Иногда на виноградниках обнаруживались бригады из "северных" ВУЗов. Правды ради следует сказать, что тогда для нас любая местность, расположенная чуть севернее Ростовской губернии, казалась Заполярьем. Радостные куйбышевцы, пензяки, липчане… Ну, еще бы – трудовой семестр на море, да к тому же халявный виноград без ограничения! Но радость от винограда в первый же день сменялась для бедолаг горьким разочарованием. Нет, дело вовсе не в описанных выше трудностях. Просто в этот день, ошалев от свалившегося на них южного счастья, северяне съедали винограда чуть больше, чем за всю свою предыдущую жизнь. Набивали животы с беспредельным энтузиазмом, с горящим взором. Вместо того, чтобы не торопясь пройтись по карте, отыскать средь виноградного плебейства случайно затесавшийся куст "дамского пальчика" или "кардинала" (почти на каждой карте такие кусты попадались), выбрать самую достойную гронку килограмма на полтора весом, тщательнейшим образом отмыть ее от химикатов и прочей дряни, а после с безразличным выражением лица есть… вкушать благородную ягоду… Нет же! Наивные мальчики и девочки изо всех сил тромбились всяким фуфлом типа "траминера". Мелкоягодный винный сорт, на стол такой не подают. Ко всему прочему, они напрочь забывали помыть его. Ну, конечно – до бочки еще идти надо, а халявы хочется прямо сейчас! Непривычное в таких количествах для северных желудков лакомство, да еще обильно сдобренное выдержками из таблицы Менделеева, напоминало о себе довольно скоро… Даже вечером очередь в лагерный сортир занимать было бесполезно. Ближайшие лесопосадки так же были забиты страдальцами, от души угостившимися немытой вкуснятиной. А к чему это я?! Ах, да! В тот год я попал в число счастливчиков, определенных на винзавод. И на второй день познакомился с Балбесом и Пряником. А в первый – с моим непосредственным начальником, оператором "давильной механизмы" Владиславом Паникаровым, человеком 33-х годов от роду, который говорил о себе исключительно в третьем лице, называя при этом не иначе как Владя. Владя небрежно пожал мне руку и сразу же объяснил мои служебные права и обязанности. Обязанностей у меня было всего две: четко выполнять указания Влади и ни в коем случае ему не перечить. Зато прав… Я имел право включать и выключать "механизму", следить за правильностью протекания процесса давления, содержать в чистоте рабочее место, самостоятельно производить ремонт "механизмы" в случае незначительной механической поломки, любыми способами доставлять электрика при поломке электрического характера, вовремя будить Владю при появлении на горизонте одного из двоих Главных – механика и технолога, а также директора завода… Да стоит ли все перечислять? Правами я обладал практически безграничными. Еще Владя в совершенстве знал все тонкости и нюансы выживания в экстремальных условиях винзавода, но этому он обучал меня постепенно. - Спиться тут можно за один сезон. Быстрее не получится, даже не старайся, - сообщил мне Владя, громыхая оцинкованным ведром с двумя черными полосами на внутренней стороне. Он сложными путями провел меня в огромное полуподвальное помещение с десятком цистерн. - Бери только из этой, - Владя похлопал рукой по четвертой от края емкости. – В других полный "шмурдяк". Изжога потом замучает. Я с видом знатока согласно закивал, а он подставил ведро под врезанный в бок цистерны обычный водопроводный кран. - Выше второй метки не набирай, - Владя сделал строгое лицо, - придется потом излишки выливать, а это грех! Я снова кивнул, но уже не так уверенно. - А что это? - По-моему, "Рислинг", - Владя подумал и добавил. – А, вообще, хрен его знает. - И на фига нам столько "Рислинга"? – удивился я. - Вот те раз! – теперь удивился Владя. – А ты что – воду собираешься пить?! Запомни: воду по такой жаре пьют только язвенники и наш директор. А вот эта кислятина в самый раз. - Упьемся, - засомневался я, мысленно прикидывая литраж. - Владя не упился и ты не помрешь. Я так думаю, - он поднял палец вверх, явно изображая кадр из "Мимино". "Давильная механизма", а попросту пресс, огромная железная дура, размещалась на задворках завода. Площадка на самом солнцепеке, но ни тента, ни "козырька", никакого другого укрытия не наблюдалось, зато имелась раскидистая шелковица и старое засаленное кресло под ней – Владино рабочее место. Надо отдать должное Владе, если он рассказывал о чем-либо, то делал это очень доступным языком. Именно так он донес до моего сознания принцип действия монстрического агрегата и инструкцию по управлению им, не позволив при этом мне нажать ни на одну кнопку. - Владя не намерен допускать всякую "шантразвиздУцию" в первый день работы к управлению сложной техникой, - мотивировал он свои запреты. Впрочем, часа через три "шантразвиздуция" к управлению сложной техникой допущена была и оправдала оказанное ей высокое доверие. Я нажимал разнообразные кнопки (а их было аж четыре штуки!), переводил регулировочный рычаг в верхнее и нижнее положение, следил за правильностью протекания процесса, вовремя наполнял алюминиевую кружку – сначала Владе, потом себе, и зорко поглядывал в длинный проход между кривоватым зданием и бетонным забором на предмет появления главных специалистов и директора, которых, кстати, за все время работы я так ни разу и не увидел. С "Рислингом" Владя оказался прав. Жажду кислятина утоляла никак не хуже воды. Хотя потреблялось вино кружками, упиться так и не удалось – "сухарь" выходил пОтом, лишь слегка ударяя в голову, вызывая состояние легкой эйфории и энтузиазма. Едва только энтузиазм начинал угасать, немедленно появлялось желание смочить пересохшее горло, а, следовательно, вновь наполнить кружку. Каково же было мое удивление… нет, скорее потрясение, когда, по завершении последнего отжима, в ведре оставалось вина ровно на две порции. - У Влади знаешь какой опыт! – скромно заметил мой начальник. Я смотрел на него восхищенными глазами. Мы выпили за успешное окончание моего первого рабочего дня. Миновав проходную, нежно попрощались. По ходу прощания Владя сообщил мне, что, хотя я и произвожу впечатление человека образованного, но на самом деле "судак заслуженный", раз не умыкнул ни капли продукции завода. - И что ты теперь вечером будешь делать? – грустно вздохнул он. - Да ничего, перебьюсь, - я попытался так его подбодрить. - Это ненадолго, - констатировал Владя. На том и расстались. Второй день ознаменовался моим знакомством с Балбесом и Пряником. Во время процесса очередного наполнения кружки около нас появились две небольшие собачонки, обе подозрительной черной масти. Уж больно странно их шерстка поблескивала на солнце. Маслянисто как-то. Собачки деликатно уселись неподалеку и выжидательно уставились на нас. - Пошли прочь! Мы "шмурдяка" не пьем! – не совсем понятно шуганул их Владя, и в собак полетела его "вьетнамка". Песики состроили обиженно-удивленные физиономии и неспешно ретировались. Факт неприятия нами "шмурдяка" вызывал во мне гордость, но какое он имел отношение к маслянистым собачкам? Пытаясь прояснить этот вопрос, я в осторожных выражениях попенял Владе за нетактичное отношение к братьям нашим меньшим. - Не хрен им тут делать! – дал справку Владя. – У нас сухое, а им сухое – по боку. Так чего зря глаза выпучивать? Что и говорить, запутал он меня еще больше. И это все на фоне таких понятных и доступных инструкций. После четвертой кружки Владю посетило вдохновение, и он исполнил песню про "Люба-люба-люба-любовь, где мы, где мы встретимся вновь", весьма удачно заменяя куски текста крепкими фразами. Благосклонно выслушав мои восторженные похвалы, поведал, что когда он поет "Степь да степь кругом", его Надюся нередко утирает слезу. Потом посоветовал мне не ходить на обед, потому как Надюся "лОжит" ему столько жратвы, что он в одиночку не управляется. Поедая умопомрачительную котлету с белым хлебом и помидором, я плавно перевел разговор к собакам. Хотелось бы, так сказать, в общих чертах, понять связь песиков и "шмурдяка". Владя, пребывая в благодушном настроении, тут же сообщил мне, что здешние слесаря твари конченые. Такая уж была манера у Влади, если он кого-то характеризовал, то характеризовал развернуто, не ограничиваясь одним словом. Так вот, твари конченые, слесаря, то бишь, в середине лета обнаружили на территории завода, обнесенной высокой бетонной оградой и охраняемой бдительно дремлющей вахтершей, двух симпатичных собачат. Песики оказались ласковые и очень голодные. Но твари-слесаря, вместо того, чтоб накормить голодных существ, дали им неприличные клички Балбес и Пряник, по мнению Влади, унижающие собачье достоинство, и принялись их подпаивать. Собаки пристрастились к "шмурдяку" – дешевому крепленому вину, очень быстро. И стоило кому-нибудь из слесарей позвать Пряника или Балбеса, оба пса радостно неслись на зов, в надежде получить порцию сладкой веселящей жидкости. Гадкие кудесники молотка и отвертки, осознав управляемость собак, принялись использовать их в корыстных целях. Ветошь для протирки замасленных рук всегда была в дефиците на любом производстве. Винзаводские слесаря, у которых по причине безостановочного пьянства ветошь и вовсе отсутствовала, и потому вытиравшиеся чем придется, теперь стали звать собак, и при появлении песиков вытирали о них испачканные руки. Вот откуда у собак такой необычный окрас! - Ну и кто они после этого?! – негодующе вопросил у меня Владя. - Твари! – подтвердил я, потрясенный до глубины души подлостью местных слесарей, не забывая при этом наворачивать крутое яйцо. Но история бедных собачек оказалась на этом не оконченной. Пристроив животных на должность ветоши, слесаря совершенно перестали заботиться об их здоровье. Свое-то здоровье "твари" исправно поправляли, обходя при этом собак и оставляя их мучиться с похмелья. Владя как-то по доброте душевной попытался угостить похмельных барбосов миской "Рислинга" и едой из своих запасов, но собаки проигнорировали "Рислинг" и от еды отказались. Даже от Надюсиных котлет! Я в ужасе покачал головой. От Надюсиных котлет отказаться невозможно! В подтверждение я взял еще одну и откусил сразу половину. Владя оценил мой поступок и предложил выпить за Надюсю и ее восхитительную стряпню. Мне не терпелось дослушать до конца историю собак, но на ящике, заменявшем нам стол, имелись еще две котлеты, пяток яиц, хлеб и помидоры без счета, да нарезанный сыр "Российский", так что я горячо поддержал Владину инициативу. И правильно сделал. Утерев губы, Владя пообещал дать мне во временное пользование пластиковую трехлитровую канистру для ежедневных хищений продукции завода, и продолжил повествование о содержательной жизни собак-алкоголиков. Сердобольная "старушка предпенсионного возраста", сотрудница цеха брожения Антонина Арминаковна Азарян не смогла спокойно наблюдать за страданиями несчастных животных и решила заменить им родную мать. Но ее попытки хоть как-то подкормить барбосов потерпели фиаско (здесь Владя улыбнулся снисходительно-мудрой улыбкой), и тогда ААА принялась каждое утро выставлять перед цехом тарелочку с трогательной каемкой из ромашек, наполненную популярным портвейном "Кавказ". Я тут же проникся к Антонине Арминаковне симпатией, но Владя, с его привычкой излагать доступно и подробно, подкинул-таки свою ложку дегтя в им же нарисованную благостную картину. ААА, оказывается, не учла одну вещь – барбосы были не просто пьяницами. Они были алкаши. А для алкашей день утренней порцией не ограничивается. Первый "похмельтон" – это что-то вроде физзарядки перед тяжелым рабочим днем. Вылакав тарелочку, собаки дремали какое-то время, а проспавшись, требовали продолжения банкета. То есть, приступали к осаде "бродильного" цеха, норовя при каждом удобном случае прошмыгнуть внутрь и отыскать свою благодетельницу. Беспардонное поведение собак крайне не понравилось главному технологу и он распорядился прикрыть халявную распивочную. Азарян, хоть и без энтузиазма, подчинилась приказу начальства, но собаки… То ли до них не довели распоряжение, то ли они его не совсем верно поняли, но после первого же утра без "Кавказа" осада продолжилась с удвоенной энергией. Технолог не одобрил такое неуважение к своим приказам и в подтверждение привел аргумент в виде большой совковой лопаты. Кому из псов досталось, сказать сложно. Но досталось только одному. Второй моментально осознал весомость выдвинутого аргумента, задал стрекача вслед за собутыльником, и с той поры собаки в поисках людей, готовых проявить милосердие, стали сторониться цеха брожения. Владина попытка "переключить" страдальцев на сухое вино, как он сообщил ранее, потерпела фиаско, а прикасаться к "шмурдяку", и тем более угощать им кого-либо, ему не позволяют моральные убеждения и твердая жизненная позиция. Собаки после конфликта с главным технологом сделали для себя соответствующие выводы. Теперь, угостившись у кого-нибудь винцом, они в течение дня своему благодетелю не досаждали. Да и вообще теперь никому не досаждали. Раз погнали, надо уходить. Иначе можно огрести. Совковые лопаты не только в "бродильном" цехе имеются. А еще умные собаки старались не попадаться на глаза главенствующей заводской "клике", непостижимым образом распознав в них своих основных недоброжелателей. Потрясенный кошмарной историей, ночью я нещадно скрипел панцирной сеткой кровати, ворочаясь с боку на бок, и выслушал несколько нелицеприятных замечаний от товарищей по двенадцатиместной палате. Выслушал и, увы, не проникся состраданием к уставшим людям. Голова была занята другим. На моих глазах спивались замечательные существа, и спивались не по собственной инициативе. Виной тому были гадкие представители человечества. К этому человечеству принадлежал и я, а значит, часть вины лежала на мне. Какими же сволочными бывают люди! Вот так, шутки ради, забавы для, взять и пристрастить бессловесную животинку к спиртному. Пристрастить и бросить на произвол судьбы. Обречь на физические страдания. Несмотря на сопливый возраст, мне случалось несколько раз побывать в жутком состоянии, именуемым мягким шелестящим словом "похмелье". Когда голова разваливалась на отдельные фрагменты, каждый удар пульса отдавался болью во всем организме, а осознание пустоты карманов вызывало малодушные мысли о суициде. Да если б и имелись деньги: толку от них чуть. До 11:00 это были совершенно бесполезные бумажки. Ни минералка, ни чай не помогали, от сигарет становилось только хуже через две-три затяжки. Лежать было плохо, ходить еще хуже, да и незачем. Но я-то человек! Я мог стащить у бабушки какую-нибудь настойку, ими целая полка в нише заставлена. Пропажа, конечно же, обнаружится, но потом. И справедливые упреки – тоже потом. Зато этой настоечкой, вот прямо сейчас, можно голову склеить. Да, на крайний случай, имелся еще один вариант: доползти до соседнего подъезда. Василихин гонит самогонку отвратительного качества, но он мужик пьющий, потому полстакана "за так" нальет. А за пол-литра возьмет всего два рубля! А что могут сделать собаки? Ну вот что?! Ни спросить, ни попросить, ни пожаловаться! Посадить бы этих слесарей под замок с похмела! А где-нибудь в середине дня, поковырявшись в этом самом замке ключом минут десять, предложить на выбор – буханку вчерашнего "серого" хлеба или пачку печенья "Салям". Без компотика, пепси-колки и, уж конечно, без чего-либо покрепче. Чтоб знали, твари! Прилетевший откуда-то из темноты сапог дал понять, что я своим скрипением задолбал людей окончательно: до подъема меньше двух часов осталось, утихни, гнида! Я не обиделся, но сапог все же спрятал – завтра выяснится, кто это такой невежливый. Проснувшись под истошные крики преподов: "Подъем!", я про сапог поначалу даже и не вспомнил. Как ни странно, его никто и не разыскивал… Кроме меня. Моим сапог оказался. Сокурсники улыбались, дружески хлопали по плечу и величали бакланом. Но мне было плевать с высокой колокольни! Перед самым подъемом в полусне ко мне явился гениальный план спасения спившихся бобиков. Практически повторилась история создания периодической таблицы химических элементов. Ну что ж! Это вполне объяснимо. Ведь мы с Великим Бородачом полные тезки, да и фамилии созвучные, рифмуются на раз-два! После первой кружки еще холодного рислинга я осторожно поинтересовался у Влади, какова возможность появления сегодня на наших задворках Балбеса и Пряника. Владя зевнул, достал из сумки складную пластиковую канистру, протянул мне и посоветовал раньше "второй" не забивать голову всякими глупостями. - Ты лучше подумай, как выносить будешь! – Владя продемонстрировал методу раскладывания и складывания канистры и предупредил: "Без нужды не раскладывай, она не вечная!" - А ты-то как выносишь? – я всем своим видом демонстрировал полное доверие Владиному опыту. - Владя личные тайны не разглашает даже жене! - Владя нахмурился и добавил: "Такие сведения заслужить надо, а ты норовишь дуриком проскочить!" После "второй" Владя решил обдумать "ценное" рационализаторское предложение, которое он давно вынашивал в своей голове. По словам Влади, внедрение этого предложения могло произвести революцию в пищепроме вообще, и в виноделии – в частности. Обдумывал он почти беззвучно, еле слышно посапывая, иногда чмокая губами и не меняя в кресле отработанной позы. Только-только загруженная "механизма" гудела равномерно, не издавая никаких пугающих звуков. И тогда я решил ненадолго отвлечься от бдительного слежения за производственным процессом. Прогулялся по проходу до конца здания, высунулся за угол, и обозрел доступную взгляду территорию завода. Ни собак, ни руководящего состава не наблюдалось. А прочая живность на тот момент меня не интересовала. Я посвистел на всякий случай, крикнул несколько раз: "Балбес!", чем здорово задел усатого дядьку, подкачивающего колесо желтого "каблучка" с оригинальной надписью "Без жен" на борту, очевидно, бывшей когда-то банальной "Безопасностью движения". Дядька распрямился, презрительно сплюнул и уставился на меня в ожидании новых провокаций. На "Пряника" он обиделся еще больше. "Безженец" взял насос в руку и направился ко мне. Я решил больше не искушать судьбу и ретировался. И не поверил своим глазам! Возле "механизмы" в классической позе пограничной собаки сидели чумазые барбосы. Площадка, на которой размещалась "механизма", с двух сторон ограничивалась глухим бетонным забором, еще с одной – длинным бараком, а с четвертой был тот самый проход, по которому я только что прошелся дважды. Проход шириной не более двух с половиной метров, незамеченными собаки не могли прошмыгнуть. Можно было предположить, что они укрылись где-то до нашего появления, вот только где? В огромном железном ящике для инструментов с навесным замком? В чахлом кустике, росшем прямо из-под забора? Или сидели на ветвях шелковицы?! Забор, барак и асфальт прилегали друг к другу плотнее, чем плиты египетских пирамид, а в учебнике истории за пятый класс сказано, что в щель между плитами невозможно просунуть даже бритвенное лезвие. Но ведь откуда-то эти чумазики появились! Приехали на конвейерах подачи винограда и удаления отжимок? Или через забор сиганули? Я подошел к забору, поднял руку, и не смог дотянуться даже до колючей проволоки, ржавым орнаментом украшавшей ограждение. Собаки, не меняя позы, спокойно следили за моими манипуляциями – раз не гоню, значит, я не опасен. Резонно решив, что непонятку с загадочным появлением собак можно разгадать и позже, я достал из кармана заготовленный моток веревки. - Эй, пионер, что за хрень! – подал голос не вовремя проснувшийся Владя. – Никак повеситься решил? - Новый метод избавления от алкогольной зависимости, - я принялся разматывать веревку. – Не ори, собак спугнешь. - Привязать хочешь? – зевнул Владя. Я утвердительно кивнул. - Дебил и есть дебил, - мой начальник презрительно сморщился. – Ты им миску "Кавказа" принеси, а там можешь хоть привязывать, хоть хвосты купировать. Они пока не вылакают, с места не двинутся! Мысль показалась мне дельной. Было, правда, опасение, что Балбес с Пряником отвалят куда-нибудь в мое отсутствие. Но Владя успокоил, сказал, что ради благого дела он и за "механизмой" приглядит, и собакам уйти воспрепятствует. Даже подсказал, где можно разжиться тарой для "шмурдяка". Я так торопился, что, выскочив из-за угла, едва не угодил под колеса давешнего "каблучка". - …удило! – под визг тормозов дал мне характеристику "безженец". Возражать я не стал. - Маловато, - засомневался Владя, разглядывая мятую алюминиевую миску, злодейски упертую мною из разливочного цеха. - Это для затравки, - я поставил на асфальт тару, наполовину заполненную потрвейновой бурдой. Собаки вопросительно посматривали то на меня, то на Владю, то на миску, очевидно не веря свалившемуся на них счастью. - Фигли вылупились? – милостиво разрешил Владя. - Фас! – ляпнул я. Дважды повторять не пришлось. - Вот теперь можно, - Владя ловко и быстро завязал петли на шеях похмеляющихся барбосов. - Лихо у тебя выходит! – восхитился я и забеспокоился: "А не туго?" - Владя что, зря Клуб юных моряков посещал? – скромно заметил мой начальник. – Ты лучше, пионер, поведай, что дальше? А дальше, согласно моей задумке, требовалось "перевести" собак с бормоты на рислинг. - Тухлый номер, - скептически заключил Владя. Я с умным видом сообщил, что менять собачий вкус собираюсь постепенно, от порции к порции разбавляя "шмурдяк" сухим вином. День ото дня меняя пропорцию. - Логично! – Владя одобрительно кивнул. Тут пришлось на время прервать беседу: собаки добили портвейн, а у "механизмы" закончился цикл отжима. Выполнили все необходимые процедуры. Честно говоря, собак можно было и не привязывать. Уходить они, вроде, не собирались, да и веревка им совсем не мешала. Владя, переведя приводной рычаг пресса, плюхнулся в свое кресло и дозволительно махнул рукой. Я немедленно продолжил излагать свою гениальную методу, чем вызвал у начальства крайнюю степень недоумения. Паникаров приложил палец к губам и глазами указал на ведро. Прав Владя, после трудов праведных и перед серьезной беседой непременно следует "освежить" мозги. Я ухватился за кружку, а Паникаров показал сведенные большой и указательный пальцы, по чуть-чуть, мол. И снова верно, именно по чуть-чуть! Иначе серьезный разговор мог перетечь в несерьезный. Собаки, понаблюдав за нашей пантомимой, завалились спать рядом с шелковицей. Мы промочили горло и я поэтапно, в тезисах, изложил свой план. - Гениально! – Владя поднял вверх большой палец. – Хотя и жестоко! Кстати, на ночь отпускать их с привязи нельзя. - Боишься, что подпоит кто-нибудь? – предположил я. - Естественно! – кивнул Паникаров. – Владя не инквизитор, просто он к каждому делу вдумчиво относится! Вот что, будешь на ночь чистый рислинг оставлять. Захотят – выхлебают, а нет – рыдать никто не станет. А знаешь, не такой уж ты и дебил! Внеся коррективы в мой план и повысив мой личный статус, Паникаров задремал, а я приступил к смешиванию первой порции чудодейственного эликсира. Познания в фармацевтике у меня были крайне поверхностные, и потому, не мудрствуя, я выбрал вариант "фифти-фифти". По цвету коктейль получился вполне удобоваримым, по запаху – больше бормотуха. Оценить букет напитка, в смысле попробовать эту гадость, я не решился. Псы, кстати, тоже. Они, поскуливая, прострадали до конца рабочего дня, и проводили нас укоризненными взглядами. Владя хранил на лице печать спокойствия, у меня получалось значительно хуже. Вечером на танцульках сокурсники поинтересовались, не собираюсь ли я в ближайшее время приступить к снабжению их халявной выпивкой. Поинтересовались весьма строго. Причиной тому стали чувак и чувиха из параллельных групп, именно сегодня обрадовавшие своих "сокамерников" соответственно тремя "огнетушителями" и грелкой какого-то крепленого говна. Но ведь на халяву-то… Я честно признался, что халява напрямую зависит от доверия моего начальства. А снабжать собратьев выпивкой я не отказываюсь, отнюдь. И вот как раз над завоеванием доверия я работаю и уже добился серьезных успехов. То есть, прошел во Владиной табели о рангах от "шантра****уции" до "несовсемдебила", остался шажок-другой, вы уж потерпите чуть-чуть, други дорогие! Аллочка тоже поинтересовалась… Нет, не бесплатным рислингом, ее больше волновало мое мрачное настроение, но к истории спивающихся собак Аллочка отчего-то осталась равнодушной. - Дались тебе эти "кабыздохи"! – фыркнула она. – Не кисни! И руки не особенно распускай! Ну, насчет рук, это она меня раззадорить хотела. ПРОД.ДАЛЕЕ. #ДиКолодир