В переломные для России годы ХХ столетия история смоделировала на Кубани уникальную ситуацию, дающую представление о характере деятельности краевых органов власти, альтернативных сначала центральному Временному правительству, а затем советскому и деникинскому режимам. Почти три года (с апреля 1917 по март 1920 г.) у власти на Кубани находилось правительство, провозгласившее свой, «третий» путь в революции, что дало основание А.И. Деникину назвать ситуацию, сложившуюся в 1917 г. в казачьих регионах Юга России, «троевластием» (Временное правительство, Советы и казачьи органы власти). Хотя современные историки склонны считать, что фактически в послереволюционной России, в том числе и на Юге, сложилось многовластие (дополнив упомянутое политическое «трио» гражданскими комитетами и иными органами революционного самоуправления), в годы Гражданской войны на Кубани главные роли в военно-политическом противостоянии принадлежали Советской власти, а точнее - большевикам, на штыках иногородних солдат принесшим революцию в область, противостоявшим им казачьим Раде и правительству, и, наконец, командованию Белой армии. Так кубанское казачество и его органы власти оказались между «молотом и наковальней» сил революции и контрреволюции. За это время на Кубани, именуемой в 1917 г. Кубанской областью, а в 1918-1920 гг. Кубанским краем, у власти сменились 3 атамана (генералы А.П. Филимонов, Н. М. Успенский, Н.А. Букретов), 5 председателей правительства (А.П. Филимонов, Л.Л. Быч, Ф.С. Сушков, П.И. Курганский, В.Н. Иванис). Еще чаще менялись составы правительства — в общей сложности 9 раз. Эта «министерская чехарда» во многом была следствием противоречий между украиноязычным черноморским и русскоязычным линейным казачеством Кубани. Первое, экономически и политически более сильное, стояло на федералистских (а зачастую откровенно проукраинских сепаратистских) позициях. Второе традиционно ориентировалось на «матушку-Россию», послушно следуя в русле «единонеделимческой» (от лозунга «Великая, единая, неделимая Россия») политики.

Противоречия не исчерпывались внутривойсковыми, так как само кубанское казачество составляло меньшую половину населения области, владея при этом 80 % земель. Сословные противоречия между казаками и иногородними крестьянами носили на Кубани антагонистический характер, что определило особую остроту политического противостояния и вооруженной борьбы. Даже после создания в 1918 г. коалиционного краевого правительства и созыва Рады с участием представителей иногороднего крестьянства, противоречия между двумя основными сословиями Кубани не исчезли. Помимо внутренней конфронтации кубанское правительство и Рада постоянно испытывали напряженность в отношениях с командованием Белой армии – генералами Л.Г. Корниловым, затем А.И. Деникиным и, наконец, П.Н. Врангелем. Особенно эти противоречия обострились с середины 1919 г., когда от рук белогвардейских «боевых соратников» по борьбе с большевизмом погиб председатель Кубанской Рады Рябовол Н.С., а в результате печально известного «Кубанского действа» - разгона Рады, был казнён священник Кулабухов А.И. Образно говоря, кубанские казаки, воевавшие по обе стороны линии фронта, были «своими среди чужих и чужими среди своих». Такова лишь общая картина, исторический контекст был гораздо сложнее. Итак, спустя три недели после Февральской революции 1917 г. управление Кубанской областью и Черноморской губернией перешло к комиссарам Временного правительства кадетам К.Л. Бардижу и Н.Н. Николаеву, а наказный атаман генерал-майор М. П. Бабыч был отстранен от должности и отправлен в отставку «с мундиром и пенсией». Новая власть стремилась не допустить конфронтации с казачьей администрацией в отделах области и старалась опереться на нее. В разосланной в середине марта Временным Кубанским областным комитетом инструкции о выборах гражданских комитетов проведение этой важной акции возлагалось на казачьи органы управления. Одновременно, в марте и апреле прошли перевыборы атаманов и органов казачьего самоуправления. Были смещены сторонники свергнутого режима, наиболее одиозные представители старых властей. Первые крупные разногласия открыто выявились на областном съезде представителей населенных пунктов Кубанской области, проходившем в Екатеринодаре с 9 по 18 апреля. На него прибыли более тысячи человек: 759 представителей станиц, аулов, сел и хуторов, а также делегаты от партий, различных организаций и групп. Руководящую роль на съезде играли эсеры, что предопределило и характер принятых на нем решений. Съезд подтвердил полномочия гражданских комитетов как органов новой власти, однако не распространил их функции на территории с казачьим населением, где сохранялось атаманское правление. Съезд таким образом закрепил существование двух параллельных структур управления в области. Вместо Временного Кубанского исполнительного комитета на основе паритетного представительства казаков, горцев и иногородних съезд избрал областной совет из 135 человек и его исполнительной комитет, в который вошли по 2 представителя от казаков и иногородних от каждого отдела и 4 от горцев. Однако съезд выявил серьезные противоречия между казаками и иногородними и не смог достичь согласия по вопросам изменения управления области, предоставления равных прав с казаками невойсковому населению, урегулирования землевладения и землепользования. Особенно остро обсуждался последний вопрос. Съезд подтвердил права на паевые земли и войсковое имущество, а принятие окончательного решения отложил до созыва Учредительного собрания. Еще во время съезда уполномоченных населенных пунктов его участники-казаки объявили себя Войсковой Радой. 17 апреля казачий съезд подтвердил создание Кубанской войсковой Рады и образовал Временное Кубанское войсковое правительство. В его состав вошли семь членов Кубанского областного исполнительного комитета и восемь избранных Радой представителей казачества. Было решено, что до следующей сессии Войсковой Рады правительство должно входить в состав Исполнительного комитета. Председателем Рады стал Н. С. Рябовол, бывший до революции главой правления Черноморско-Кубанской железной дороги. Правительство возглавил полковник Генерального штаба, ранее бывший атаманом Лабинского отдела, А.П. Филимонов, а позже - Л.Л. Быч. 12 октября 1917 г. А. П. Филимонов был избран атаманом Кубанского казачьего войска. Часть деятелей Рады, так называемые «черноморцы» или федералисты, к которым принадлежали Н.С. Рябовол, Л.Л. Быч, являлись сторонниками автономии Кубани, ее «самостийного» существования, другие - «линейцы» придерживались курса на развитие области в составе единой и неделимой России. К ним принадлежал и атаман А. П. Филимонов. В течение всех лет существования Рады между этими группировками шла непрекращающаяся борьба. На основе «Временных положений о высших органах власти в Кубанском крае» управление в области передавалось Кубанской Раде, которая должна была избираться «правомочным» или полноправным местным населением: казаками, горцами и коренными крестьянами. В то же время избирательного права лишались иногородние крестьяне, имевшие менее трех лет оседлости, и рабочие. «Положение» предусматривало, что из числа своих членов Кубанская Рада должна сформировать Законодательную Раду и избрать войскового атамана. Исполнительная власть возлагалась на войсковое правительство в составе 10 членов кабинета, из которых трое являлись представителями горцев и иногородних. Оно являлось подотчетным Законодательной Раде. В политической области программа Рады отстаивала незыблемость казачьих прав и привилегий при сохранении неполноправности иногородних. В сфере экономики был взят курс на сохранение традиционного землевладения и землепользования, а также развитие частной собственности. Такая программа, подкреплявшаяся заявлениями о единстве интересов всех казаков, позволила Раде привлечь к себе тысячи тех из них, которые, не желая возврата самодержавных порядков, не могли поступиться своими земельными наделами и правами и готовы были их отстаивать, независимо от того, откуда исходила угроза. В течение всего мая и июня 1917 г. войсковое правительство действовало совместно с гражданскими комитетами. Этот союз подтверждался и решениями I Всероссийского казачьего съезда, состоявшегося в начале июня в Петрограде. На нем была выражена поддержка Временному правительству, а также заявлено о сохранении в неприкосновенности собственности казачьих войск и развитии их самоуправления. Противоречия между казаками и иногородними, открыто проявившиеся уже на областном съезде крестьянско-казачьих депутатов, усилились в ходе июльских событий 1917 г. Еще в июне войсковое правительство заявило о разрыве с иногородними, а 2 июля казачьи представители ушли с заседания Кубанского областного исполкома, вышли из его состава и образовали Кубанский войсковой Совет. 9 июля К. Л. Бардиж, выполняя решение Временного правительства, объявил о передаче власти Кубанской Раде и упразднении областного Совета и исполкома. В свою очередь Рада приступила к ликвидации местных Советов. В станичных приговорах исполкомы признавались нежелательными и распускались. В станицах восстанавливалось атаманское управление, а в селениях - власть старшин. Не всегда это происходило мирным путем: нередко возникали столкновения между сторонниками и противниками войскового правительства. Таким образом, если в центре России 4 июля период т.н. «двоевластия» закончился переходом власти в руки Временного правительства, то на Кубани «первую скрипку» стало играть казачье правительство. Вторая краевая Рада, заседавшая 24 сентября – 4 октября, т.е. ещё до вооружённого восстания в Петрограде, 7 октября приняла первую Конституцию Кубани – «Временные основные положения о высших органах власти в Кубанском крае». Управление областью, переименованной в край, передавалось краевой Раде, которая должна была избираться не только казаками, но и остальным «правомочным» населением – горцами и коренными крестьянами. Таким образом избирательного права лишались иногородние, имевшие менее трёх лет оседлости, и рабочие. Во вновь создаваемом краевом правительстве три места из десяти выделялось представителям неказачьего населения, в т.ч. горцам. Следовательно, под юрисдикцию кубанского краевого законодательства попадало не только казачье войсковое сословие, но и всё остальное население края. При этом иногородние вместе с рабочими ущемлялись в избирательных правах и фактически не были допущены в органы законодательной и исполнительной власти. Естественно, что в крае, где казаки составляли меньшинство населения, принятие подобной конституции было воспринято как акт государственного переворота. Социалистические партии забили тревогу по поводу создания на Кубани «аристократической республики». Как и в июле, кубанские парламентарии предвосхитили развитие событий в Петрограде, приготовив в качестве альтернативы ещё не провозглашённому государству диктатуры пролетариата казачью республику. Её «внутрисословный» демократизм никак не сочетался с авторитаризмом по отношению к остальному населению края. После получения сообщения о свержении Временного правительства на всей территории Кубанской области с 26 октября было введено военное положение, запрещено проведение митингов, собраний. В отделы от имени атамана и войскового правительства направлялась телеграмма, в которой население призывалось к борьбе с Советской властью: «Узнав о преступном мятеже большевиков в Петрограде, войсковой атаман и войсковое правительство Кубанского войска постановили защищать Временное правительство всеми имеющимися в их распоряжении средствами, и в случае захвата власти большевиками в Петрограде - такой власти не признавать; вести с изменниками, предателями родины беспощадную борьбу».

Всю полноту власти взяло на себя Кубанское войсковое правительство. По его распоряжению были заняты почта и телеграф в Екатеринодаре, усилилось давление на Советы, часть которых была распущена, проводились многочисленные аресты. 2 ноября большевики перешли на нелегальное положение и 5 ноября создали ревком для подготовки вооруженных отрядов Красной гвардии. Напряжение нарастало с каждым днем. Достаточно было малейшего повода, чтобы положение в области обострилось еще больше. В это время в Екатеринодаре проходил 1-й областной съезд иногородних, открывшийся 1 ноября. Он рассматривал вопросы правового положения и земельного обеспечения крестьянства Кубани, которые, однако, разрешить не смог. Эсеро-меньшевистское большинство съезда, искавшее классового и межсословного компромисса, не желало идти на конфликт и разрыв с казачьими властями и отклонило предложенные большевиками резолюции о признании Советского правительства и отмене военного положения. С 1 по 11 ноября в Екатеринодаре проходила работа I сессии Кубанской Законодательной Рады, на которой вместо Временного войскового правительства было образовано Кубанское краевое правительство. Его председателем стал Л.Л. Быч. Новое название отражало изменения в политике Кубанской Рады, вызванные разраставшимися сословно-классовыми противоречиями и поисками в этих условиях союзников. Рада стала искать поддержку среди всего населения области, заявив, что она намерена выражать интересы иногородних и горцев. Одновременно, пытаясь укрепить свои позиции, Кубанская Рада все чаще и чаще обращалась к использованию военной силы. Особые надежды возлагались на казачьи части, возвращавшиеся на Кубань с фронта. Но именно фронтовые казаки были настроены оппозиционно по отношению к краевому правительству, считая, что оно выражает лишь интересы верхов, а не всего казачества. Часть возвращающихся казаков и солдат оказались распропагандированными большевиками и в дальнейшем составили опору Советов. Глава краевого правительства Л.Л. Быч вынужден был отметить, что «в декабре... стали возвращаться на Кубань казачьи войска, и они внесли свою, притом большую лепту в смысле ускорения процесса большевизации». А газета «Вольная Кубань» писала, что «надежды войскового правительства на поддержку воинских частей, прибывших с фронта, не оправдались. Ни одна воинская часть, вернувшаяся с фронта, не подчинилась войсковому правительству». Им вторил и генерал Алексеев, с горечью констатировавший, что «кубанские казаки нравственно разложились». Сами казаки говорили – «мы не большевики и не кадеты, мы – казаки-нейтралитеты». В этих условиях Рада приступила к формированию собственных «войск Кубанского края» под командованием штабс-капитана В.Л. Покровского. В декабре 1917 г. Кубанская Рада сделала попытку заручиться поддержкой иногородних. С этой целью было решено объединить заседания Рады и 2-й сессии съезда иногородних, который продолжил свою работу с 12 декабря. Однако в условиях крайней поляризации социальных сил о выработке единых решений не могло быть и речи. Раскол произошел как среди иногородних, так и среди казаков. Раде удалось привлечь к себе зажиточную часть иногородних, тогда как беднейшее казачество заявило о поддержке революции совместно с иногородним крестьянством. В результате вместо объединенных заседаний в Екатеринодаре одновременно проходили два съезда: в театре «Мон-Плезир» - съезд трудовых казаков и части иногородних лиц, или второй Кубанский областной съезд иногородних, а в «Зимнем театре» - 2-й общеобластной съезд представителей казаков, иногородних и горцев, состоявший из сторонников Кубанской Рады. Последний избрал объединенную Законодательную Раду в составе 45 казаков, 45 иногородних и 8 горцев и новое краевое правительство, внес изменения в систему выборов, расширив права иногородних. Для участия в выборах устанавливался двухлетний срок проживания на Кубани. Кроме того, один из помощников атамана должен был избираться из числа иногородних. В это время Съезд иногородних потребовал передачи всей власти в руки Советов и постановил признать Совет Народных Комиссаров «как власть, опирающуюся на всю революционную демократию страны», объявив одновременно о непризнании всех постановлений Краевой Рады и правительства. Принятая съездом резолюция «Об организации власти на Кубани» не оставляла надежды на достижение соглашения со сторонниками Рады. Съезд избрал областной Совет народных депутатов под председательством большевика И.И. Янковского. Таким образом, в декабре 1917 г. расстановка политических сил в области достигла крайней степени обострения. 8 января 1918 г. первая сессия объединенной Законодательной Рады провозгласила Кубань самостоятельной республикой, входящей в состав России на федеративных началах. Позднее это даст повод деникинским офицерам – «единонеделимцам», ратовавшим за единую и неделимую Россию, иронизировать по поводу казачьей государственности: «И журчит Кубань водам Терека - я республика, как Америка». Во вновь избранном «паритетном» правительстве Л.Л. Быча все 5 министерских портфелей, выделенных иногородним, получили социалисты - 4 эсера и меньшевик. Если к этому добавить, что в недавнем прошлом и сам Л.Л. Быч и министр земледелия Д.Е. Скобцов отдали дань участию в социалистическом движении, то очевидно, что правительство по сути было коалиционным. Таким образом, перед лицом угрозы большевизма политическое руководство казачества пошло на компромисс с иногородними социалистами. Но было поздно - волны революционных потрясений докатились и до границ доселе спокойной Кубани. И хрупкая правительственная коалиция, просуществовав немногим более месяца, уступила место союзу Рады с Л.Г. Корниловым. Так угроза слева повлекла за собой крен вправо. Кубань неотвратимо погружалась в пучину гражданской войны. После того, как в течение января 1918 г. Советы взяли власть в свои руки в Армавире, Майкопе, Тихорецке, Темрюке и ряде станиц, ими было начато формирование красногвардейских отрядов. В Черноморской губернии советская власть победила еще раньше - в Туапсе уже 3 ноября, а в Новороссийске - 1 декабря 1917 г. Поэтому Черноморье и стало тем плацдармом, откуда начались атаки на Екатеринодар. Вторым очагом большевизма на Кубани стали части 39-й пехотной дивизии, которая организованно прибыла в область с Кавказского фронта и дислоцировалась вдоль железнодорожной ветки Армавир-Кавказская-Тихорецкая. Именно в Армавире - первом из городов Кубани - 2 января 1918 г. была установлена советская власть, а полутора месяцами позднее состоялся 1-й съезд Советов Кубанской области во главе с Я.В. Полуяном. Он и провозгласил власть Советов на всей территории Кубани. В руках краевого правительства оставался лишь Екатеринодар. С занятием его 14 (1) марта войсками И.Л. Сорокина начался полугодовой советский период в истории Кубани. Изгнанные из Екатеринодара Рада и правительство в обозе вооруженного отряда под командованием новоиспеченного генерала В. Л. Покровского искали встречи с Добровольческой армией. Признав в обращении к населению по случаю ухода, что казачество «не смогло защитить своих избранников», Рада надеялась найти защиту под сенью штыков армии генерала Л.Г. Корнилова.

23 (10) февраля 1918 г. Добровольческая армия, покинув Ростов-на-Дону, вступила в пределы Кубанской области, пытаясь обрести здесь социальную опору для организованной борьбы с большевиками. Однако этим надеждам не суждено было сбыться. «Кубанцы выжидали»,- вспоминал позже генерал А. И, Деникин. Отбиваясь от наседавшего противника, непрерывно маневрируя и делая в сутки до 60 верст, армия с боями продвигалась к Екатеринодару. Ключевым стал день 28(15) марта, когда у станицы Ново-Дмитриевской под командованием Л. Г. Корнилова объединились его добровольческие части и отряд Кубанской Рады В.Л. Покровского. Однако, одновременно с объединением между союзниками сразу обозначились глубокие противоречия, которые со всей ясностью проявились спустя год, когда армия генерала Деникина находилась на пике своего успеха. О характере взаимоотношений между главнокомандующим вооруженными силами Юга России и кубанским казачеством красноречиво свидетельствуют мемуары атамана А.П. Филимонова. На совещании представителей главного командования и казачества, состоявшемся 6-7 (19-20) июня 1919 г. в Екатеринодаре, А. И. Деникин ребром поставил вопрос: «С Русью ли идем мы, представители казачества, или против Руси?». Такая постановка вопроса возмутила А.П. Филимонова, который заявил: «Нам надоело быть молодцами. Мы хотим быть гражданами». Вечером того же дня, во время парадного официального обеда в атаманском дворце Деникин произнес свой ставший скандально известным тост: «Вчера здесь, в Екатеринодаре, царили большевики. Над этим домом развевалась красная грязная тряпка, в городе творились безобразия. Проклятое вчера... Сегодня здесь происходит что-то странное - слышен звон бокалов, льется вино, поются казачьи гимны, слышатся странные казачьи речи, над этим домом развевается кубанский флаг... Странное сегодня... Но я верю, что завтра над этим домом будет развеваться трехцветное национальное русское знамя, здесь будут происходить только русские разговоры. Прекрасное «завтра»... Будем же пить за это счастливое и радостное завтра...». Неделей позже эта речь трагически отозвалась в Ростове, где от выстрела деникинского офицера, прозвучавшего в гостинице «Палас-Отель», погиб председатель Кубанской краевой Рады Н.С. Рябовол. С фронта началось повальное дезертирство кубанских казаков. Позже А.И. Деникин сетовал в мемуарах, что если в конце 1918 г. кубанцы составляли 2/3 его вооруженных сил, то к концу лета 1919 г. - лишь около 15%. Отдельные кубанские части давали до половины состава дезертиров. Одновременно Кубанская Рада предприняла дипломатический демарш, послав самостоятельную делегацию на Парижскую мирную конференцию. Попытка Кубани вступить в Лигу Наций в качестве полноправного члена мирового сообщества потерпела фиаско. Тем не менее, А. И. Деникин ответил на этот вызов разгоном Рады и повешением одного из членов делегации - полкового священника А.И. Кулабухова. Осуществил «кубанское действо», как называли эти события современники, недавний «спаситель Кубани» генерал В. Л. Покровский. Экономика края в рассматриваемое время была подвержена влиянию всех негативных факторов военного времени - развал транспорта и производственных связей, дефицит рабочей силы, обременительные поставки армии. Вместе с тем, со второй половины 1918 г. и до начала 1920 г. Кубань находилась в тылу, что в совокупности с мощным сельскохозяйственным сырьевым потенциалом и наличием портов, а также других торговых путей создало сравнительно с другими регионами России благоприятные условия для экономического развития. Аграрная реформа, разработанная краевым правительством, вследствие своего узкосословного характера осталась на бумаге, однако состояние сельского хозяйства края говорило если не о прогрессе, то о стабильности. Так, при значительном сокращении посевных площадей урожай 1919 г. по общему сбору зерна был почти равен урожаю 1914 г., а урожайность зерновых не только не уменьшилась, но даже несколько возросла. В крае продолжалось развитие кооперативного движения, объединившего в своих рядах более 780 тыс. членов (при 3-миллионном населении края). Почти 900 кредитных, ссудно-сберегательных и потребительских учреждений имели оборот в сотни миллионов рублей. Несомненно одно - экономика края, ориентированная прежде всего на сельскохозяйственное производство, показала свою жизнеспособность даже в экстремальных условиях гражданской войны. Своеобразие развития Кубани заключалось в том, что она избежала расказачивания, изнурительного воздействия политики «военного коммунизма» с ее комбедами и продразверсткой. В условиях же «белогвардейского режима деникинщины» товарное хозяйство Кубанского края показало свое преимущество над военно-коммунистической системой производства и распределения. Эта относительная независимость хозяйственного и общекультурного развития Кубани от отрицательного влияния факторов военного времени не являлась исключением. Аналогичная картина наблюдалась и в других регионах, продолжительное время находившихся под властью антибольшевистских правительств (Дон, Сибирь). С конца 1919 г. в жизни Кубанского края и Черноморской губернии стали доминировать военные аспекты. Противоречия между Радой и А.И. Деникиным достигли своего апогея. Но судьба Кубани теперь решалась на фронтах Гражданской войны. В конце февраля - начале марта 1920 г. в ходе боев на северо-кавказском направлении наступил перелом. Вопреки обнадеживающей поговорке белых «зима - ваша, лето – наше», которая подтвердилась победами над красными в кампаниях 1918-1919 гг., командование Красной Армии перешло в ставшее победоносным наступление… Итак, начав свой путь вместе с кадетами и Временным правительством весной 1917 г., Рада через попытку установления сословной казачьей республики летом-осенью того же года пришла к коалиции с умеренными социалистами, но созданное в начале 1918 г. «паритетное правительство» не просуществовало и двух месяцев. Период 1918-1919 гг. знаменовался непрекращающейся вооруженной конфронтацией с большевиками на внешнем фронте и противоречиями с генералом Деникиным на внутреннем. Основная часть казачества Кубани также прошла сложный путь: от позиции благожелательного и вооруженного нейтралитета в 1917 г., вооруженных выступлений на стороне советской власти весной 1918 г. и против нее летом 1918 - осенью 1919 г. до капитуляции перед Красной Армией и примирения с большевиками (весна 1920 г.) с последующим антисоветским бело-зеленым движением. Иногороднее крестьянство и пролетариат Кубани и Черноморья, в 1917 г. безоговорочно приняв в своем большинстве революцию, на протяжении 1918-1919 гг. последовательно пополняли ряды Красной Армии, а затем вместе с казаками «зеленые» партизанские формирования. В целом же позицию иногородних, а, тем более, рабочих можно оценить как просоветскую. Взаимодействие этих векторов поведения различных политических и социальных сил дало ту полифоническую картину революции и Гражданской войны на Кубани, столь далекую от ее двухцветного «красно-белого» изображения. Таковы были сложные и противоречивые условия, в которых осуществляло свою деятельность Кубанское войсковое, а затем и краевое правительство, протоколы заседаний которого, благодаря настоящей публикации, впервые становятся доступны широкой читательской аудитории. Источник: Протоколы заседаний Кубанского краевого правительства: 1917-1920/ Сборник документов в 4-х томах / под ред. А.А.Зайцева.- Проект «Библиотека Кубанского края».- Краснодар, 2008.