Известия о вооруженном мятеже в Испании в Москве встретили спокойно. Они носили противоречивый характер и ввиду отсутствия дипломатических отношений с этой страной, советскому руководству приходилось полагаться на зарубежную прессу, нелегальную разведку и Коминтерн. Последний источник информации представлялся наиболее надежным. Между тем, деятели Коминтерна не сомневались в скором подавлении военного мятежа испанским правительством. Выждав около двух недель и не дождавшись ожидавшейся победы сторонников "Народного фронта", СССР переходит к оказанию гуманитарной помощи. Первыми в защиту Испанской республики выступили общественные и формально неправительственные организации - ВЦСПС, ВЛКСМ, МОПР, Союз советских писателей и др. Разумеется, они не могли сделать это самостоятельно, не получив указаний от высшего партийного руководства. Пока точно не известно, когда и при каких обстоятельствах в СССР было принято решение об оказании Испании гуманитарной помощи. В литературе упоминается о состоявшемся 21 июля заседании исполкома Коминтерна, на котором будто бы было решено на добровольной основе оказать Испанской республике помощь деньгами и материалами. Однако некоторые руководители Коминтерна (например П. Тольятти) это отрицали. 26 июля в Праге на заседании представителей компартий обсуждались возможные каналы оказания помощи левым республиканцам в Испании, в том числе и вопрос о направлении добровольцев. Что касается позиции советского правительства, то лучше всего ее охарактеризовал британский историк М. Алперт: "СССР выразил республике публичную симпатию в сочетании с официальной сдержанностью. Тем не менее, Советский Союз не мог позволить себе оставаться в стороне, если он хотел оставаться лидером антифашистского мира. Это порождало конфликты, и то, как проходил процесс принятия решения по поводу Испании, остается неясным". Видимо, в конце июля Сталин принял решение об оказании Испании морально-политической и гуманитарной помощи через общественные организации, и в данном случае это была обычная демонстрация пролетарского интернационализма недорогой ценой. Государственные структуры оставались при этом в стороне, что обеспечивало свободу маневра в случае каких-либо международных осложнений. Оказание помощи испанским радикалам не было для советского руководства чем-то совершенно новым. В октябре 1934 г. в Испании было жестоко подавлено восстание, организованное социалистами и поддержанное коммунистами и анархистами, и 2 декабря секретариат ВЦСПС, рассмотрев вопрос "Об оказании помощи жертвам фашистского террора в Испании", принял решение о проведении единовременных отчислений из заработной платы для пострадавших повстанцев (им было выделено около 700 тыс. золотых руб. Весной 1935 г. СССР предоставил политическое убежище примерно 80-ти участникам восстания, среди которых были не только члены компартии Испании, но также социалисты, анархисты и др. Все они были направлены в Донбасс, где с сентября 1935 г. по март 1936 г. работали на паровозостроительном заводе в Луганске и на шахте в Гришине. В апреле 1936 г. они возвратились на родину в результате амнистии, объявленной после победы на выборах Народного фронта, и уже в июле приняли участие в вооруженной борьбе с франкистами. С августа 1936 г. мощный советский пропагандистский аппарат подключился к развертыванию всенародной кампании солидарности с "испанскими товарищами". Так, на одном из совещаний в ЦК ВКП(б) было принято решение "в городах, селах, на всех предприятиях, в колхозах и учреждениях от имени профсоюзных организаций созвать митинги", на которых "ставить короткие доклады, освещающие события в Испании, и принимать резолюции - обращения солидарности с героическим испанским народом, борющимся под руководством своего законного национального правительства за свободную республиканскую Испанию против мятежников, фашистов, поддерживаемых германским и итальянским фашизмом". ВЦСПС тогда же предписывалось выступить по этому поводу в газетах, ЦК ВЛКСМ - "организовать митинги молодежи, печати - широко освещать кампанию солидарности в прессе". Главную роль в кампании солидарности с Испанской республикой по-прежнему играли общественные организации. Фактически начало ей было положено программной речью председателя ВЦСПС Н. М. Шверника на митинге в Москве 2 августа 1936 г. Именно из его уст впервые на всю страну прозвучали лозунги: "Руки прочь от испанского народа!", "Да здравствует Испанская республика!", "Долой испанских мятежников и их германских и итальянских вдохновителей!". Речь Шверника транслировалась по радио и была напечатана во всех центральных и местных газетах. Советские профсоюзы организовали 3 волны митингов в связи с тремя заявлениями советского правительства, сделанными в октябре 1936 г. в комитете по невмешательству. Первые митинги солидарности на предприятиях Москвы и Ленинграда состоялись уже 2 августа, их участники приняли решение об оказании материальной помощи испанскому народу. 3 августа в Госбанке СССР был открыт специальный счет, на который уже 5 августа, несмотря на постановление секретариата ВЦСПС об ограничении добровольных сборов 1.5% месячного заработка, поступило 12 млн. 145 тыс. руб. "От имени ВЦСПС, - писал М. Кольцов, - Шверник перевел эту сумму во франках, т.е. 36 млн. 435 тыс. франков на имя премьер-министра Испании Хираля, в распоряжение испанского правительства". Энтузиазм населения в вопросе сбора средств превысил все ожидания, и 5 августа секретариат ВЦСПС был вынужден ввести некоторые ограничения. В частности, устанавливалась разнарядка по регионам. К примеру, в Московской обл. следовало собрать 2 450 тыс. руб., в Ярославской обл. - 140 тыс. руб. и т.д. В целях сокращения размера взноса каждого трудящегося руководству областных профсоюзов предлагалось распределять данные суммы на большее количество предприятий и учреждений". В начале сентября в связи с наступлением мятежников и реальной угрозой падения правительства республики руководство СССР приняло решение оказать ему военную помощь, одновременно продолжая проведение митингов солидарности и отправку гуманитарных грузов. И сентября 1936 г. на заседании Политбюро ЦК ВКП(б) было признано необходимым организовать среди женщин-работниц и крестьянок сбор средств на закупку и отправку продовольствия детям и их матерям в Испании (обеспечить исполнение принятого решения поручалось Андрееву, Хрущеву, Николаевой и Таль). На следующий же день - 12 сентября работницы московской "Трехгорной мануфактуры" обратились к советским женщинам с открытым письмом, призывая направить продовольственную помощь женщинам и детям Испанской республики. Затем в стране развернулись активные мероприятия по сбору помощи. Первыми откликнулись работницы фабрик "Красный богатырь", "Парижская коммуна", "Ява" и др. Инициативу работниц "Трехгорной мануфактуры" подхватили состоявшиеся в сентябре общегородские митинги женщин Москвы, Ленинграда, Харькова, Баку и других городов страны. Примечателен тот факт, что если в начале августа советские граждане призывались "оказать помощь испанскому народу, борющемуся с фашистскими мятежниками", то на новом витке кампании - "оказать помощь женщинам и детям борющегося испанского народа". Видимо, это свидетельствовало о желании подчеркнуть чисто гуманитарный характер помощи Советского Союза Испании и скрыть военные поставки. Декларирование помощи женщинам и детям позволяло отвергать обвинения о вмешательстве в испанские дела. С 12 сентября кампания проводилась в основном среди женщин СССР, именно они стали основными участниками движения солидарности. Многие трудовые коллективы приняли самостоятельные решения о ежемесячном отчислении от 1 до 25% заработной платы в фонд помощи детям и матерям Испании. Другие трудились в выходные, отрабатывали сверхурочные часы. Активное участие в сборе средств принимали не только рабочие и работницы, но и писатели, деятели искусства. В фонд перечислялись сборы от концертов, платных лекций, выставок и т.д. Добровольные взносы сделали А. Фадеев, А. Толстой, Д. Бедный, М. Шолохов и др. Гонорары от своих публикаций перечислили М. Кольцов, М. Светлов, И. Эренбург, А. Афиногенов и др.15 Посильную материальную помощь Испанской республике оказывали и другие, менее обеспеченные слои населения СССР - колхозники, пенсионеры, домохозяйки, студенты, школьники и даже дети дошкольного возраста (так, 5-летний ярославец Ю. Бондаренко внес 5 руб. 62 коп.)16. Всего с августа 1936 г. по июнь 1941 г. было собрано 277 млн. 614 тыс. руб., что соответствовало 1 млрд. 272 млн. 374 тыс. франков. За эти же годы народы 17 самых богатых стран того времени (Великобритании, Канады, США, Франции, Швеции и др.) собрали всего около 800 млн. франков. На том же заседании Политбюро 11 сентября было принято решение отправить испанцам первый пароход с продовольствием. Наркомвнутторгу предписывалось не позднее 18 сентября 1936 г. сосредоточить продукты экспортного качества в Одессе 23 сентября 1936 г. Политбюро предложило Наркомфину оплатить соответствующим ведомствам стоимость продуктов, а также возместить фрахтовые, накладные и страховые расходы, связанные с отправкой пароходов в Испанию. В связи с отправкой в Испанию пароходов с гуманитарной помощью, а также после потопления 3-х советских пароходов были проведены митинги в Одессе и Ленинграде. В поисках советского оружия франкисты и их союзники иногда конфисковывали груз, как это случилось с пароходом "Смидович", который шел в Испанию с продовольствием на борту21. В телеграмме, направленной 4 мая 1937 г. И. М. Майскому заместитель народного комиссара иностранных дел СССР В. П. Потемкин сообщал о 84 случаях задержки советских судов в районе Гибралтара и в Средиземном море. Основной объем советской гуманитарной помощи был выделен в период с августа 1936 г. до конца 1937 г. Дальнейшее его уменьшение объяснялось осложнением международной обстановки в Европе, длительностью войны, психологическим привыканием к ней и т.д. Одним из важных аспектов гуманитарной помощи стало воспитание в Советском Союзе осиротевших в ходе войны детей командиров-коммунистов. Всего в СССР было вывезено около 4 тыс. испанских детей. По решению ЦК ВКП(б) в их эвакуации и размещении в СССР приняли участие МОПР, ВЦСПС, комсомол, Наркомпрос и Наркомат здравоохранения РСФСР23. В 1937 - 1938 гг. для их обучения и воспитания была открыта сеть детских домов, существовавших до 1951 г. и располагавшихся преимущественно в Москве, Подмосковье, Ленинграде, Ленинградской обл., а также в Киеве, Куйбышеве, Харькове, Херсоне и Евпатории (во время Великой Отечественной войны все они были эвакуированы в глубь страны). В целом в них были созданы неплохие условия для учебы, отдыха, всестороннего развития и получения специальности, большинство советских детей таких возможностей тогда не имело. Судьба испанских детей складывалась различно. Многие из них вернулись в Испанию, другие остались жить на своей второй родине, одни тепло вспоминали период учебы в СССР, другие считали эти годы далеко не самыми лучшими в своей жизни. Главный упрек обычно сводится к тому, что их подвергали массированной идеологической и политической обработке. Так, Р. Фрезер (на основе записанных интервью) в самых восторженных тонах писал о том, с какой заботой проводилась эвакуация и как много было сделано в СССР для испанских детей. Однако здесь же он приводит слова испанской учительницы: "В Советском Союзе я себя чувствовала так, как будто я находилась в тюрьме, и научилась ценить свободу и независимость" Чувства признательности наиболее глубоко выразил бывший воспитанник П. Гутьеррес: "И, может быть, именно в Испании, после стольких лет разлуки, встречая родных и знакомых..., я как-то особенно остро ощутил то, что сделал для нас Советский Союз, который в трудный час поделился с нами лучшим, что имел..., который стал для нас второй родиной". Демонстрация солидарности с борьбой испанского народа проявлялась в СССР в самых разнообразных формах: активная переписка с испанцами, естественным ограничителем которой являлся языковый барьер, присвоение трудовым коллективам имени руководителей Компартии Испании, прием испанских делегаций и т.д. Партийные, комсомольские и государственные органы всех уровней, исполкомы Коминтерна и Коммунистического интернационала молодежи были завалены заявлениями советских граждан, которые выражали желание принять участие в антифашистской войне испанского народа в качестве добровольцев, усыновить или принять на воспитание эвакуированных в СССР испанских детей. Все это позволяет с уверенностью говорить о том, что большинство советских людей были искренне солидарны с борьбой трудящихся Испании, надеялись на их победу и установление советской власти за Пиренеями. Многие бойцы интернациональных бригад из разных стран мира также были убеждены, что они сражаются за испанскую советскую республику. Вполне вероятно, что руководившие СССР большевики, мечтавшие о торжестве коммунизма во всем мире, в глубине души испытывали те же самые чувства. Однако, находясь во главе огромного государства, они должны были проводить такую политическую линию, которая была бы полезна и выгодна и Испанской республике, и Советскому Союзу, а также устраивала бы потенциальных союзников в борьбе против фашистской угрозы на Западе. Последнее обстоятельство вынуждало действовать осторожно, порою отрицая очевидные факты и учитывая нормы международного права. В настоящее время и в зарубежной, и в отечественной историографии считается доказанным, что в планы советского руководства во второй половине 1930-х гг. не входило создание коммунистического режима в Испании. Представители различных левых революционных группировок даже упрекали СССР в проведении в угоду буржуазии контрреволюционной политики и в уничтожении "истинных революционеров", боровшихся в ходе гражданской войны за победу социалистической революции. Столь же очевидно, что в июле-августе 1936 г. в СССР не планировалось какого-либо серьезного вмешательства в испанский конфликт: руководство страны рассчитывало ограничиться моральной поддержкой и гуманитарной помощью. Оно решительно отклоняло все упорные, многочисленные просьбы правительства Испанской республики о закупках оружия в СССР28. Более того, после длительного обсуждения 23 августа Политбюро ЦК ВКП(б) пошло на подписание декларации о невмешательстве в войну в Испании. Мы пока не знаем, в какой день и в каком формате происходил поворот советской политики в отношении Испании. Судя по косвенным данным, это могло случиться либо в самом конце августа, либо в начале сентября, когда стало очевидным, что при активной военной поддержке Германии и Италии мятежники в самое ближайшее время одержат победу. Во всяком случае точно известно, что 14 сентября начальник разведывательного управления Наркомата обороны С. Урицкий и начальник иностранного отдела НКВД А. Слуцкий, выполняя полученное ранее поручение, представили Л. М. Кагановичу и К. Е. Ворошилову первый план мероприятий по "X" (Испании), который предусматривал создание через агентуру за границей специальных фирм для закупки и отправки оружия и военных материалов в Испанию, а также организацию военных поставок непосредственно из СССР. 29 сентября, когда первая партия оружия для Испанской республики уже находилась в пути, этот план был одобрен на заседании Политбюро ЦК ВКП(б)30. Принятое решение об оказании Испанской республике военной помощи носило принципиальный характер, так как, в отличие от моральной, дипломатической поддержки и гуманитарной помощи, это фактически означало нарушение взятых на себя обязательств, вытекавших из недавно подписанного соглашения о невмешательстве. Что же заставило советское руководство решиться на такой рискованный шаг, означавший неизбежное осложнение международного положения СССР? Прежде всего необходимо отметить, что никакого официального заявления Советского Союза о начале оказания военной помощи Испанской республике не последовало. Вряд ли таковыми можно считать 3 заявления советского правительства в Комитете по невмешательству в октябре 1936 г., содержавшие лишь намеки на возможность нарушения Советским Союзом соглашения о невмешательстве. В официальных выступлениях Сталина, Литвинова, Ворошилова и других советских руководителей никогда не затрагивался вопрос об оказании военной помощи Испании. Советская военная помощь Испанской республике осуществлялась в условиях строжайшей секретности под кодовым названием "Операция "X"". Она включала в себя военно-техническую помощь, участие советских офицеров в создании регулярной армии, в разработке операций и непосредственно в боевых действиях, а также подготовку испанских военных специалистов. Ею руководила специальная группа "X" разведывательного управления Наркомата обороны. В конце 1937 г. эта группа была выведена из состава разведывательного управления и передана в ведение Генерального штаба (совместно с группой по Китаю она вошла в отдел специальных заданий). Группа "X" занималась отправкой в Испанию личного состава, боевой техники и военного снаряжения, а также сбором и обобщением информации о происходивших событиях. Военная помощь предоставлялась на основании заявок испанского правительства, которые поступали либо по дипломатическим каналам, либо от специальных эмиссаров, обращавшихся к Ворошилову. Как правило, связанные с нею вопросы решались весьма оперативно, Сталин лично просматривал заявки, иногда уменьшая количество запрашиваемой военной техники. Поскольку помощь оказывалась на коммерческой основе, все расчеты вел Наркомат внешней торговли. Испанскому правительству выставлялся счет за каждый пароход с оружием, и суда отправлялись в путь только после получения правительственной визы. При этом испанская сторона оплачивала не только стоимость закупленного оружия, но и все косвенные расходы, связанные с отправкой грузов и людей в Испанию (доставку их в порты по железной дороге, погрузку, разгрузку, фрахт пароходов, денежное довольствие советским специалистам и командам судов и проч.). Несмотря на все трудности, основная масса советской военной техники, оружия и военного снаряжения дошла до солдат и офицеров Народной армии Испанской республики. Всего в 1936 - 1938 гг. было доставлено около 600 тыс. т военных грузов (в том числе 648 самолетов, 347 танков, 60 бронеавтомобилей, 1186 артиллерийских орудий, 340 минометов, 20 486 пулеметов, 497813 винтовок, 110 тыс. авиабомб, 3 млн. 400 тыс. снарядов и 862 млн. патронов). Основная часть советской военно-технической помощи была направлена Испанской республике в начальный период войны - с октября 1936 г. по июль 1937 г., когда доставка грузов осуществлялась в основном из черноморских портов через Средиземное море. Существенное сокращение объемов поставок с июля 1937 г. по июль 1938 г. невозможно объяснить только морской блокадой, так как в этот период франко-испанская граница была полностью открыта и снабжение республиканцев осуществлялось северным путем, через Францию (система взяток французским чиновникам сравнительно просто решала проблему транзита военных грузов). Фактор блокады мог существенно сказаться не ранее июля 1938 г., когда франко-испанская граница закрылась. Пока можно лишь строить предположения о причинах уменьшения советских военных поставок (недостаточные возможности советской военной промышленности того периода, помощь Китаю и Монголии в отражении японской агрессии, необходимость мобилизации ресурсов во время чехословацкого кризиса, исчерпание испанского золотого запаса, нежелание снабжения в кредит без четкой гарантии на военный успех и т.д.). В работах М. Т. Мещерякова и Ю. Е. Рыбалкина указывается также на то, что к концу 1937 г. изменилось и отношение Сталина к Испанской республике. По мнению авторов, оно зависело не только от хода боевых действий и международной обстановки, но и от его настроения, на которое могли повлиять самые разные факторы, такие как отказ республиканского командования выполнить указание из Москвы, недоразумения с военными трофеями или провокационная антисоветская статья в испанской газете. Известно много обращений Испании за помощью к СССР, которые Сталин просто игнорировал. Положение республики стало особенно тяжелым после того, как 15 апреля 1938 г. франкисты вышли к Средиземному морю, перерезав контролировавшуюся еще правительством территорию на две части. Однако и тогда просьбы поставить из Советского Союза технику и оружие не увенчались успехом. Нарком иностранных дел СССР М. Литвинов 29 апреля 1938 г. сообщал поверенному в делах СССР в Испании С. Марченко: "Просьбу Негрина о помощи я передал в инстанцию (в политбюро. - М. Н.), но решение еще не принято". 19 июля 1938 г. нарком известил, что вопросы республиканского правительства о поставках оружия им вновь "ставились перед надлежащей инстанцией, но решений не имелось". Наконец, 7 августа Литвинов написал Марченко в Барселону: "По поставленным испанпра вопросам до сих пор решений нет. Я объясняю себе причину задержки решений тем, что ответы намечаются отрицательные". Раздраженность Сталина неудачами в Испании была вполне естественна. По-видимому, он все отчетливее понимал, что наладить сотрудничество с демократическими государствами в процессе решения испанской проблемы не удалось. Однако в этом случае представляется нелогичным решение Сталина о выделении серьезного кредита Испанской республике для закупки большой партии советского оружия в конце 1938 г., когда мало кто в мире сомневался в скорой военной победе франкистов. В декабре 1938 г. командующий авиацией Испанской республики И. И. де Сиснерос был направлен премьер-министром Х. Негрином в Москву с просьбой об оказании срочной военной помощи. "Я запомнил некоторые данные, - вспоминал он позднее. - Двести пятьдесят самолетов, двести пятьдесят танков, четыре тысячи пулеметов, шестьсот пятьдесят орудий и все остальное в таких же размерах. Список этот показался мне фантастическим". Вот как описал он свою встречу со Сталиным: "Я чувствовал себя весьма неловко, когда мы начали читать цифры требований, потому что мне они казались астрономическими и далекими от реальности. С удивлением и радостью я увидел, что Сталин выражает свое согласие... Рассмотрение списков закончилось полным их одобрением. Я не мог опомниться от изумления". И только после утверждения объемов и сроков поставок оружия советские руководители поставили вопрос об их оплате. "Я был поражен и не знал, что сказать, - признавался де Сиснерос, -потому что Негрин (видимо, умышленно) не предупредил меня о том, что запасы испанского золота в Москве были исчерпаны в связи с закупками оружия, материалов и продовольствия - всего того, что нам пришлось приобретать за границей в течение двух лет для нужд войны". Тогда советское руководство решило предоставить Испании кредит на сумму стоимости вооружений. "Единственной гарантией этого займа, - подчеркивал де Сиснерос, - служила моя подпись, т.е. лишь под мою подпись Советский Союз предоставлял Испании более ста миллионов долларов". Затем, "не теряя ни одной минуты, советские товарищи начали готовить оружие к отправке". Из Мурманска вооружение было доставлено на 7-ми пароходах во французский порт Бордо. Однако этот груз попал в Испанию слишком поздно. Судьба Каталонии, да и всей войны, была уже решена56. Данные, приводимые Сиснеросом, подтверждаются с некоторыми расхождениями архивными материалами. СССР поставил республике 15 торпедных катеров с 30 торпедами, 40 танков Т-26, 134 самолета, 359 артиллерийских орудий с 1 382 540 снарядами, 3 тыс. пулеметов, 40 тыс. винтовок со 100 млн. патронов общей стоимостью 55 359 660 долларов США. Из этой партии оружия через французскую границу удалось переправить 27 самолетов, 20 орудий, 40 тыс. винтовок, 2 400 пулеметов, большое количество патронов и снарядов. Однако использовать в боевых действиях все это республиканцы уже не успели: большую часть грузов пришлось отправить назад, во Францию, а остальное - уничтожить. В советской и в современной российской историографии выделение кредита и последняя поставка оружия трактуются как стремление СССР помогать Испанской республике до конца, несмотря на пессимистические прогнозы в отношении исхода гражданской войны. В зарубежных исследованиях более распространена версия об умышленном затягивании Советским Союзом испанского конфликта с целью извлечь из него гипотетические внешнеполитические выгоды, чем объясняется и явно дозированный характер советских военных поставок начиная с осени 1937 г. Другой аспект военной помощи СССР Испании - участие советских офицеров в создании "народной армии" (а также непосредственно в боевых действиях) подробно отражен и в мемуарной, и в исследовательской литературе59. Известно, что в Испанию из СССР было направлено 584 военных советника, 772 летчика, 354 танкиста, около 100 артиллеристов, 77 моряков, 166 связистов, 140 военных инженеров и техников, 204 переводчика, а также небольшие группы других специалистов. За годы войны с помощью советских наставников около 20 тыс. военнослужащих "народной армии" получили различные военные профессии, в том числе около 3 тыс. - непосредственно в СССР (их подготовка велась в Кировобаде, Тамбове, Горьком, Сумах, Тифлисе и других городах). В литературе советского времени, как правило, с пафосом освещались почти исключительно героические эпизоды, связанные с деятельностью советских военных специалистов в Испании. Причем это касалось как мемуарных, так и немногочисленных исследовательских работ. Только с конца 1980-х гг. начался пересмотр стереотипов (примером этого являются, в частности, мемуары Н. Г. Кузнецова). Отрицательные последствия для "народной армии" имели и сталинские репрессии. По свидетельству авиаконструктора А. С. Яковлева, "Сталин очень болезненно переживал неудачи в Испании", направляя свой гнев против советских военных специалистов. Многие из них были уничтожены во время войны, другие после ее окончания. В их числе два главных военных советника Я. К. Берзин и Г. М. Штерн, военный атташе В. Е. Горев, начальник разведывательного управления Наркомата обороны СП. Урицкий, помощник начальника Генерального штаба Народной армии Я. В. Смушкевич, заместитель главного военного советника В. П. Бутырский, командующие истребительной авиацией П. И. Пумпур и Е. С. Птухин. Были расстреляны оба полномочных представителя СССР в Испанской республике М. М. Розенберг и Л. Р. Гайкис, генеральный консул в Барселоне В. А. Антонов-Овсеенко и др. В зарубежной историографии деятельность советских советников оценивается неоднозначно: порою утверждается даже, что всеми войсками республики якобы командовал русский штаб. В ряде работ говорится о "чрезмерной осторожности" наших советников, а в некоторых исследованиях и мемуарах их прямо называют "генералами тыла". М. НОВИКОВ #НеизвестныеВойны