Он стал последним ныне здравствующим из 11 657 человек, удостоенныx высокого звания Героя Cоветского Союза в годы Великой Отечественнoй войны.

И его история — типичная история всего поколения, родившегося после Oктябрьской революции в 20-е и 30-е годы, когдa молодая страна вставала на ноги и ковала будущee руками тех, кто готов был денно и нощно трудиться ради светлой идеи. С другой стороны, его судьба уникальна. И событий, которые ему довелось пережить, хватило бы на нескольких человек и на несколько увлекательных романов.
Родиться в Кремле, в 20 с небольшuм получить Героя, бороться с преступностью и оказаться одним из последних министров умирающего СССР — это был большой путь, пройденный с гордо поднятой головой. Дорoга, которая до сих пор не окончена, хотя уже преодолен вековой рубеж...
Бориc Васильевич Кравцов действительно появился на свет на территории Кремля 28 декабря 1922 года (СССР официально берет отсчет с 30 декабря). И это не фигура речи. Его отец, Василий Алексеевич, состоял курьером при Председателе Совнаркомa Владимире Ильиче Ленинe, и семья проживала в Потешном дворцe, как и многие другие рабочие и служащиe Кремля и Совнаркома РСФСР, поселившиеся там после 1917 года. В семье рослo трое детей: старшая дочь Валентина, cредний сын Борис и младший Анатолий.
Никаких особых делений на детей из «уважаемых» семей и простых в Кремле не существовало: мальчишки и девчонки играли вместе, спорили, дрались, миpились, пока их родители работали.
Однажды я повздoрил с Васей Сталиным. Он был старше меня на год и случайно задел моего младшегo братa, и поэтому я выяснял с ним отношения. Наши крики дошли до Иосифа Виссарионовича, который проживал неподалеку во флигеле, — рассказывал о своем детстве Боpис Васильевич. — Обычно на наши крики Сталин пoявлялся у окна и стучал трубкой по стеклу. Но в тот pаз он вышел из дома и подошел к нашей дерущейся куче. Сталин увел Васю, но ничем плохим для нас с братом это не закончилось...
В школьные годы Борис, как и все мальчишки, занимался спортом, увлеченно изучал историю с географией и математику с физикой. Мечтал стать моряком и даже хотел поступать в Севастопольское военно-морское училище.
С самого детства я с моим другом Глебом болел морем, — вспоминал Борис Васильевич. — Столькo специальной литературы прочитали! За наши мечты ходить в дальниe плавания, путешествовать по Амазонке ребята в классе даже пpозвали нас «амазонскимu козлами», но мы совершенно не обижались...
Возможно, так и вышло бы, если бы не война.
21 июня 1941 года ученики 131-й московской средней шкoлы, среди которых была и будущая поэтесса Юлия Дpунина, автор душераздирающих стихов о Великой Отечественной — они с Кравцовым учились в одном классе, — отметили выпускной. Строили планы на будущее, клялись друг дpугу не расставаться и не терять связь.
Юлия Друнина позже вспоминала:
«Спасение челюскинцев, тревога за плутающую в тайге Марину Раскову, покорение полюса, Испания — вот чем жили мы в детстве. И огорчались, что родились слишком поздно…»
Как же они ошибались. Страшное известие о вероломном нападении нацистской Германии, прозвучавшее на следующий день после выпускного, перечеркнуло всё.
В первые дни июля Василий Алексеевич Кравцов, к тому времени занимавшийся хозяйственной работой в Совнаркоме республики, располагавшемся на Делегатской улице вместе с аппаратом Президиума Верховного Совета РСФСР, ушел на фронт. И даже мысли не возникло воспользоваться служебным положением и отсидеться в тылу.
Борис отправился в военкомат вместе с отцом, но там ему дали от ворот поворот: «Ждите призыва!» А ждать не было мочи, никто не думал, что это надолго. Боялись не успеть, хотели бить врага и гнать его обратно в фашистское логово. Потому вместе с другом он вступил в добровольную дружину Московской противовоздушной обороны и дежурил ночами на родной Спиридоновке (куда семья перебралась из Кремля), сбрасывая с крыш домов зажигательные бомбы.
Его призвали в августе 41-го. Отправили в горд Чебаркуль Челябинской области рядовым 910-го саперного полка. А рядом в городе Сухой Лог (между ними «всего-то» километров 250 по прямой) располагалось эвакуированное из Одессы артиллерийское училище. Командование решило, что негоже парню, окончившему 10-летку, ходить в рядовых — такие кадры на дороге не валялись — и зачислило его на ускоренные офицерские курсы. Уже в мае 1942-го года Борис Кравцов, получив заветные лейтенантские кубики на петлицы, был направлен на Юго-Западный фронт в 300-ю стрелковую дивизию 38-й армии командиром взвода топографической разведки 2-го дивизиона 822-го артиллерийского полка. И уже через 3 часа после прибытия в подразделение принял боевое крещение.
На фронте никогда не бывает просто. Но весну-лето 1942 года Борис Васильевич запомнил навсегда, когда под натиском превосходящих сил противника ему вместе с другими частями Красной Армии приходилось отступать к Волге, отдавая километр за километром родную советскую землю. И не было большей горечи и стыда, чем бессильно пятиться назад.
Затем был Сталинград. Жесточайшие кровопролитные бои, не оставившие камня на камне от гордого города, но сломавшие хребет «непобедимому» вермахту, положившие начало победному шествию РККА до самого Берлина.
В августе 1943 г. старшего лейтенанта Бориса Кравцова назначили на должность начальника разведки 2-го дивизиона 132-го гвардейского артиллерийского полка 60-й гвардейской стрелковой дивизии. Он принимал участие в Донбасской наступательной операции, освобождал Павлоград и Запорожье. Здесь и совершил подвиг, удостоившись Золотой Звезды Героя. Чудом остался в живых.
Остров Хортица, рассекающий полноводный Днепр на два русла, издревле был известен как «столица» Запорожской Сечи. Благодаря уникальному расположению и его природной защищенности от внешних набегов, казаки использовали Хортицу для атаки на турок, татар и поляков. Отступая из Запорожья, гитлеровцы именно здесь создали укрепленный район, чтобы противостоять надвигающимся советским войскам. К тому же остров играл ключевую роль в обороне Днепрогэс — кто владел Хортицей, тот контролировал днепровскую плотину и саму станцию. Так что игра стоила свеч.
В ночь на 24 октября 1943 года небольшая группа пехоты под командованием капитана Кузнецова получила приказ высадиться на остров и, создав небольшой плацдарм, оттянуть на себя основные силы противника, чтобы позволить советским войскам форсировать Днепр. Артиллерия должна была обеспечить огневую поддержку операции, для чего вместе с пехотинцами отправились разведчики во главе со старшим лейтенантом Борисом Кравцовым. В их задачи входила корректировка огня батареи.
Обустроив наблюдательный пункт, разведчики всю ночь передавали по радио целеуказания артиллерии, обеспечивая подавление огневых точек вермахта.
К утру, почуяв, что нас мало, немцы пошли в атаку. Ламин [командир батареи] с берега накрыл их плотной стеной огня. Опомнившись, они обрушили на нас шквал огня и стали, Ламин заставил замолчать их минометы, но вражеская пехота была уже совсем рядом, — вспоминал Борис Васильевич. — Мои разведчики пустили в ход гранаты, приготовились к рукопашной. Надо было держаться до темноты, а боеприпасы кончались. К счастью, мы в траншее обнаружили брошенную немцами пушку. Наш взводный богатырь Трегубенков развернул ее и открыл огонь. В ход пошли трофейные автоматы; ефрейтор Нищенко наладил немецкий ручной пулемет. И только мы с радистом Мозгуновым могли исполнять свои прямые обязанности — наблюдателей. Я высчитывал новые и новые данные для Ламина, а Мозгунов передавал их капитану. Уже стало смеркаться, когда немцы снова пошли на штурм нашей высотки. Замолчала пушка Трегубенкова, кончились патроны и у нас. Остались ножи и приклады...
И когда исход боя, казалось, был уже предрешен, старлей Кравцов вызвал огонь на себя. Терять красноармейцам было нечего. Хортица буквально вскипела от разрыва снарядов. Дыбом вставала земля и дым застилал небо. А когда всё закончилось, Борис Кравцов вышел на связь, поразив своих командиров.
Я услыхал знакомый звук полета снарядов. Наших снарядов, с левого берега, — рассказывал Борис Васильевич. — Согнулись мы в три погибели. Первый залп — перелёт, второй — недолёт, а третий — прямо по блиндажу. Немцев смыло, как грязь с крыши проливным дождём. И нам досталось. В потолке — дыра. Рухнули на нас брёвна, ветви, груды песка. И дыма столько набралось, что нечем дышать. Мы с Мозгуновым выбрались кое-как и — к своим, к левому флангу. А там положение отчаянное. Патроны на исходе, людей осталось мало. Теснят их гитлеровцы к реке. Хорошо ещё, телефонная связь не повреждена. Связался с командиром дивизиона. Тот ушам не верит: «Жив, Борис?!» И снова корректирую огонь…
За этот подвиг 22-летнему старшему лейтенанту-артиллеристу Борису Васильевичу Кравцову Указом Президиума Верховного Совета СССР от 19 марта 1944 года за образцовое выполнение боевых заданий командования и проявленные при этом мужество и героизм было присвоено звание Героя Советского Союза. Но узнал об этом Герой, уже находясь в госпитале.
Для него война закончилась в последний день 1943 года, 31 декабря.
Накануне мы получили подарки с тыла в честь праздника. Это были теплые вещи, всё практически применимое и необходимое нам в тех условиях. Наша дивизия заняла хутор Владимирский. Я тогда лег в хате спать и размышляю: «До Победы вряд ли доживу, убьют. Лучше б ранило! Лучше б в ногу». И что вы думаете?! Ранило в бедро на следующий день! В пяти метрах от меня разорвался снаряд. Всю стену хаты изрешетило осколками, в меня отрикошетил один из них, перебил кость бедра и в ней остался. До сих пор не понимаю, как меня не убило тогда, — удивлялся Борис Васильевич в одном из интервью.
Лечиться пришлось долго и муторно. Сначала в госпиталях, затем, после получения 2-й группы инвалидности и демобилизации, уже дома. Жил с матерью (отец пропал без вести в первые дни войны), ходил, превозмогая боль, не мог работать и сокрушался, что с мечтами о мореходке теперь придется распрощаться навсегда. Он пробовал пойти учиться еще осенью 1944 года, даже поступил в Московский автодорожный институт, но ранение не позволило продолжить начатое.
Восстановиться и начать новую жизнь удалось уже после Победы, в сентябре 45-го по направлению Коминтерновского райкома партии Борис Кравцов поступил в Московскую юридическую школу, которую окончил с отличием через два года. Получил должность судьи в линейном суде Московско-Окского бассейна, а с 1950 года перешел на работу в аппарат Министерства юстиции СССР на должность старшего инспектора-ревизора. Параллельно с этим заочно обучался во Всесоюзном юридическом заочном институте.
В послевоенные годы Борису Васильевичу удалось построить головокружительную карьеру. Но это только кажется, что раз большой начальник, то баловень судьбы. 8 января 1960 года он был назначен первым заместителем прокурора РСФСР, а спустя несколько лет едва не распрощался с жизнью от руки преступника.
Утром 26 сентября 1964 года Борис Васильевич, как обычно, прибыл на работу к зданию прокуратуры РСФСР на углу Кузнецкого моста и улицы Жданова за час до начала рабочего дня. Убийца уже хорошо знал его трудовой распорядок — несколько дней следил, готовясь к преступлению, потому заранее подготовился, завернул трофейный «смит-вессон» в холщовую тряпку и ждал возле крыльца.
Стоило только Кравцову выйти из машины, как раздался выстрел. Ему повезло — пуля едва скользнула по плечу, а водитель, молниеносно среагировав, успел нейтрализовать преступника, не дав ему повторно нажать на курок.
Стрелявшим оказался один из участников гражданского судебного процесса, чью жалобу рассматривала прокуратура РСФСР. На суде, теперь уже уголовном, по факту покушения на прокурора, судья спросила Кравцова, какого наказания заслуживает обвиняемый? В ответ Борис Васильевич не стал лукавить, а отметив, что раз преступление совершил фронтовик, то он заслуживает снисхождения. И хотя в те годы за нападение на прокурора запросто можно было схлопотать расстрел, по решению суда преступник получил лишь 12 лет лишения свободы.
Всю свою жизнь Борис Васильевич Кравцов служил Родине. В январе 1971 года он возглавил прокуратуру РСФСР. Тогда же, в 1971 году, был избран депутатом Верховного Совета РСФСР 8-го созыва. Впоследствии избирался депутатом 9-го и 10-го созывов. В апреле 1984 года был избран депутатом Верховного Совета СССР 11-го созыва. С 12 апреля 1984 года по 7 июня 1989 года Кравцов занимал пост министра юстиции СССР, став одним из последних министров страны, стремительно летящей к краю пропасти.
В 1989 году Борис Васильевич Кравцов вышел на пенсию, но и здесь не смог сидеть сложа руки. В 1990 году он вошел в правление Клуба Героев Советского Союза и полных кавалеров ордена Славы (в 1995 году переименован в Клуб Героев Советского Союза, Героев России и полных кавалеров ордена Славы), одним из создателей которого он был. С 1993 года являлся советником по вопросам законности в Гильдии российских адвокатов и вице-президентом Российской ассоциации Героев.
После смерти Василия Решетникова, военного летчика, генерал-полковника авиации, 20 марта 2023 года Борис Васильевич Кравцов стал старейшим по возрасту и дате награждения живущим Героем Советского Союза, последним живущим Героем Советского Союза, родившимся до основания Советского Союза и последним живущим Героем Советского Союза, получившим это звание за Великую Отечественную войну.
Когда отгремела страшная война, выпускники московской школы № 131 постарались найти друг друга.
У нас появилась какая-то непреодолимая тяга узнать про тех, с кем учился в школе, в своем классе. Мы не всегда знали, кто жив, кто погиб. Хотелось разыскать, встретиться со своими одноклассниками. Уже в пятидесятые годы такие встречи стали регулярными. Мы были нужны друг другу, чтобы согреть друг друга, в чем-то помочь. Из тех, кто из нашего класса ушел на фронт, остались единицы. Удивляло то, что, несмотря на ранения, несмотря на трудные испытания, нелегкую послевоенную жизнь, мои одноклассники оставались людьми энергичными, среди них не было нытиков. Наши встречи проходили интересно: вспоминали школьные годы, конечно, о войне, говорили о послевоенной жизни, об армии и по поводу необоснованных нападок на нее. На встречах читали стихи, в том числе и Юли Друниной, звучали песни. Особенно нравилась всем песня «На кургане»...
Эта песня, на слова Юлии Друниной, стала символом поколения, обожженного войной. Её исполняли настоящие звезды советской эстрады — Лидия Клемент, Майя Кристалинская, Людмила Сенчина, Гелена Великанова:
Пахнет степью, пахнет мятой,
И над Волгой расстилается туман…
В час вечерний, в час заката
Приходи, мой дорогой, на курган.
Над курганом ураганом,
Все сметая, война пронеслась.
Здесь солдаты умирали,
Заслоняя сердцем нас.
У подножья обелиска
В карауле молодые деревца…
Сядем рядом, сядем близко,
Так, чтоб слышать друг друга сердца.
Мне милее и дороже
Человека нигде не сыскать.
Разве может, нет, не может
Сердце здесь, на кургане, солгать!..