит вторую. Вот о чём эта песня.

Является ли «Песня на ночь» советом, который вы получили от своих родителей и передали своим детям?

Примерно так говорил мне мой папа, когда я был ребёнком. Первое слово, которое учится произносить любой ребёнок, — это слово «нет», а следующее слово — «почему?». Папа укладывал нас спать, разговаривал с нами и рассказывал о Вселенной, океанах и тому подобном. Он всегда заканчивал тем, что выключал свет и говорил, что мы не должны заставлять его возвращаться, но всегда добавлял: «Просто помни, что ты можешь быть тем, кем хочешь быть, если ты тянешься к луне, то, по крайней мере, коснёшься неба». В последнем куплете мы возвращаемся к главной теме альбома: «Я буду рядом с тобой». По сути, он говорил: «Выключи свет, и я всё равно буду рядом с тобой, когда ты проснёшься утром».

Было ли это для вас настоящим катарсисом при создании этого альбома?

Невозможно записать всё, что крутится у тебя в голове. Этот альбом был особенно сложным, потому что в прошлом я продюсировал Джо Кокера, Джона Мэйолла и The Bluesbreakers, я продюсировал многих людей, и у меня большой опыт работы с гитарой, барабанами и бас-гитарой, которые я могу довольно легко собрать вместе. Самое сложное, что я когда-либо делал, — это фортепианный альбом с небольшим оркестровым сопровождением, который звучит так, будто кто-то поставил микрофон в комнате с парой струнников. Это может показаться скучным, а я искал что-то более масштабное. Я больше никогда не буду записывать альбом с фортепиано и оркестром, если только кто-то другой не будет его записывать, это было так сложно. Я микшировал его 30 раз и всё равно не доволен результатом. Технически было очень сложно добиться той теплоты, которую я искал. На самом деле мне нравится, но я настоящий перфекционист. Если я собираюсь сделать это без надежды на то, что кто-нибудь когда-нибудь это услышит, то, по крайней мере, я собираюсь сделать это как можно лучше, и мне всё равно, сколько это займёт времени. Я делал это в расчёте на то, что я слишком стар и никто не захочет это слушать, я пережил рак и устал, у меня есть внуки, может, мне стоит поехать в Норвегию, порыбачить на лосося и расслабиться, но на самом деле мне есть что сказать. Я сидел в саду с Марион, она расспрашивала меня о детстве, и я подумал, что пришло время рассказать эту историю. Я хотел убрать холод из этого мира и сделать его немного теплее, что на самом деле всё, что вы можете сделать.

Ваша карьера в музыкальном бизнесе длилась более 45 лет. Что вы думаете об этом, оглядываясь назад?

Когда мне было 18, я бросил школу и создал группу. Нам повезло, и мы подписали контракт со звукозаписывающей компанией. Они привезли нас в Лос-Анджелес, и Ричи Блэкмор услышал, как я играю. Он хотел, чтобы кто-нибудь присоединился к нему, и услышал меня через восемь бетонных стен. Я не был настоящим рокером, но мне нравился хороший рок. В 1981 году мне снова повезло: Geffen Records только начинала свою деятельность, а я уже три года жил в Германии, постоянно записывался и просто учился на практике. Я никогда не был певцом, никогда не писал тексты и просто развлекался, изобретая техно после того, как послушал Kraftwerk и Can. Я экспериментировал с драм-машинами, создавая музыку разных жанров, и в итоге подписал контракт с Planet P Project с крупным американским лейблом. Я снимался на MTV, и в то время существовало около 12 видео на MTV, и у меня было два из них. Я жил в квартире с одной спальней во Франкфурте, каждый день ходил в студию, а в Америке происходили все эти события.

Чувствовали ли вы, что в тот момент начали пожинать плоды своего упорного труда?

Мой менеджер заключил со мной сделку, а затем заключил сделку со звукозаписывающей компанией, так что вместо того, чтобы заключать сделку с Geffen Records, это сделал он, и лейбл заплатил ему, а он должен был заплатить мне, но не заплатил ни цента. Итак, мои первые семь синглов попали в чарты в Америке, и я стал номером один на рок-радио, но так и не увидел ни цента. Я знал, что записи были золотыми и платиновыми, потому что я написал песни и получил авторские отчисления, но я отказался от авторских прав и не получал никаких гонораров, и это продолжалось долгое время, потому что я был молод и глуп, мне было всего 25 лет. Я дважды подавал в суд на этого парня, и он дважды становился банкротом, так что к тому моменту я был по-настоящему разочарован в звукозаписывающем бизнесе. Перенесёмся на 10 лет вперёд, в 1994 год, и East West Records стала Universal, как и все остальные. Они отправили меня в Нью-Йорк, в студию Quad на Таймс-сквер. Они заплатили 450 000 долларов за альбом, который я записал под названием Cold War Kids с продюсерской командой Марка Коэна. Я получил твёрдое обещание, что они выпустят его по всему миру, чтобы я мог воспользоваться успехом, который имел в 80-х. В итоге он был выпущен в Норвегии, Швейцарии и Германии, но не в англоязычных странах. Когда они не захотели выпускать его и продвигать, я пришёл в звукозаписывающую компанию с чеком и сказал, что ухожу, и в тот момент я покинул музыкальный бизнес в 1994 году. Чего я не покинул, так это музыку. Я ненавижу музыкальный бизнес. Там так много акул, которые съедят тебя, выблюют и снова съедят. Это было бы нормально, если бы в этом был хоть какой-то элемент человечности, но его нет. Итак, с 1994 года я выпускал по альбому в год, и у меня есть около 43 официально не выпущенных альбомов, права на которые принадлежат мне. Мне не нужно ни у кого спрашивать разрешения на использование моей музыки.

Было ли для вас сложным присоединиться к такой известной группе, как Rainbow?

Ты что, шутишь? Я надрал Ричи задницу и сделал его лучшим игроком. Мне было 20, когда я присоединился к «Рэйнбоу», и я не позволял ему ни в чём себе отказывать. Кози Пауэлл, самый дерзкий человек, которого я когда-либо встречал, назвал меня дерзким. Он сказал, что Ричи уволил меня, потому что я стал слишком дерзким. Меня уволили не потому, что я ушёл. Я уходил три раза, и он трижды брал меня обратно после того, как перепробовал буквально всех в мире. Казалось, все его боялись, конечно, он мог зажигать, но я тоже мог зажигать. Я его не боялся. Он просто ему не нравился. Он действительно ненавидел меня, и его навыки общения были не на высоте, но он умел играть, и я никогда не видел такого шоумена, как Ричи Блэкмор, он был просто волшебником, потрясающим шоуменом. Он многому меня научил.

Вас удивляет, что спустя 40 лет после вашего пребывания в Rainbow люди до сих пор говорят об этом?

Так и есть. Я не воспринимаю это как комплимент, но уважаю тот факт, что люди говорят это как комплимент. Мы записали «Rising» за неделю. Мартин Бёрч был нашим миротворцем. Я, должно быть, отыграл на этой записи в общей сложности 3 или 4 часа, и у нас было очень мало репетиций. Ричи сказал мне, что ему нужно начать запись с чего-то интересного. Он сказал, что мы должны заставить новичка что-нибудь сыграть, пока он идёт в паб. Я спросил Мартина Бёрча, что он имеет в виду, и он сказал, что хочет, чтобы вступление было на клавишных, и я согласился. Мы сделали два дубля за час. Ричи вернулся, послушал и сказал, что это интересно и он возьмёт это. Я сделал ещё одну вещь для Stargazer, которая так и не вошла в альбом, хотя сейчас она может быть в расширенной версии. Затем была A Light In The Black. Ему хватило такта не присутствовать, и меня там не было, когда он играл. Я играл на нём в стиле «Мини Муг» с высоким звучанием. Если Ричи что-то нравилось, он говорил, что всё в порядке. Кого-то это могло бы оскорбить, но именно так он говорил, что ему что-то нравится, и он сказал, что моё соло в порядке.

Вы использовали восточную тематику в Stargazer?

Я, конечно, не знал. Ричи вдохновился Кашмиром и хотел чего-то похожего. Он спел мне то, что хотел. Это была полностью его композиция, но я научил его играть на клавишных/гитаре в A Light In The Black.

Клавишные в «Женщине Таро» и «Свете во тьме» — это две ключевые партии в этих песнях. Считаете ли вы, что вам следовало бы получить за них авторские отчисления?

Вы слышали On Stage? Как вы думаете, чего стоит это 45-минутное клавишное соло? Это всё из-за рок-н-ролльной школы экономики «Да пошёл ты»? Конечно, я должен был получить признание за написание песни. До прошлого года они даже не упомянули мою игру в Long Live Rock ‘n’ Roll. Официально Дэвид Стоун играл на всём альбоме, но я знаю, что он сыграл одну песню, Gates Of Babylon, а большую часть остального играл я. Они вычеркнули меня из списка, но я точно играл в Rainbow Eyes и Long Live Rock ‘n’ Roll, и в этих песнях можно услышать низкое рычание моего Хаммонда. Я ушёл в середине записи этого альбома.

Взаимодействие между музыкантами было невероятным вживую на сцене, это было в основном импровизацией?

Всё так и было. Мы не репетировали. Это было свободно и импровизационно, как джаз. Нам не нужно было любить друг друга, чтобы делать это. Напряжение всегда присутствовало. На самом деле он уволил меня на сцене в Бристоле, потому что я сыграл что-то, что ему не понравилось, и он сказал мне уйти. Я вернулся в отель и был готов уехать, но он сказал, что я не могу просто уйти, а просто уволил меня, а потом захотел, чтобы я вернулся.

Почему ты в конце концов ушел?

Я сбежал 7 декабря и не сказал ему, что уезжаю. Я взял такси до аэропорта в Париже. Я думал, что умру. Это было жестоко, а я не люблю жестокость. Я позвонил своему старику из таксофона и сказал, что не справлюсь. Он велел мне ехать в аэропорт Шарль-де-Голль, где меня будет ждать билет. Я сказал менеджеру Колину Харту, что всё кончено и я ухожу. Он был милым парнем и заказал мне такси, чтобы отвезти меня в аэропорт. С тех пор я больше не видел и не слышал Ричи. Я был в группе с начала 1975 по конец 1977 года.

На протяжении многих лет вы работали в разных стилях: от неоклассического стиля Rainbow до более футуристического электронного стиля Planet P Project и мелодичного рока в таких группах, как Some Tough City и Blue Highway. Помогает ли вам разнообразие стилей сохранять творческий процесс свежим и интересным?

Я так не думаю. Я думаю, что это стоило мне карьеры. Однажды я прочитал отличный обзор альбома AC/DC, который они выпустили после Back In Black, и в нём говорилось, что он звучит как альбом AC/DC, и в обзоре спрашивалось, в чём же проблема? На самом деле, так и должно было звучать. Вы никогда не могли загнать меня в угол и заставить сдаться, и это стоило мне карьеры. Если бы я придерживался какого-то жанра, например, хард-рока, всё могло бы сложиться совсем по-другому. Я мог бы уйти из Rainbow и присоединиться к любой рок-группе в мире. Это дало бы мне возможность играть с Ричи, но я хотел заниматься чем-то другим. В 1984 году песня A Fine Fine Day была на первом месте в американском рок-радио, и я мог бы вернуться в Лос-Анджелес, стать Брайаном Адамсом и сделать хорошую карьеру, но я этого не хотел. Это помогает мне в работе над музыкой, но я пишу музыку для себя, и мне приятно, когда она нравится людям. Разнообразие принесло мне больше проблем, чем решило. Я сам себя называю бит-поэтом, и я иду туда, куда дует ветер, и делаю то, что мне хочется в данный момент, вот что я делаю, и это замечательная свобода, и я закончу на этом, сказав: «Мне повезло»

Вы американец, но живёте в Германии. Почему вы переехали туда?

Я живу здесь уже 41 год. Я переехал в Германию в 1978 году, потому что чувствовал, что могу оказаться в Осло, Праге или Мадриде в течение двух часов. Мне понравилась центральная позиция, которую это даёт. Конечно, мне пришлось выучить язык, но мне нравится здесь.

Каковы ваши гастрольные планы? Вы надеетесь выступить с концертами по всей Европе и в Великобритании?

Я бы с удовольствием приехал в Великобританию, я никогда не выступал в Великобритании сольно и вообще не выступал в Великобритании с 1970-х годов. Для этого шоу мне нужно только пианино, мне не нужна группа или что-то ещё, так что, может быть, я наконец-то приеду. Сейчас я гастролирую с программой «Песни и истории». Я буду выступать перед немецкой публикой на немецком языке. Меня спросили, в каком жанре это будет. Я занимался хард-роком в детстве, а через два месяца начну записывать трибьют-альбом Фрэнку Синатре, чтобы показать мистеру Бубле, как это делается. Поэтому я сказал, как насчёт «Америкины» без скрипок. Мой альбом — это просто фортепиано и оркестр, но он американский из-за текстов, которые абсолютно в духе американских поэтов-битников, Алана Гинзберга, Джека Керуака. Я ловлю себя на том, что объясняю людям на немецком, что я собираюсь делать. Я чувствую себя продавцом автомобилей. Когда я выступаю перед англоязычной аудиторией, мне не нужно объяснять, о чём поётся в песнях.

Часто ли вас просят принять участие в проектах или сыграть на записях других исполнителей?

Не чаще 2-3 раз в неделю. У меня никогда не было особого желания. Это игра для молодых, и я едва не проиграл в «Счастливчиках», когда повредил большой палец. Есть такие парни, как Джордан Рудесс, которые бы меня обыграли. Я старик, так что можете не брать меня в расчёт.

Заглядывая в будущее, скажу, что у вас уже есть Lucky Us и несколько живых выступлений. Есть ли у вас время для других проектов или продюсерской работы, или вы будете уделять время семье?

Я очень благодарен за то, что физически чувствую себя хорошо, и рад, что могу выходить на сцену и играть. С сентября по январь я выпущу 12 пластинок. Это не какие-то бутлег-записи 1976 года из какого-нибудь клуба, которые стоят денег у коллекционеров, это настоящие пластинки. Я просто никогда раньше не чувствовал необходимости их выпускать. Я делаю это не для того, чтобы зарабатывать деньги, и ненавижу всё, что связано со славой, но мне нравится создавать музыку. Я выпускаю бокс-сет Planet P Project с пятью неизданными альбомами, я выпускаю рождественский альбом, два альбома стандартов, отражающих мои корни в лице Сэма Кука, Уилсона Пикетта и Саймона и Гарфанкела. Я собираюсь записать альбом Синатры с группой Ronnie Scott All Stars и оркестром, так что всё это есть в моём списке желаний, и я хочу сделать всё это до того, как он переполнится.

Участники записи:

Guitar, Keyboards, Piano, Lead Vocals - Tony Carey

#TonyCarey #ЭтотДеньВИстории #PlanetPProject #Rainbow #PlanetP #2апреля