Михаил Елизаров «Скорлупы.

Кубики» https://go.ast.ru/a00avcx Продолжение серии «Читальня Михаила Елизарова»: долгожданная новая проза
В серии «Читальня Михаила Елизарова» пополнение — сборник «Скорлупы. Кубики». Два цикла под одной обложкой: «Кубики», впервые опубликованные 15 лет назад, и «Скорлупы» — новейшая малая проза одного из самых популярных и неоднозначных современных российских писателей.
Комплекс идей, представленных Елизаровым, иной раз очерчивают банальными границами осмысления смерти. Но это сужает фокус. Концентрация на сценах умирания и насилия отвлекает от зашитых в этот код алгоритмов манипулирования. Елизаровский человек подчиняется не столько своим низменным желаниям и базовым страхам, сколько не самому очевидному резонансу высшего порядка. Этот человек, составленный из кубиков сознания, подсознания и надсознания, то и дело отделяется от собственной метафизической оболочки, и тогда его сущность, его энергетическая скорлупа, функционирует отдельно, самостоятельно.
И старые, и новые тексты, кроме прочего, исследуют и коллективную память, и индивидуальное восприятие собственного тела и бытия в контексте новейшей российской истории. Автор так описывает новую книгу:
«"Скорлупы". Всё ж не рассказы, а, скорее, литературные "вещи", нарочито выпячивающие следы своей "сделанности". Проще говоря, это четыре различных механизма сборки текста: от максимально традиционного, претендующего на автобиографичность, до "экспериментального" — разумеется, в понимании автора. <…>
Кубики — это вечные панельки, где живут по колдовским понятиям и милицейским протоколам. Кубики — не Место Обитания, а Язык и Мышление. Кубики — жестокие и нежные сны, записанные в тетради в клетку».
«Кубики» по Елизарову — это универсальное детское развлечение; бесконечный самоподдерживающийся цикл «созидание-разрушение»; кубики хрущоб и высоток на материнской плате городского ландшафта; люди-кубики, играющие друг другом; кубики насилия и лишенного высших нервных надстроек приземленного существования, не имеющего ничего общего с нервическим экзистансом тонких натур. При этом «скорлупы» — не лучшая версия самих себя, даже не более совершенная, а просто существующая в сопутствующем пространственно-временном континууме. Это и тексты о людях, и люди в текстах, и текстуальность в вакууме безысходности, и защита, и преграда одновременно. Все, вытащенное из ноосферы, и годящееся для строительного материала. Елизаров строит собственную космологию, но все совпадения с реалиями не случайны. Это подчеркивается и нарочитым псевдодокументальным языком «Кубиков» и метамодернисткой стилистикой «Скорлуп». Вся эта неоднородная, на первый взгляд, проза сплавлена единой идеей альтернативного мира — возможно, куда более мрачного, чем тот, что находится за пределами скорлупы бумажного тома с запертыми в нем кубиками новелл.