Страсть Терновского к «эрэсам» была известна в штабе НВМБ ещё до планирования десанта 43-го года. Так, к примеру, по инициативе Георгия установки для использования РС уже успешно монтировались на «малых охотниках». Две направляющие для РС крепились непосредственно к 45-мм орудиям, а наводка на цель осуществлялась с помощью механизмов этого самого орудия. При этом для стрельбы непосредственно из 45-ки ничего не мешало. Сначала эти нововведения были рассчитаны для борьбы против авиации противника – в тех условиях, главной угрозы для кораблей ЧФ. Но Терновский считал это просто способом для внедрения реактивной артиллерии на флоте. Он был убеждён, что в скором будущем ракетам покорятся и наземные, и морские, и воздушные цели. И был прав.
К чести высших офицеров Черноморского флота они были благосклонны к начинаниям Терновского и других энтузиастов, а многие становились ярыми защитниками применения «эрэсов». Так, после испытаний установок с борта МО-084 лейтенанта Кривоносова, который входил в армию защитников реактивной идеи, командир НВМБ Георгий Холостяков и генерал авиации Василий Ермаченков поздравили Терновского и всеми силами способствовали монтированию подобных установок на как можно большем количестве «малых охотников».
Не заставило себя ждать и боевое крещение. 2 апреля 1942 года из Новороссийска в Керчь вышел небольшой конвой, в составе которого находился уже указанный мною «охотник» Кривоносова. Вскоре на горизонте появился торпедоносец нацистов и начал заходить на боевой курс. Вдруг «охотник» окутался дымом, а небо расчертили огненные стрелы. Немецкий торпедоносец внезапно для себя самого погрузился в облака близких разрывов. Машину заметно тряхнуло, а растерянный от такого «здрасьте» лётчик немедленно отказался от атаки и драпанул прочь от такой строптивой и загадочной цели.
Через несколько дней из Новороссийска в Анапу вышел очередной конвой, также охраняемый, но уже тремя катерами с реактивными установками. На одном из них находился и Георгий Терновский. На этот раз залп реактивными снарядами рассеял уже целую стаю пикирующих бомбардировщиков Ю-87 в восемь машин.
Черноморские офицеры, прослышав об успешном боевом крещении черноморских «катюш», все как один загорелись желанием получить такое вооружение и на свои корабли. С благословления начальника штаба Черноморского флота контр-адмирала Ивана Елисеева монтаж «эрэсов» производили даже на малютках Г-5, условия службы на которых и без того напоминали удобства шпротов в жестяной банке.
Естественным продолжением внедрения реактивной артиллерии на флоте стало использование её по наземным целям. Вооружённые «эрэсами» катера Д-3, СМ-3 и, конечно, МО-4 совершали молниеносные и неожиданные набеги на береговые цели в Ялте, Феодосии, Анапе и т.д. Порой немцы даже не могли понять, откуда по ним ведут огонь, настолько непредсказуемой была ставка на реактивную артиллерию на флоте. Так, в самом конце 1942 года «охотники» СКА-044 и СКА-084 в районе мыса Железный Рог залпами «эрэсов» подавили целую немецкую артиллерийскую батарею.
При этом Терновский отнюдь не оставлял работу по совершенствованию реактивных систем на флоте, к тому же, теперь он был не один. Боевое применение установок дало толчок для проявления энтузиазма и среди других офицеров флота. Относительная простота монтажа установок породила различные кустарные вариации со всевозможными способами крепления и нацеливания. Менялись и тактические особенности применения реактивной артиллерии.
Но, несмотря на достаточно обширный опыт боевых стрельб «эрэсами», получить «добро» на огневую поддержку десанта было не так-то просто. Законные сомнения всё-таки терзали командование. Одно дело «резать» небо над открытым морем или накрыть целый квадрат, располагавшийся на территории занятой противником. И совсем другое в непроглядной темноте ночи поддержать огнём десант и при этом не накрыть своих же. Однако, вера в реактивную артиллерию взяла верх. Для этой цели выделили 3 катера, которые до этого отработали стрельбу по берегу в учебных целях.
Но этого неистовому Терновскому было мало. А тут ещё и подоспела новость, что 100-мм батарея Андрея Зубкова должна сначала сосредоточить огонь в районе Южной Озерейки для поддержки основного десанта. Поэтому Георгий поспешил в штаб с головокружительной идеей вооружить установками для запуска РС хоть сейнер, хоть шхуну. Но вооружить по-взрослому, чтобы залп «эрэсов» был более чем сопоставим с их славой на берегу. Так сказать, чтобы «орган Сталина» предсмертной музыкой заиграл в нацистских головах. Это должно было восполнить потерю поддержки батареи №394 в первые часы десанта. В итоге и Холостяков, и контр-адмирал Сергей Горшков, и генерал-майор Алексей Нестеренко, возглавлявший гвардейские миномётные части и внёсший значительный вклад в модификацию «эрэсов» в условиях войны в горах, дали «добро».
Нет комментариев