"КОГДА ЯБЛОНЯ РАСЦВЕТЁТ...

" Ч 1.
АВТОР Неуймин Александр, Кулигин Владислав.
Странно, но даже с наступлением утра, комары так и не появились.
Может сейчас просто не сезон? Хотя раньше комарам на всякие там сезоны
было попросту начхать. Жужжали себе и в ус не дули. Впрочем, откуда у
комаров усы? Не бывает у них усов. Или всё-таки бывает?
Я осторожно потрогал почти прогоревшее полено. Чуть тёплое.
Стараясь не вымазаться в саже, перебросил в центр кострища, туда, где
ещё алели угли. Потревоженный, почти уснувший костёр, вновь радостно
занялся.
- Папа, - подал голос Васёк, - а волки ушли?
Вот тебе раз. А я-то думал сын заснул. Хотя как тут заснёшь, после того, что с нами приключилось...
***
- Зачем тебе это? - негодующе звякая сваленной в раковину посудой, поинтересовалась Ирина.
Я, нахохлившись, молчал, всем своим видом выказывая твердость
намерений. Правда, полностью войти в образ "решительно настроенного
мужа" мешал раскачивающийся подо мной табурет. Всё думал проклеить, да
как-то руки не доходили. У меня вообще-то много до чего руки не
доходили, отчасти благодаря стараниям супруги. Она у нас в семье
"рулит", а я так - деньги в дом приносить приписан. Тряпка! Ну, нет у
меня таких талантов, чтоб на своем решении настоять. Друзья за спиной
шушукаются небось - подкаблучник... А я ничего с собой и поделать не
могу. Стыдоба, честное слово. Вот и остаётся, сидеть и хохлиться, да
стараться с табурета не свалиться.
- Чего молчишь? - Ирина оставила в покое посуду, и развернулась ко мне. - Я, кажется, с тобой разговариваю?
- А чего говорить? Я там тридцать лет не был, может и не соберусь
больше никогда. Вот и подумал, может Васька с собой взять? Пусть парень
посмотрит, где папкино детство прошло.
- Нет, ну вы только его послушайте, он подумал! - Ирка нервно
одёрнула халатик. - А то, что парню этому только девять лет, ты подумал.
Где вы там ночевать будете? В лесу?
- Почему же сразу в лесу? - возмутился я. - А хоть бы и в лесу, палатка у нас есть, спальники тоже. Не в первый раз.
Тут Ирине возразить было нечего. В походы наше семейство
выбиралось регулярно. Однако, так просто жена никогда не сдавалась.
- И всё равно, я против. Вон недавно по телевизору программа шла,
своими ушами слышала, как проводник один говорил: "Сколько ни
предупреждаю - тут грязно и опасно, но люди все равно тащат в Чернобыль
детей".
- Так то проводник, - усмехаюсь я. - Они же все на голову
больные. Напридумали там себе всякие истории, и носятся с ними, как со
списанной торбой. Уж поверь, была бы опасность, туда въезд закрыли. А
так? Заходи кто хочет, иди куда пожелаешь...
- Ну, не знаю, - неуверенно пробормотала жена. - Места там слишком уж безлюдные...
- На один денёк, - взмолился я, почувствовав неожиданную слабину.
- Васёк, как узнал о моей затее, так загорелся. У них, говорит, столько
баек про те места ходит, все обзавидуются. Там же Припять совсем рядом.
Рукой подать...
- Ладно, - сдалась супруга. - Езжайте. Только я тебя умоляю, будьте поосторожнее.
***
У заброшенных дорог, как правило, есть мерзкая привычка
неожиданно кончаться. Вот и теперь, ещё пару минут назад мы довольно
шустро катили по старой бетонке, нестройно, но с большим энтузиазмом
подпевая какой-то модной молодёжной рок-команде. А теперь стоим, уныло
разглядывая лежащее поперёк дороги, здоровенное бревно.
Васёк, кряхтя от натуги, попытался оттащить преграду в сторону.
- Оставь ты это, - окликнул я сынишку. - Нам такого великана и
машиной не сдвинуть. Видишь, кора уже осыпалась местами, оно тут год уже
лежит, наверное, или больше.
- И что теперь? - На глазах у сана навернулись слёзы. - Возвращаться?
- Ещё чего, - я самоуверенно расстелил прямо на капоте карту. - Так... и что у нас тут?
Привстав на цыпочки, Васёк внимательно следил за тем, как я
безуспешно пытаюсь разобраться в топографических премудростях. Так до
конца и не утвердившись в своих подсчётах, я, тем не менее, отдал
команду.
- Хватай рюкзак, пешочком прогуляемся, тут километра четыре, пройдемся.
Я съехал с трассы, и аккуратно разместил наш "Джип" в придорожных
кустах, для верности прикрыв и без того неприметный темно зеленый кузов
ветками орешника. Затем, вернувшись на дорогу, окинул "плоды своего
труда" довольным взглядом:
- Во! Видал, сынок? Не знал бы, что там машина, ни в жизни не
догадался. Ну, пошли, что ли? Выше нос, часика за два доберемся.
Разумеется, я ошибся...
***
Два, обещанных мною, часика обернулись четырьмя часами
изматывающего путешествия. Как это всегда случалось, стоило людям
покинуть обжитые места, природа начинала старательно устранять любые
следы человеческого пребывания. Время не пощадило старую бетонку. То
здесь, то там покрытие дыбилось от напирающих из земли корней. И всё же,
пусть и взмокшие от долгого пути, мы добрались до места.
Дедов хутор стоял на прежнем месте, уютно примостившись на берегу
небольшого озера. Надо же, он почти не изменился. Точнее изменился, и
притом сильно, но память, словно споря с реалиями, услужливо правила
представшую перед нами картинку.
Вот выровнялась просевшая крыша сарая, и заблестели в лучах
заходящего солнца окна хаты. Вот, словно по волшебству, пробился сквозь
многолетнюю пожухлую траву бабушкин цветник, а облупившаяся, пожухлая
краска на крыльце, вновь заиграла небесно-голубым.
- Круто, - вырвал меня из задумчивости Васёк. - Пап, а пап. Смотри как красиво.
Я обернулся и посмотрел в направлении указанном сынишкой. Всего в
нескольких метрах от хаты, раскинулась огромная цветущая яблоня.
Моя яблоня...
***
Я прекрасно помню то утро. По синему небу неспешно плыли белые
облака. Я всегда любил их разглядывать. Казалось, что это сказочные
существа, красивые, загадочные и недоступные. А ещё, они все время
менялись, мне это тоже нравилось. Вот и сегодня, мне показалось, что я
вижу огромного лабрадора, точь-в-точь как в моем любимом фильме
"Бесконечная история". Сейчас он спуститься ко мне и предложит
полетать...
- Эй, Олежек, иди сюда, - окликнул меня добрый и хорошо знакомый мне голос.
Я обернулся, и увидел невдалеке моего дедушку. Статный, высокого
роста, с пышной седой шевелюрой и с вечной лукавой улыбкой, он
направлялся к недавно скошенной лужайке, что расположилась между хатой и
озером. Бабушка давно присматривалась к этому "островку свободы",
планирую там либо новую летнюю кухоньку, либо беседку. Дедушка был
категорически против. Помню, как-то вечером, видимо решив, что я уже
сплю, взрослые даже не на шутку повздорили. Не разговаривали потом пару
дней. Но дед на своем всё же настоял.
И вот сегодня дедуля, размашисто шагая, направлялся к лужайке, неся на плече какой-то сверток.
Когда я подбежал к нему, снедаемый любопытством, и спросил в чем
дело, дедушка обнял меня и сказал, что сегодня в моей жизни случится
знаменательное событие.
От нетерпения я просто не мог стоять на месте.
- Дедуль, ну чего у тебя там? - я несколько раз обежал вокруг свёртка.
Видя моё нетерпение, дедуля развернул брезентовую ткань, и
продемонстрировал маленький саженец, корни которого были завернуты в
целлофановый пакет. Я тогда очень удивился: "Зачем это?"
- Деда, а почему ты хочешь посадить здесь дерево? - спросил я. - Может, лучше послушаем бабушку и что-нибудь построим?
Он широко улыбнулся, и присев передо мной на корточки, сказал:
- Понимаешь, Олежка. Это будет не просто дерево, а яблоня и
особенная яблоня. Она сохранит часть тебя, меня и всех родных нам людей!
Это дерево простоит еще не одно десятилетие, и станет твоим деревом,
малыш. Когда-нибудь, после моей смерти, ты будешь приходить сюда, видеть
это дерево и вспоминать обо мне, о бабушке... - дедуля немного
помолчал, а затем ласково прижал мою голову к своей груди. - Подрастёшь,
станешь взрослым, своих детей сюда приведешь. Расскажешь им о нас
стариках, как жили, о чём мечтали. И останемся мы в вашей памяти, а
значит, и не умрём вовсе...
Тогда я не придал его словам никакого значения. Так, обычные для
деда слова. Мысли человека немножко романтичного так и не разучившегося
фантазировать, даже несмотря на преклонный возраст.
Потом мы вместе выкопали ямку, прямо в центре его "остова
свободы", и, сняв с корней пакет, посадили росток. Затем деда бросил мне
монетку.
- Положи ее в ямку и загадай желание, - сказал он. - Пусть это
будет самое заветное желание. Я обещаю тебе оно исполниться.