Центр океанографии и морской биологии «Дельфиния» открылся 2 августа в Новосибирске. Его обитателями стали морские львы, белухи, дельфины и морж, и новосибирцы уже выстраиваются в очередь, чтобы посмотреть дельфинье шоу. Бывший тренер морских млекопитающих и биолог Григорий Цидулко объяснил, почему считает дельфинарии одним из самых негуманных изобретений человечества. Я учился на биофаке Московского университета, на кафедре «Зоология позвоночных» — поступал туда, чтобы заниматься биологией и поведением морских млекопитающих. Но оканчивал университет в конце 90-х, и там были понятные проблемы с финансированием экспедиций, научных исследований и вообще всего. А в московском зоопарке как раз появились белухи, но персонала для работы с ними не хватало, поэтому зоопарк организовал школу тренеров. Я решил, что это интересная возможность, и я смогу, поработав с этими животными, понять, как их дрессируют и содержат. В итоге меня пригласили там остаться и работать с самцом белухи, которого тоже звали Гриша, его не называли в честь меня, он с таким именем уже приехал. Почти два года я там проработал и понял, что это достаточно грязный, некрасивый бизнес, и закулисье дельфиньего шоу не так радужно. Я пробовал что-то менять, но ничего не вышло. Получилось так, что менять я ничего не могу, а участвовать в том, что происходит, не хочу, поэтому я прекратил это занятие, и продолжил заниматься исследованием морских млекопитающих и, по возможности, противодействовать отлову и содержанию этих животных в неволе. В России на заре этого бизнеса животных отлавливали, в основном, для продажи за рубеж. А я считаю, что эти животные должны жить на свободе. Даже если уйти от понятий морали и этики, не разбираться, что гуманно, а что нет, есть один простой аргумент — для морских млекопитающих практически невозможно создать условий в неволе, в которых они могли бы нормально существовать. Им нужны большие пространства, богатая и социальная среда, которую в неволе воссоздать нельзя. Они за день проплывают иногда до сотни километров, если захотят, и очень сильно зависят от взаимодействия со своими близкими и родными. Обычно их вылавливают в возрасте 2–3 лет, когда они фактически дети и ходят вместе с матерями, уже могут есть рыбу, но при этом еще продолжают питаться материнским молоком. Причина простая: молодых животных проще транспортировать и проще дрессировать.

В России нет ни одного удовлетворяющего условиям содержания морских млекопитающих океанариума, даже недавно построенный и открытый в Москве «Москвариум» не соответствует никаким международным нормам, а своих, российских, просто не существует. Животные в океанариуме оказываются в очень стесненных условиях, чаще всего в полном одиночестве, потому что мало кто способен содержать больше одной особи. А это пожизненное одиночное заключение. В Московском зоопарке, где я работал, условия были лучше, чем в других дельфинариях, но все равно этот бассейн был сконструирован для ластоногих: котиков и моржей. Там все было сделано с учетом того, что эти животные будут выходить на сушу и отдыхать на мелководье, а не для постоянно плавающих дельфинов. В тренеры обычно идут люди, которые мечтают работать с дельфинами. Многие мои знакомые тренеры говорят: «Против отлова я поделать ничего не могу, их все равно будут ловить, но я хотя бы чуть-чуть сделаю лучше животным, с которыми работаю». А люди, которые не работают непосредственно с животными, а владеют ими, очень часто относятся к ним как к печатным денежным станкам. Заинтересованности в научно-образовательных проектах нет. Казалось бы, Московский зоопарк — образовательное учреждение, занимающееся экологическим просвещением, образованием, популяризацией науки, но популяризации там, по большому счету, не было, а было желание заработать быстрые деньги. Расхожее мнение о том, что дельфины сами любят делать трюки — это неправда. Если бы у животного был выбор, оно бы предпочло не общаться с человеком и заниматься своими делами. Все представления и дрессировка построены на пищевой мотивации, а наказание — депривация пищевая и, иногда, поведенческая. Если животное помещают в обедненную среду, то для него общение хоть с кем-нибудь всегда лучше, чем отсутствие общения вообще, и тренер, который выходит на бортик бассейна — отдушина, с ним можно повзаимодействовать. Все дрессировки морских млекопитающих построены на пищевом подкреплении или неподкреплении. Дневная норма пищи рассчитывается с учетом того, что у вас есть три дневные тренировки, и полная порция, положенная на день, делится на три части и на представление. Животное на каждый номер выходит немножко голодным и знает, что, если сделает трюк плохо, еды не получит. Некоторые животные, что, правда, широко не афишируется, несмотря на обедненную среду, отказываются от общения и кормления — фактически объявляют голодовку. Некоторых сажают на антидепрессанты и всю жизнь на них держат, потому что в таком состоянии зверь идет контакт и на выступление, чего от них и добиваются. При этом в дельфинариях все-таки работают разные люди, некоторые может быть, с извращенным пониманием любви к животным, но старающиеся хоть в таких условиях сделать их жизнь лучше. Другое дело — отлов. До половины выловленных в устье Амура белух погибает в процессе отлова и раскорма (когда белух учат есть мертвую рыбу). Что происходит во время отлова косаток, покрыто тайной — это более резонансная тема и более дорогие животные. Сейчас одна свежевыловленная, еще не раскормленная косатка стоит, по слухам, порядка 15 млн долларов. Это больно, это кроваво, это жестоко, и в нашей стране нет никакого законодательства, которое бы регулировало хоть как-то содержание дельфинов и их отлов. Есть выпущенные, кажется, в 93-м году, рекомендации по отлову, но, во-первых, это рекомендации, они не обязательны к исполнению. Во-вторых, по факту у нас отсутствует контроль, операции по отлову продолжаются несколько недель, а то и месяцев, и не один территориальный орган надзора не может отправить своего инспектора на полтора месяца в командировку по надзору за отловом. Одно время были разговоры, чтобы сами «природопользователи» оплачивали такие командировки инспектору, но им это неинтересно — зачем оплачивать «лишние глаза» на отлове. С другой стороны, возникает интересный казус: если ты контролирующему тебя инспектору платишь деньги, то какое заключение он может написать? Мне часто пишут: «У меня нет возможности свозить ребенка на море, поэтому я пойду в океанариум, и пойду не раз, и мне наплевать, каким образом животные туда попали и как там к ним относятся». Это такая сделка с совестью: животные все равно уже там есть, а ребенку показать очень хочется. И людям сложно объяснить ребенку, почему этого делать не надо, когда у него уже половина класса сходила в океанариум.

Есть много случаев, подтверждающих, что животные прекрасно понимают, что с ними происходит. Косатки часто приходят и пытаются освободить своих пойманных сородичей из сетей, матери следуют за своими пойманными детенышами на очень большие расстояния. В злосчастной бухте Тайцзи, на глазах детенышей, которые подходят для отлова, их мам, пап, бабушек буквально режут, иногда убивают не очень эффективно и раненое животное долго плавает, умирая, в бухте. А детеныша пакуют в ванну, транспортируют в Москву и рассказывают публике о том, как животным хорошо в океанариуме и как они рады видеть всех присутствующих и выступать. Все попытки защитить морских млекопитающих у нас пока разрозненные. Люди руководствуются совершенно разными идеями: одни пытаются смотреть на это с научной точки зрения, другие апеллируют к эмоциям, третьи просто рвут на себе рубашку и кричат: «Нельзя-нельзя, срочно всех в море!» Этих животных, конечно, можно выпустить обратно в море. Но только если вы дельфина, который плавал десять лет по кругу в дельфинарии, привезете на берег и скажите «Плыви, родной» — это будет равно тому, что отпустить его на медленную смерть. За годы неволи у них сильно ослабляется иммунная система, они забывают, как жить на воле. Животное к возвращению на волю надо готовить 2–3 месяца, до полугода, это очень дорого, и таких случаев пока немного. Вот косатку Кейко, после выхода фильма «Освободите Вилли» под давлением общественности выпустили. Правда о дельфинотерапии состоит в том, что любое общение с животными помогает, и параллельно с этим помогает водотерапия — плавание, ныряние, расслабление мышц. Поэтому считается, что дельфинотерапия эффективный способ реабилитации. Но мало кто знает, что дельфинотерапия больше опасна, чем полезна, потому что дельфины являются носителями целого ряда заболеваний, которые могут передаваться воздушно-капельным путем, сложно диагностируются и очень сложно лечатся. Патогенные или условнопатогенные микроорганизмы у дельфинов похожи на человеческие, но при этом абсолютно резистентны к человеческим лекарствам. У нас был случай, когда у девушки, которая занималась болезнями дельфинов, заболел сын, и она очень долго не могла понять, что с ним такое. Его долго не могли вылечить, пока она сама не догадалась сделать посев и посмотреть в лаборатории, что же там. Оказалось, что штамм стафилококка, который вырос из мазка сына, не человеческий, а дельфиний. Стафилококк этот был к человеческим лекарствам абсолютно не восприимчив, и у парня развилась серьезная пневмония. Если бы мама не сообразила, то у этой истории мог бы быть трагический конец, но мама-микробиолог вылечила сына дельфиньими антибиотиками. Когда люди идут в воду к дельфинам, им про это не говорят. И если человек заразится чем-то в дельфинарии, то мало найдется врачей, которые смогут сообразить, в чем дело, и помочь. Поэтому лучше завести кошку и заняться плаванием — это проще, дешевле, безопаснее и гуманнее. http://tayga.info/details/2016/08/03/~129018