"Нашествия"

Пьяные безобразия в вермахте, абвере и люфтваффе Стрельба по портрету фюрера и утрата секретных документов В России традиционно принято считать немцев этаким живым эталоном порядка и организованности. Такое представление распространяется и на годы Великой Отечественной. Вооруженные силы Германии считаются великолепно организованным и управляемым врагом. В целом это совершенно справедливо. Однако это вовсе не значит, что любители «орднунга» были застрахованы от проявлений классических человеческих слабостей. Например, пьянство и связанные с ним печальные последствия были немцам вовсе не чужды…. Любопытную историю можно прочитать, например, в дневнике сотрудницы министерства пропаганды Марии Васильчиковой ( бежала из Литвы, где проживала, накануне советизации и устроилась в германское министерство пропаганды благодаря знанию нескольких языков). Вот, например, что печалило одного из ее друзей – офицеров вермахта в 1944 году вскоре после покушения на Гитлера: «Дело в том, что Тони начинает волноваться и за себя: кто-то донес на него, что он в пьяном виде стрелял в портрет Фюрера в офицерской столовой». Стрелять в портрет Гитлера в офицерской столовой, да еще после покушения, в разгар арестов — нынешняя молодежь сказала бы, что это круто, даже очень круто. Сильно же Тони напился, должно быть, шнапс с пивом или шампанским смешивал. Это очень способствует бунтарским настроениям. Можно представить его пробуждение и классические в такой ситуации размышления: «Что же я вчера натворил, у кого бы узнать?» Интересно, кто Тони об этом рассказал и как он отреагировал? Волноваться, он, бедный, начинает. Да как же ему дали уйти из столовой, отчего его не арестовали сразу после совершенного деяния? Почему командир части не застрелился от ужаса? И ведь даже после доноса о таком преступлении Тони сразу не был арестован. Возникает вопрос — да куда же гестапо смотрело? Это Тысячелетний Рейх или пионерский лагерь «Солнышко»? В пьяном виде почудить в гитлеровском Берлине любили и умели — Васильчикова писала о своем знакомом, который в ресторане портфель с секретными материалами умудрился потерять. А потом ее подруга повторила это достижение бдительности. «Ночевала у Лоремари Шенбург, так как опять был налет, а домой на Войршштрассе добираться было далеко. У нее серьезные неприятности: она оставила «совершенно секретную» американскую книгу «Гитлеровские девки, оружие и гангстеры» в туалете отеля «Эден», где обедала с приятелем. Ей полагалось ее прочитать и отрецензировать. В довершение всего, на книге имеется официальная печать АА (структура министерства пропаганды. — Авт.). Она не решается признаться и отчаянно пытается ее найти и одновременно поднять на ноги влиятельных друзей на тот случай, если ее внезапно схватят. Она даже рискнула позвонить одному человеку, которого видела всего два раза, — он работает в берлоге министра иностранных дел фон Риббентропа в Фушле. А когда наконец дали Фушль по междугородней связи, ее нельзя было разыскать, и мне пришлось делать вид, что я ничего не знаю». Странно это как-то — книгу в ресторанный туалет брать. Наверное, Лоремари просто побоялась ее, «совершенно секретную», приятелю оставить, уходя «попудрить носик». Вообще дневник Васильчиковой сильно развеивает представление о немцах как о помешанных на порядке занудах. Абсолютный, пожалуй, рекорд неадекватного поведения в гитлеровской Германии поставил офицер военной разведки вместе со своим другом-летчиком. Вот как об этом вспоминал Вальтер Шелленберг, начальник политической разведки службы безопасности: «Сразу же в начале 1940 года нашей разведке пришлось разгрызть весьма неприятный «орешек»: оперативный план нашего наступления на Западе попал в руки противника! Гитлер бушевал. Свой гнев он направил в особенности против военной разведки, возглавляемой адмиралом Канарисом. Случилось следующее: офицер, имевший приказ передать план выступления одной из комендатур вермахта на Западе, встретился в Мюнстере, проездом к месту назначения, со своим приятелем, майором ВВС, который уговорил его прервать поездку и отметить встречу. Встреча превратилась в веселую пирушку и курьер опоздал на поезд. Чтобы наверстать упущенное время, майор ВВС вызвался доставить своего друга в Кельн на небольшом самолете. Однако погода в эти утренние часы была такой плохой, что из-за недостаточной видимости машина сбилась с курса и в конце концов должна была совершить вынужденную посадку в Бельгии, близ Мехельна. Попытка уничтожить секретные документы окончилась неудачей, так как офицера и летчика сразу же арестовала бельгийская полиция. После этого офицеры попытались еще раз сжечь бумаги в печи полицейского участка, однако, к сожалению, незадолго до этого печь набили углем, так что документы лишь обгорели, но не были уничтожены. Бельгийцы вполне могли разобрать каждое предложение в документах, но сначала они думали, что их намеренно вводят в заблуждение. На самом же деле все документы были подлинными, хотя и представляли для противника небольшую ценность; в них излагался старый план Шлиффена, получивший по инициативе Гитлера новую редакцию. Тем временем генерал Манштейн как раз в те дни и без того работал над проектом нового оперативного плана, по которому впоследствии и осуществлялось наступление на Западе. Гитлер сразу же заподозрил измену и хотел отдать приказ о незамедлительном устранении обоих офицеров. Однако на допросах не удалось получить доказательств преднамеренной государственной измены. Канарису стоило немалых трудов убедить Гитлера в том, что дело здесь в халатности, и ни в чем другом. Вскоре после этого происшествия Гиммлер поздно ночью вызвал меня к себе и приказал срочно составить проект приказа о соблюдении секретности служащими вермахта и всеми гражданскими ведомствами. При этом он говорил так возбужденно, что я не вполне понял, чего он, собственно, хотел. «Вы должны сдать проект приказа через два часа», — добавил он. Полчаса просидел я за своим столом. Наконец я разработал следующие два пункта: каждый обязан сохранять в тайне порученные ему задания; каждый вправе знать лишь столько, сколько необходимо для выполнения полученного приказа. Когда я представил Гиммлеру свои наброски, он ворчливо выразил свое недовольство ими и тут же продиктовал проект приказа сам. Позднее этот проект в качестве «приказа № 1» был разослан всем военным и гражданским учреждениям, получив широкую известность в обществе. Слабые стороны этого приказа проявились очень скоро. При планировании и выполнении задач между различными отделами часто возникали настолько затрудненные отношения, продиктованные страхом, что даже руководители ведомств, работа которых была немыслима без сотрудничества с другими учреждениями, почти не отваживались информировать друг друга. Результатом были бессмысленное дублирование и неудачи. Нередко приказом пользовались в целях маскировки и враждебные Гитлеру круги». Интересно, как адмирал Канарис Гитлеру объяснял, что его подчиненный со своим другом из ВВС вовсе не изменники. Дескать, абверовец и его друг-летчик просто пьяные идиоты, которые на «веселой пирушке» так перебрали, что повезли в Бельгию секретные материалы о планах скорого наступления, а затем, уже сообразив, куда прилетели, не сумели эти документы уничтожить. Пьяные выходки офицеров различных служб бывали в истории разных стран мира. Но чтобы так… Вот и верь после этого представлению о немцах как до тошноты дисциплинированных педантах.