– Можно и сюрпризом, – загадочно сказала я, решив действовать по обстоятельствам, тем более кое-что уже вырисовывалось. Было ясно, что намечается неизвестный мне праздник. – А мы тут все просто обожаем наши пятницы! – подтвердила Ленка мои догадки. – Гуляем всю ночь, чего только не придумываем! Жалко, ты в прошлую пятницу не приехала! У нас День слона был! – То есть? – заинтересовалась я. – Ну, обыкновенный День слона, – стала объяснять Ленка. – В принципе, разные предложения были. И жирафа хотели, и… – Я вообще скунса предлагал! – заржал Гарик. – Моржа мы на Крещение перенесли, – на полном серьёзе рассуждала Ленка, – тематически, так сказать, чтобы. Вот, кстати, удава тоже хорошо было бы… – задумалась она. – Двигаться удобнее, и картона меньше ушло бы. При слове «картон» у меня в мозгу что-то склеилось. – Вы что, слона мастерили? – насторожённо спросила я. – Ага! – обрадовалась Ленка. – Каждый своего слона представлял. А мы с Гарюхой вообще практически в полный рост его сделали, внутрь залезли… – У нас был бе-е-е-шеный слон! – Гарик мгновенно превратился в слона, поднял руки и навис надо мной, как обычно пугают. – Всё давил! Всё топтал! – рычал Гарик. – И похища-а-ал непослу-у-шных де-е-вочек! – Гарик набросился на меня и попытался оторвать от стула. Я схватила Гарика за нос. – А сегодня ты что будешь делать, слоник? – спросила я, не выпуская носа. – А сегодня я буду танцевать с Ленкой «Кармен», – прогнусавил Гарик и ослабил хватку. – Кстати, бантик! – спохватилась Ленка. – Я этот цветок три дня на работе мастерила. Из красных салфеточек. Такой шикарный цветок получился! Забыла, балда! В коробочку положила, чтобы не помять! Так и оставила в шкафу. А тебе из вещей ничего не нужно? Или ты с собой всё взяла, ну, для образа? Клиника, подумала я. Считает, что я вместе с ней красные салфеточки в цветок превращала. С соседкой меня какой-то путает, что ли? Хорошо хоть в машине подкормили. – А выпить есть что-нибудь в этом доме? – спросила я. – Вот по субботам, – Ленка проигнорировала мой вопрос, – мы «рукоделие» проводим. Отоспимся после пятницы и – вперёд. А мужики нам кулинарное шоу устраивают. У нас тут вообще улица дружная! Другие – так себе, тишина у них там. Пытались подтянуть кого-нибудь, даже объявления развешивали на День холостяка – есть тут у нас незамужние. Так только охранник один пришёл. И то небесполезно, скажу я тебе! У Нины Петровны теперь живёт! У неё с суставом что-то – дома она сидит, да и возраст уже, простите. А он лет на десять моложе, зато на работу теперь – рукой подать. – А что ты ей самую главную-то новость не скажешь? – вмешался Гарик. – Как наша улица раньше называлась? – он хитро посмотрел на меня. – Правильно! Ягодный тупик! А теперь угадай как? – А теперь, наверно, Ягодная улица. – А теперь – Дружный тупик! – поправила меня Ленка. – Мы всё выхлопотали с Маришкой – это соседка из домика с петушком, увидишь её. Взяли всю инициативу на себя: подписи собирали, провели собрание. В общем, всё официально, восемь месяцев добивались. Хотели Дружную улицу сделать, но здесь, сама потом увидишь, – тупик. Не разрешила нам комиссия улицу. Кстати, Гарюш, ты письмо-то распечатал? Сегодня бы все и подписали. – Улицы будете добиваться? – поинтересовалась я. – Да так, ерунда… – замялась Ленка. – Текучка! – пришёл ей на помощь Гарик. Когда все собрались и Ленка торжественно объявила тематику вечера, я подумала, что неплохо бы раздобыть шапку-невидимку или хотя бы затаиться на втором этаже, куда я тихонечко и проследовала. А кто-то скажет – ну и зря. А может быть, и зря. Но я же не виновата, что не умею выступать перед публикой. Не то чтобы вообще не умею – если надо, я, конечно, выступлю, – но лучше не надо. Тем более вечер назывался «Наши таланты», а я – гость и к «нашим» отношения не имею. Да и, как выяснилось позже, к «талантам» – тоже. Зато я устроилась удобно подглядывать. Конечно, я могла бы прочесть какой-нибудь свой стишок, но, думаю, этого всё равно бы никто не заметил на фоне огнедышащих драконов семьи Богомоловых (их фамилию я почему-то запомнила). Или танца на животе – да, именно «на», потому как на упругий живот отца семейства одновременно наступила вся семья, включая полнокровную бабушку.А когда вышла та самая Маришка с подписями, одетая совсем уж по-домашнему, то есть в халате, я в первый момент подумала, что тоже бы так смогла. Но когда Маришка сняла халат и бросила его в восторженных зрителей, моя самооценка упала вместе с её халатом, хотя это был вовсе не стриптиз, а боди-арт, то есть тело её было всё расписано красками, и, как потом я узнала, расписала она себя сама, и даже сзади – с помощью зеркала. В детстве она занималась в художественной школе. Кстати, в Дружном это она ведёт «рукоделие» по субботам. А Нина Петровна с охранником, оба в ярких атласных пижамах и с мечами, продемонстрировали бой самураев. Сначала они дрались на равных, но потом Нина Петровна, несмотря на свой больной сустав, победила. Охранник сдался и даже попытался произвести сэппуку, но Нина Петровна демонстративно расцеловала его в щёки и увела переодеваться. Я с нетерпением ждала выступления Ленки с Гариком – хотелось за своих поболеть. Но, скажу я вам, подкачали мои ребята. Какой-то неоригинальный номер у них получился. Хотя партию Кармен исполнил Гарик с красной ленточкой за ухом. А Ленка – так себе, стояла в мужской одежде, практически не двигалась, а только кнутом щёлкала – ритм отбивала. Согласитесь, банально, то есть после бешеного слона я ждала от них большего. И после их номера мне захотелось проветриться. Я спустилась со второго этажа и, минуя все «наши таланты», прошла в коридор. Входная дверь мне проиграла собачий вальс, и я оказалась на улице. Наверно, на мне всё-таки была шапка-невидимка – или просто повезло. А если честно, даже досадно стало, что никто внимания не обратил, как я вышла. Так у меня в детстве бывало за каким-нибудь взрослым праздничным столом: я такая хорошая, а на меня никто внимания не обращает. Но досада моментально улетучилась, когда я увидела под фонарём совершенно замечательную картину – собачье семейство. Причём полное собачье семейство, потому как предводительствовала белая стройная гладкошёрстная мама. Знаете, бывают такие изящные длинноногие дворняги, с умным взглядом карих глаз, стоячими ушками и мудрым вечно двигающимся носом. А также имелся папа, по форме – вылитая мама, только чёрный. И можно было бы подумать, что это не папа, а мамина тень, как иногда случается, если бы не мамина кормящая грудь. И, конечно, очаровательные щенки! Их было трое: белый, чёрный и рыжий. Не знаю, почему им не спалось – может быть, посёлок слишком хорошо освещался, а может быть, они чувствовали Дружно-тупиковый праздник и не могли уснуть от возбуждения. В общем, через пару секунд щенки уже валялись у меня в ногах, а мать с отцом культурно обнюхивали мой пуховик. Надеюсь, не надо объяснять, насколько хорошенькими могут быть щенята, да и взрослые пёсики. И тут мне пришла совершенно безумная идея, то есть я вспомнила про один свой скромный талант. Я же умею играть собачий вальс! А у Ленки с Гариком стоит пианино, и до него пока ещё никто не дотронулся. Вот сейчас пойду и сыграю, пусть никто внимания не обратит, а я всё равно сыграю – подумала я. С трудом оторвавшись от пёсиков, я пошла к двери, хранившей заветную мелодию. Я специально придержала её, чтобы подольше послушать, и чёрный малыш проскочил в коридор, а за ним – и белый с рыжим. И пока я отлавливала щенков, протиснулись мать с отцом. И я подумала: пусть будут, кто-то же должен вальсировать. А вот тишина в гостиной мне показалась подозрительной. Доносился только Ленкин голос: «Юра, Наташа, вы подписали? Все подписали? Мариша, кто ещё не подписал?». Но я решила не комплексовать, открыла дверь и сказала: «А вот и мы!» Пёсики радостно ворвались в гостиную. Не обращая внимания на всеобщую тишину и изумление, я гордо прошла к инструменту, села, открыла крышку и заиграла. Сколько я там шарахала по клавишам – не помню. Как вели себя собаки, тоже сказать не могу, но, когда я оглянулась, мать с отцом лежали на ковре, а щенки пытались разделить между собой карменовский бант. – Это моя подруга, – сдержанно сказала Ленка. – Она не в курсе. – Да я так, без подготовки! – сказала я и зачем-то улеглась рядом с собаками на ковёр. – У-у-у, хорошие! – я стала теребить щенков. – Лен, давай их покормим! – я направилась в кухню, и собаки проследовали за мной. Хорошенько отужинав, мы вернулись в гостиную. Было слышно, как последние гости прощались с хозяевами. – Мариш, ты зайди завтра к Кулаковым, пусть они подпишут! – наставляла Маришу Ленка. – А вы щеночка не хотите себе оставить? – спросила я Ленку с Гариком, когда они появились в гостиной. – Нет, не хотим, – сдержанно сказала Ленка. – Ты бы убрала этих собак отсюда. И даже когда я убрала собак, Ленка была со мной очень сдержанна. И после того как пол протёрла по её просьбе, похожей на приказ. И на «рукоделие» в субботу меня не взяли. Понять можно: они все готовились, а я со своим экспромтом дурацким. В воскресенье у них было гадание «на хорьке»: чей-то хорёк вытаскивал записки, предсказывая будущее, но меня тоже не взяли. Вот я и гуляла там целыми днями с собачьим семейством, а Ленка всё время спрашивала, мыла ли я руки, и чтобы, не дай бог, до неё не дотронулась после собак. А собачки мне показали своё жилище. Они в недостроенном доме разместились – в «замороженном строительстве». И всё у них там в маленьких ковриках было, какие у порога кладут обычно, и игрушки детские: совки, ведёрки, формочки, заяц безухий. А когда в понедельник мы ехали обратно в Москву, Ленке позвонила Маришка, и было ясно, что Кулаковы не подписали письмо. А мне так интересно стало, что же это за письмо такое важное и таинственное, и я стала приставать к Ленке. – Письмо в службу специальную, чтобы собак этих отловили! – раздражённо ответила Ленка. – Все коврики перетаскали! В следующую ночь я плохо спала, а под утро мне приснился сон, в котором я пыталась сыграть на пианино собачий вальс, но у меня ничего не выходило, потому что чёрные клавиши превратились в белые, а белые – в чёрные. Светлана ЕГОРОВА. #ИсторииИзЖизни