После прихода Ельцина к власти в кремлевской охране произошли кардинальные перемены. Новая власть, руководствуясь требованиями политической ситуации, разрушала старые советские спецслужбы и выстраивала собственные, уже российские. Разобраться в том, как проходили эти процессы и как была организована работа российской президентской охраны, нам согласились помочь два непосредственных участника тогдашних событий. Это бывший глава Службы безопасности президента (СБП) РФ Александр Васильевич Коржаков и бывший первый заместитель начальника Главного управления охраны Борис Константинович Ратников. От рядового до генерал-лейтенанта История взаимоотношений Бориса Ельцина с телохранителями берет начало в 1985 году. Согласно существовавшему порядку личную охрану ему выделили после переезда из Свердловска в Москву и избрания его секретарем ЦК КПСС. И вот несколько фактов, весьма примечательных с точки зрения преемственности в советской государственной охране. В 1976 году на посту первого секретаря Свердловского обкома КПСС Ельцин сменил своего будущего коллегу по Политбюро ЦК — Якова Петровича Рябова, который в апреле 1984 года был взят под охрану 9-м Управлением КГБ СССР. Начальником охраны Якова Петровича стал Вячеслав Георгиевич Наумов, до этого в 1980 году принявший руководство 3-й оперативной группой 18-го отделения 1-го отдела у легендарного Михаила Петровича Солдатова, который не раз упоминался в нашей серии публикаций. Инициатива повышения Бориса Ельцина во властной иерархии принадлежала Егору Лигачеву. В декабре 1985 года Ельцин был рекомендован Политбюро ЦК КПСС на должность первого секретаря Московского городского комитета (МГК) КПСС. 24 декабря 1985 года, сменив на этой должности 70-летнего Виктора Гришина, он начал активную работу на этом посту. К наиболее значимым этапам его работы нужно отнести существенную кадровую чистку. Что интересно, именно Борису Ельцину принадлежит идея отмечать в столице день города. Начальником охраны Ельцина стал комендант его госдачи Юрий Кожухов, который сам выбрал своих заместителей – прикрепленных – Виктора Суздалева и Александра Коржакова. Любопытно, что своих заместителей Юрий Кожухов не спешил, что называется, «проводить на должность». То есть они работали, но официально в группе охраны не числились. Начальник охраны перед руководством отдела мотивировал эту ситуацию тем, что «…мы с Борисом Николаевичем должны присмотреться к этим людям…».

Александр Коржаков. Фото: Алексей Свертков/ «Русская Планета» Впоследствии Александра Васильевича будут называть «вторым человеком в России», а в то время он был 35-летним майором. После работы в выездной охране Юрия Владимировича Андропова Александр Коржаков выполнял функции старшего оперативного дежурного 18-го отделения. Нужно сказать, что Александр Васильевич — единственный за всю историю «девятки» офицер, который за 30 лет прошел весь профессиональный путь — от рядового Кремлевского полка до генерал-лейтенанта. Свою службу в 9-м Управлении КГБ СССР Александр Васильевич Коржаков начал 9 ноября 1968 года в Кремлевском полку. Уже в это время он входил в основной состав сборной управления по волейболу. «За спорт», как говорили в «девятке», в это время отвечал Владимир Степанович Редкобородый. По окончании прохождения воинской службы во времена брежневского Политбюро Александр Коржаков был вновь принят в управление. Но теперь уже он стал прапорщиком во 2-м отделении 5-го отдела — подразделения, обеспечивающего негласную охрану трасс проезда охраняемых лиц, располагавшегося по соседству с полком тут же, в кремлевском Арсенале. Задачи офицеров и сотрудников этого подразделения состояли в том, чтобы в любых условиях обеспечить безопасный проезд охраняемых лиц. Руководством управления офицеры и сотрудники отделения привлекались для работы в местах пребывания и отдыха охраняемых лиц, во время их командировок по стране и за ее пределами. Поэтому офицеры 2-го отделения 5-го отдела были первыми кандидатами кадрового резерва 1-го отдела, непосредственно обеспечивающего безопасность охраняемых лиц. Примечательно, что начальником 5-го отдела, в котором начинал свой профессиональный путь Александр Васильевич, был тот самый Михаил Николаевич Ягодкин, который у Боровицких ворот Кремля в январе 1969 года самым активным образом участвовал в нейтрализации душевнобольного стрелка Ильина. «Мы работали, как "топтуны" при Сталине, — вспоминает Александр Коржаков. — Только им выдавали валенки и теплую одежду, а нам приходилось все покупать самим. С этим возникали трудности, потому что, например, не всякие брюки можно надеть поверх кальсон. У меня были войлочные ботинки 48-го размера, чтобы в суровые зимы поддевать в них несколько пар теплых носков». Цена преданности В феврале 1988 года Борис Ельцин был уволен с должности секретаря Московского горкома КПСС, но Александр Коржаков не прекратил отношений с человеком, за безопасность которого он отвечал. Ельцин дорого ценил это и относился к Александру Васильевичу уже как к другу. Увольнение Ельцина с высокой должности, на которой он проработал ровно два года (с февраля 1986 по февраль 1988 года), было вызвано буквально революционными для того времени мыслями, оценками и суждениями. Знаменитое выражение «Борис, ты не прав», принадлежащее Егору Лигачеву и лаконично характеризующее ситуацию с его же уральским протеже, прозвучало 21 октября 1987 года. Через четыре месяца Ельцина трудоустроили первым заместителем председателя Госстроя — после ответственной партийной должности назначение это было крайне унизительным. Естественно, государственная охрана и привилегированное обеспечение были моментально сняты. А офицерам охраны Ельцина руководителем «девятки» Юрием Сергеевичем Плехановым через начальника 1-го отдела Виктора Васильевича Алейникова было «настоятельно рекомендовано» прекратить любые контакты с опальным и, как казалось, ввергнутым в небытие бывшим охраняемым лицом. Это было очень серьезное предупреждение, и устный приказ на чекистском языке практически означал категорический запрет. Коллеги по отделению также говорили Александру Коржакову о серьезности ситуации.

Встреча избирателей с кандидатом в депутаты Моссовета по 161-му избирательному округу, первым секретарем МГК КПСС, председателем Верховного Совета СССР Ельциным (в центре) 1987 год.Фото: Александр Поляков/РИА Новости Но офицерам КГБ никогда не были чужды чисто человеческие отношения, и 1 февраля 1989 года Александр Васильевич сразу после сдачи суточного дежурства в отделении просто и без каких-либо задних мыслей сам приехал поздравить Бориса Николаевича с днем рождения. С таким же настроем к Коржакову присоединился и его боевой товарищ по расформированной группе охраны Виктор Суздалев. А вот бывший начальник охраны Бориса Ельцина Кожухов инициативу коллег не поддержал. День рождения окончился в 5 часов утра… Этот вопиющий факт ослушания, естественно, не ускользнул от внимания оперативников, курировавших опального Ельцина, которые немедленно доложили о произошедшем руководству управления. «Особенно не понравились начальству тосты, которые я произносил за Бориса Николаевича, — пишет в своей книге "Борис Ельцин: от рассвета до заката" Александр Коржаков. — У опальных руководителей компартии, оказывается, не должно быть перспектив на будущее». В феврале 1989 года Юрий Плеханов уволил опытного и заслуженного офицера. К тому времени Александр Коржаков уже более 18 лет отработал с охраняемыми лицами практически на всех постах отдела, и не только в командировках по стране и за границей, но и в Афганистане, где в составе особой группы 1-го отдела «девятки» обеспечивал безопасность лидера страны Бабрака Кармаля. Уволен Коржаков был по весьма необычному основанию. На «ковровой» беседе в отделе кадров его начальник, старший офицер, порядочный человек, пряча глаза, озвучил майору Коржакову «приговор» руководства: «уволить в связи со слишком большой выслугой лет»… Кстати, в Афганистане пересеклись боевые пути майоров Александра Васильевича Коржакова и Бориса Константиновича Ратникова. Это весьма примечательный факт в истории становления будущей системы охраны президента России. Такова профессиональная плата за верную службу: сначала управление своим приказом прикрепляет сотрудника к государственному деятелю, а потом оно же ставит в вину своему офицеру-прикрепленному его человеческую преданность охраняемому лицу. Это прослеживается на протяжении многолетней истории госохраны. В такую же ситуацию попадали и Абрам Беленький, и Николай Власик, и другие. Это своеобразный дамоклов меч, висящий над головой прикрепленного. Подобный образ понятен только тем, кто прошел свой профессиональный путь в этой должности или был рядом с тем, кто единолично нес этот груз ответственности, разделяя его со своим руководителем. Забегая немного вперед, стоит отметить, что и при новой власти цена верности попавшим в опалу останется той же. В 1997 году ельцинский шеф-повар Дмитрий Самарин и еще десяток преданных офицеров охраны будут уволены за участие в праздновании победы Коржакова на выборах депутатов Госдумы в Туле. Как тут не вспомнить расхожую фразу: «Не они первые и не они последние». Расстались будущий российский президент и его самый преданный телохранитель ненадолго. В 1989 году произошла нашумевшая в свое время и почти забытая загадочная история с падением Бориса Ельцина в Москву-реку у Николиной Горы. Сам Борис Николаевич говорил, что на него напали неизвестные и сбросили с моста. Коржаков провел тщательное расследование этого случая и понял, что версия Ельцина неправдоподобна, он явно что-то скрывает. Что именно, по словам Александра Коржакова, так и осталось неизвестным. При этом именно ему первому позвонил попавший в двусмысленную ситуацию Ельцин. После этого Борис Николаевич пригласил Александра Васильевича вновь работать его прикрепленным, и Коржаков это приглашение принял. Договоренность между ними можно считать скорее неформальной, потому что никакой личной охраны, кроме 9-го Управления КГБ, в СССР вообще не было и быть не могло. А до принятия Закона «О частной охранной деятельности» оставалось еще целых три года. Служили два товарища 12 июня 1990 года Первый съезд народных депутатов РСФСР принимает декларацию о независимости республики… в составе СССР. Политическая карьера Бориса Ельцина, с которым постоянно и повсеместно находился Александр Коржаков, набирала силу. Фигура Ельцина на общественно-политическом Олимпе скатывающегося в бездну советского государства становилась все более и более значима. К лету 1991 года стало ясно, что коллапс СССР, а значит, и его органов госбезопасности, в том числе отвечающих за охрану политического руководства страны, неизбежен. Время требовало быстрых и решительных действий. Насущной проблемой, которую должен был незамедлительно решать Александр Коржаков, была кадровая: кто вместе с ним встанет за спиной нового лидера страны? И такие люди были найдены. Вместе с Коржаковым созданием службы охраны занимался его боевой товарищ Борис Константинович Ратников. Как уже упоминалось, они познакомились еще в Афганистане, где в полугодовой командировке от «девятки» Коржаков охранял Бабрака Кармаля, а офицер КГБ СССР Борис Ратников три года был «советником» опергруппы ХАД (афганской службы госбезопасности). Борис Константинович совмещал профессиональные обязанности специалиста широкого профиля — от командира боевой группы и агентуриста до оперативного работника и аналитика. В апреле 1991 года в отдел безопасности Верховного совета РСФСР, который был создан для охраны Бориса Ельцина, был приглашен полковник УКГБ по Москве и Московской области Борис Ратников. Получив приглашение, Борис Константинович написал рапорт об увольнении из органов КГБ СССР. Эти люди стали основоположниками новой структуры, которая не имела исторических аналогов. 19 июля 1991 года Александр Васильевич со знанием дела и пониманием профессиональных перспектив преобразовал отдел в Службу безопасности президента РСФСР (СБП РСФСР). Указом еще президента СССР Михаила Горбачева эта служба ненадолго вошла в Управление охраны при администрации президента СССР. Не нужно думать, что за таким названием сразу выстраивается целая рать телохранителей, водителей, охранников и прочих профильных специалистов, — их было всего 12 человек. В августе 1991 года, сразу после возвращения Горбачева из Фороса, Борис Ратников был приглашен в Кремль для обсуждения вопросов организации новой структуры госохраны вместо 9-го Управления КГБ СССР. Сам Александр Коржаков был на отдыхе с Ельциным в Юрмале, поэтому на встречу с президентом СССР и поехал его заместитель Ратников. Суть беседы сводилась к тому, что необходимо было создавать новую структуру под двух главных действующих лиц страны. Так и возникло «переходное» Управление охраны при администрации президента СССР, которое сменило на исторической сцене легендарную «девятку». Нужно понимать, каким было противостояние двух профильных, но политически конкурирующих структур: СБП президента СССР, которая сохранила и штат, и управленческие механизмы огромной «девятки», и СБП РСФСР в составе 12 человек.

Президент РСФСР Борис Ельцин (слева) во время выступления у здания Совета министров РСФСР. Справа — Александр Коржаков. 1991 год. Фото: Валентина Кузьмина и Александра Чумичева /Фотохроника ТАСС Рабочий кабинет Бориса Ельцина располагался в Белом доме. Именно там Александр Коржаков и Борис Ратников, обратив внимание на периодически возникающие у Ельцина нехарактерные приступы слабости именно в то время, когда он находился в кабинете, и, проведя собственными силами оперативно-технический осмотр, в нише за одним из шкафов обнаружили знаменитую «антенну» размером со средний современный телевизор. Это был атакующий инструмент — практически психотронное оружие. Нужно понимать, что охрану того самого Белого дома — Дома советов осуществляло МВД, но как особо важный объект его курировал КГБ СССР. То есть установить не только оперативную прослушивающую аппаратуру, но и гораздо более серьезные устройства для (пока еще) КГБ СССР труда не представляло. Возвращение ГУО 12 июня 1991 года всенародным голосованием Борис Ельцин был избран президентом России. Однако это не повлекло за собой немедленного создания отдельной структуры его безопасности. Это произошло позже, 14 декабря 1991 года, когда на основе практически неизменной структуры «девятки» было создано Главное управление охраны (ГУО) РСФСР. Возглавил его Владимир Степанович Редкобородый — старый друг Александра Васильевича и по «девятке», и, что важно, по Афганистану, где в условиях войны человеческие качества проверялись не словом, а делом. До образования ГУО Владимир Редкобородый возглавлял Управление охраны при аппарате президента СССР — так с 31 августа 1991 года называлась трансформированная «девятка». Ровно через год, 12 июня 1992 года, на смену Владимиру Степановичу Редкобородому к руководству ГУО России приходит еще один сослуживец и друг Александра Васильевича — Михаил Иванович Барсуков. В новой государственной структуре Александр Коржаков стал первым заместителем начальника ГУО — генерала Михаила Барсукова. При этом Александр Васильевич возглавил созданную им же Службу безопасности президента (СБП), одно из важнейших самостоятельных звеньев ГУО. По сути, ГУО представляло собой ту же самую «девятку», только с той разницей, что отделение охраны первого лица государства, в 9-м Управлении КГБ СССР входившее в 1-й отдел, здесь поднялось до уровня самостоятельного подразделения. ГУО точно так же продолжало силами переименованного 18-го отделения 1-го отдела «девятки» обеспечивать безопасность лиц «по указанию руководства страны». Надо заметить, что ГУО для Александра Васильевича — далеко не просто сокращение: он придает большое значение традициям охранного дела и высоко ценит охранную службу Иосифа Сталина, которая называлась так же. «Когда я пришел в охрану, нашими наставниками были опытные офицеры, которые работали еще в охране Сталина, — вспоминает Александр Коржаков. – Например, подполковник Виктор Григорьевич Кузнецов. Мы учились по инструкциям для офицеров охраны, разработанным в Девятом управлении. Эти инструкции писались после смерти Сталина, на основе опыта его ГУО. Там было четко сказано, что главное для сотрудника службы охраны — это пост. Аналитика, стрельба, рукопашный бой — это все уже потом. А то сейчас по телевизору показывают: идет президент какой-нибудь страны, а вокруг него такие крепкие парни в темных очках. Про эти очки я всегда говорил своим ребятам: не носите вы их, сами ничего видеть не будете... Но дело не только в передаче опыта. Сталинское ГУО представляло собой особую надгосударственную структуру, не зависящую ни от каких министерств, ведомств или служб. В охране Сталина была такая поговорка: "Кремлевский прапорщик равен сибирскому генералу". Статус сотрудника ГУО имел огромный вес, а у многих вызывал страх. В вопросах охраны правительства ГУО было выше любых чекистов. После смерти Сталина распоряжением Хрущева Управление охраны было передано в КГБ — в недавно созданное Девятое управление. Это было, на мой взгляд, большой ошибкой. Возглавлял комитет Владимир Семичастный, не имевший никакого отношения ни к разведке, ни к контрразведке, ни к охране: Хрущев просто назначил на эту важнейшую должность удобного для себя человека. Кроме того, охранять жизнь главного человека в стране — это высшая государственная задача. А после перевода в КГБ начальник охраны генсека имел над собой не менее двух десятков начальников. Они могли отдать ему любой приказ — например, бросить охраняемое лицо в опасности. Так, кстати, и произошло в 1991 году с Горбачевым, когда он был в Форосе. К начальнику его личной охраны Владимиру Медведеву прилетели руководитель "девятки" Юрий Плеханов и его заместитель Вячеслав Генералов, приказали снять охрану, а самого Медведева отправили в Москву. Чтобы избежать такого риска, когда Ельцин пришел к власти, мы решили вернуться к сталинской схеме». Антипод КГБ Что же представляла собой упомянутая Коржаковым сталинская схема организации службы безопасности руководителя государства? По сути, СБП была универсальным оперативным инструментом президента. Ее противопоставление КГБ заключалось в прямом подчинении службы самому президенту, со всеми вытекающими из этого положения полномочиями. Если проводить исторические параллели, то СБП была задумана как аналог той самой всероссийской ЧК, только подчиненной именно руководителю государства на правах, аналогичных отдельному от Совета министров министерству. Так, СБП имела право набирать личный состав без согласования с кем бы то ни было. Руководителя СБП мог назначать и снимать только президент России. Соответственно этому статусу перед СБП ставились и конкретные задачи. И охрана президента России была только одной из них. Когда в администрации президента представили Положение об СБП, замешательство ответственного за юридические вопросы лица не поддавалось описанию. 3 сентября 1991 года Александр Коржаков возглавил эту новую, созданную под текущие, требующие немедленного решения государственные задачи структуру. «Мы отбирали в СБП лучших специалистов со всей страны, — говорит Александр Васильевич. — Главным и единственным критерием отбора был профессионализм. Со мной работали суперпрофессионалы. Я называл эту службу "сборной спецслужб России" и горжусь тем, что у меня были такие подчиненные». «Когда мне передали работу с кадрами, я привел в Кремль около десятка опытных офицеров-"афганцев", — добавляет Борис Ратников. — Это были золотые ребята. Компетентные, с чистыми руками, никакими взятками их нельзя было подкупить. Они шли не столько служить Ельцину, сколько работать к Коржакову, который пользовался у "афганцев" безоговорочным авторитетом. Это было очень важно. Президент в то время не доверял ни КГБ (считая, что комитетчики продолжают работать на коммунистов), ни МВД. Поэтому новая служба создавалась не как обычная охранная структура, а как антипод КГБ. Это была, по сути, спецслужба, на которую, помимо охраны главы государства, возлагалось и решение вопросов государственной безопасности. В ее задачи входили сбор и оценка информации о процессах в политике, экономике, финансовой сфере, обороне, промышленности и общественной жизни». В структуре СБП согласно задачам, отраженным в ее основополагающем положении, были выделены и соответствующие литерные (обозначенные буквами) отделы. Так, был создан отдел по борьбе с коррупцией в кремлевской администрации и правительстве соответственно. Одно из подразделений этой службы получило неофициальное название «отдел интеллектуального обеспечения». По сути, это была антикризисная служба СБП. Под руководством Бориса Ратникова она занималась мониторингом ситуации в стране и за ее пределами, сбором признаков и детальным анализом возможных угроз безопасности государства и его первых лиц. Отдельное направление работы отдела было связано с изучением и противодействием собственными силами так называемым «пси-технологиям». В связи с этим сотрудники отдела не раз подвергались резкой критике. Например, известный ученый Эдуард Кругляков называл Бориса Константиновича Ратникова и его коллегу Георгия Георгиевича Рогозина «шарлатанами». Мы спросили Бориса Константиновича о том, как он мог бы это прокомментировать. «Подобные вещи могли быть сказаны из-за нехватки достоверной информации о нашей работе, — говорит Борис Ратников. — Никто из нас в Кремле никакой эзотерикой и мистикой не занимался. Да, мы применяли пси-технологии, которые были разработаны в КГБ как инструмент для мониторинга потенциальных и реальных угроз в адрес России и высших должностных лиц. Вся полученная таким способом информация перепроверялась через органы разведки и контрразведки и только после подтверждения докладывалась руководству». Высоко оценивает работу этого отдела и Александр Коржаков: «После того как они на основе своего мониторинга за полгода предсказали события октября 1993 года, у меня не было ни малейшего повода им не доверять. Информация этой службы всегда была полезной и точной». Утечка информации В те бурные во всех смыслах времена приватизации и «развивающейся демократии» только слепому не было видно, что конфликт президента с председателем Верховного Совета назревал давно. Ну а в СБП не только знали об этом, но и в соответствии со своими «уставными задачами» старались помочь сторонам найти разумное согласие в интересах страны.

Борис Ратников. Фото из личного архива «Когда Руслан Хасбулатов был председателем Верховного Совета, — говорит Борис Константинович, — я познакомился с ним поближе, так как по долгу службы занимался оперативной разработкой теневой экономики. Он попросил меня помочь ему разобраться в этом вопросе. Он был грамотным специалистом, поэтому мне было с ним легко, и у нас установились доверительные отношения. Однажды зимой или весной 1993 года я спросил: "Руслан Имранович, почему мы с вами находим общий язык, а вы с президентом не можете его найти?" Он ответил: "Видите ли, я не могу так много пить. Я вообще не привык к коньяку. Могу выпить немного вина, но в таких дозах я не выдержу, мне просто плохо будет". Когда собирался близкий круг, Борис Николаевич действительно мог выпить очень много коньяка и не захмелеть, а другие "ломались", и он был на высоте. Тогда я посоветовал Хасбулатову: "Вы перед встречей положите в портфель бутылочку хорошего вина. А когда они достанут коньяк, извинитесь, сошлитесь на то, что вы восточный человек и пить крепкое спиртное не в вашей традиции, предложите им тоже вина выпить. В общем, не надо доводить Ельцина. Давайте я вам организую с ним встречу, Вы объясните, чего хотите, и конфликт будет разрешен». Потом я поговорил с Александром Коржаковым, а он договорился с Борисом Николаевичем. Встреча состоялась, но все пошло не так. Коржаков рассказал мне, что Хасбулатов действительно достал вино, а Ельцин, как обычно, коньяк. Ну и, как я понял, после того, как уже было изрядно выпито, Ельцину не понравилось, что Хасбулатов ему что-то возразил, и он его то ли толкнул, то ли ударил. Какой же человек с Кавказа такое стерпит? Естественно, Хасбулатов после этого написал мне записку: мол, я Вам поверил, и вот чем все закончилось. Я сожалею, что согласился, и больше ни на какие переговоры выходить не хочу». Эту записку Борис Ратников передал Александру Коржакову. Сам Коржаков также упоминал в своей книге, что локоть президента «сделал как бы неловкое движение». Впрочем, утверждать, что этот некрасивый эпизод стал причиной трагедии октября 1993 года, было бы более чем преувеличением. По мнению Бориса Ратникова, он стал скорее точкой невозврата. Крови можно было бы избежать и после той неудавшейся встречи. «Часть ельцинского окружения специально довела ситуацию до предела, чтобы всем показать, кто в стране хозяин, — считает Борис Константинович. — Мятежных депутатов запустили в Белый дом, потом окружили, вот и началось. А можно было сделать по-умному — сменить ночью охрану на свою и спокойно опечатать все кабинеты. Депутаты пришли бы на работу, а их просто не пустили бы, и не надо было бы никого расстреливать. Мы предлагали такой вариант. Но тамошним демократам нужны была акция устрашения и кровь…». По мнению Коржакова, причина того, что стрельбу не удалось предотвратить, была в другом: «Мы не просто предлагали этот вариант, а дважды пытались опечатать депутатские кабинеты, но оба раза нам помешали непредвиденные утечки информации. Задействовались и другие способы погасить пыл "мятежного" Верховного Совета. Ельцину и его окружению удалось уговорить большинство депутатов не выступать против президента. К началу вооруженного конфликта в Белом доме оставалось не более 150–200 депутатов из тысячи с лишним. Но ситуация все же вышла из-под контроля, началась стрельба, вооруженные до зубов мятежники напали на Останкино, и избежать кровопролития было уже нельзя». Будни охраны Когда началась первая война в Чечне, у Дудаева был целый список людей из российского руководства, которых нужно было физически устранить. Но боевое усиление охраны позволило предотвратить все возможные покушения на первых лиц России. На вопрос, приходилось ли офицерам охраны по-настоящему спасать жизнь президента, Александр Коржаков отвечает: «Только от него самого. Он за рулем ездил очень неосторожно. Однажды в бане заперся — еле вытащили…». Самой успешной за время службы у Ельцина Коржаков считает спецоперацию, проведенную СБП в мае 1996 года во время подписания указа о прекращении войны в Чечне и выводе войск из республики. «После переговоров мы отвезли делегацию Яндарбиева на госдачу для отдыха, а рано утром президент улетел в Чечню, — рассказывает Александр Васильевич. — Там нас ждали: группа спецназа уже три недели была готова к приему Ельцина. Это был эпизод пропагандистской кампании, когда Ельцин на танке подписал указ о прекращении военных действий. Чеченская делегация оказалась как бы "в заложниках". Операция с визитом в Чечню удалась потому, что в этот раз мы не допустили утечек информации. Никто из администрации президента не знал, что он летит в Чечню». В своей книге Александр Коржаков не без гордости упоминает о том, что охрана Ельцина не занималась политической цензурой и вообще была демократична. Настолько, что во время массовых мероприятий любой человек мог подойти к президенту и задать вопрос. Мы решили поговорить об этом поподробнее. «Любой, да не любой, — уточняет Александр Васильевич. — Перед тем как подпустить к охраняемому, я этого человека насквозь просмотрю. Я восемь лет на "трассе" простоял. И могу сказать, что для опытного офицера личной охраны вычислить злоумышленника — дело несложное. Что-то в поведении человека обязательно выдаст его намерения, главное — внимательно смотреть». С советских времен также существовала практика изощренных проверок для службы охраны. Проверяющие могут подложить на «трассу» муляж бомбы или еще какой-то подозрительный предмет, и если охрана его не найдет, то это расценивалось как негативный результат. При таком контроле у офицеров охраны вырабатывалась экстраординарная наблюдательность. В ельцинскую эпоху российские чиновники часто выезжали в США. В связи с этим сотрудникам СБП приходилось очень плотно взаимодействовать с американскими коллегами из Secret Service. Никаких проблем в этой совместной работе не возникало. «У нас были нормальные, партнерские отношения, так как наши цели совпадали, — говорит Борис Ратников. — В знак временного партнерства мы дарили им водку, а они нам виски, но самое главное, что между нами были четкие договоренности о том, как действовать во время международных мероприятий. Проблемы были не нужны никому, и это нас сближало». При этом подход к работе у наших и американских охранных служб совпадает не во всем. «В отличие от нас, они старались брать числом, — отмечает Александр Коржаков. — Например, в 1985 году на встрече Горбачева с Рейганом в Швейцарии нас было 18 человек, а американцев около 300. По ночам мы сами свою территорию охраняли, а у них была целая куча агентов, весь отель оцепляли. Да и сейчас в США охрана первых лиц в разы многочисленнее нашей. Но в целом Secret Service оставляла очень хорошее впечатление. Мы были с ними в дружбе еще со времен Никсона и интересовались их работой. Когда в 1981 году произошло покушение на Рейгана, ни один из его телохранителей не испугался — под пули бросались! Их мотивированность подкреплялась материально: в американских спецслужбах очень хорошая "социалка", сотрудникам не приходится волноваться за свое будущее. А у нас бывает, что проработаешь 40 лет и потом уйдешь без пенсии…». Интересно, что Secret Service была создана как подразделение Министерства финансов США и до 2003 года подчинялась только ему. А потом ее передали в АНБ (Агентство национальной безопасности), которое известно своими прослушиваниями иностранных политиков и бизнесменов. И это, с точки зрения Коржакова, могло положить конец политической независимости американской охранной службы.

После переговоров глав и правительств «восьмерки» Борис Ельцин, выйдя из гостиницы, в течение пяти минут общался с жителями Денвера (на снимке). Фото: Александра Сенцова и Александра Чумичева/ТАСС «Семейные» склоки Впрочем, едва ли охрана первых лиц государства вообще может быть вне политики. А при Ельцине СБП оказалась в самом центре политических противоречий. Процесс разграбления страны был уже в разгаре, и Ельцин понимал, что нужно было хотя бы не дать разворовать все окончательно. «В этой ситуации, — говорит Борис Ратников, — президент поручил нам борьбу с коррупцией. КГБ было разогнано, и никаких органов по борьбе с коррупцией, кроме нашей службы, в России не осталось. Нам было поручено взять под контроль продажу оружия, для этого по приказу Ельцина был создан отдел "В". После президентских выборов 1996 года мы должны были взять под контроль и Роскомдрагмет, где тоже имели место всевозможные нарушения». Таким образом, до какого-то момента Ельцин планировал бороться с разворовыванием страны и в этой борьбе делал ставку на свою службу безопасности. «Если бы в охране Сталина остался Николай Власик, Сталин был бы жив, — размышляет Александр Коржаков. — Но Власика убрали, а его охранную службу расформировали. Поэтому Сталина и убили. А если бы при Ельцине в 1996 году остался Коржаков, не было бы Березовского и Чубайса. Но президент сменил свою политику и встал на сторону наших врагов». Вот здесь следует кое-что прояснить. Коржаков был уволен с поста начальника СБП лишь летом 1996-го после памятного скандала с коробкой из-под «Ксерокса». А это значит, что Березовский и другие олигархи стали появляться в Кремле еще при Коржакове. Куда же он и его подчиненные смотрели раньше? «Если бы принятие решений зависело только от нас, — отвечает Борис Ратников, — мы могли бы этому воспрепятствовать. Но вопросом о том, кого пускать в Кремль, а кого нет, занималась не служба безопасности, а канцелярия президента. Ельцин все решал по-своему и не терпел наших возражений, прислушиваясь к мнению своих собутыльников. Попытки Коржакова «отфильтровать» таких лиц вызывали у президента бурю возмущения. Мы противодействовали как могли — где-то через агентуру, где-то через силовые акции, например, положили ребят Гусинского лицом в снег. Коржакову удалось убрать из власти многих откровенных уголовников, которые занимали посты губернаторов, мэров, федеральных чиновников. Но в большинстве случаев такие инициативы встречали открытое противодействие руководства». В своей книге Александр Васильевич пишет, что неоднократно предоставлял президенту и премьеру списки коррумпированных чиновников, но практически все фигуранты этих списков благополучно оставались на своих постах. А вот те, кто проявлял излишнюю ретивость в борьбе со злоупотреблениями во власти (как, например, сменивший Чубайса на посту председателя Госкомимущества Владимир Полеванов), наоборот, очень быстро лишались должностей. «На Ельцина можно было воздействовать двумя способами — через алкоголь и семью, — говорит Борис Ратников. — Подкупить его деньгами было невозможно: если бы ему взятку предложили, морду бы набил. Когда Ельцин стал президентом, первое время они с семьей жили стесненно, и он к этому относился спокойно. Но его дочь Татьяна вскоре почувствовала вкус к роскошной жизни. Да и немудрено: Абрамович был готов оплатить любое ее желание. Березовский в то время раздаривал машины направо и налево, не пожалел подарков и для дочери президента. Конечно, такие "аргументы" явно перевешивали доводы Службы безопасности». Не стоит забывать и о том, что забота о Ельцине занимала почти все рабочее время Александра Коржакова. Он был одновременно и руководителем СБП, и личным телохранителем президента. Много сил у Коржакова уходило на то, чтобы хоть как-то уберечь охраняемое лицо от злоупотребления алкоголем. Для этого была разработана спецоперация «Закат»: он брал заводские бутылки водки, разбавлял их наполовину водой и закатывал с помощью аппарата, подаренного товарищами с Петровки, 38. С весны 1996-го ко всем прочим обязанностям добавилось еще и ведение предвыборной кампании Ельцина с целью его переизбрания на пост президента Российской Федерации. Для понимания оперативной обстановки того времени нужно осмыслить весьма популярный именно в этот период времени расхожий термин «семибанкирщина». По мнению Бориса Березовского, которое он высказал одному из иностранных СМИ, семь перечисленных им поименно олигархов контролировали более 50% российской экономики и оказывали влияние на принятие важнейших политических решений. И это было реальностью, с которой нельзя было не считаться даже службе охраны президента страны. «Семибанкирщина» выступила практически спонсорами грядущей избирательной кампании Бориса Ельцина. Но ничего общего с интересами страны этот альянс не имел. Это было временное устремление богатых предпринимателей с целью сохранить благоприятный для себя режим, способствующий их личному обогащению. Так что на дела службы у Александра Васильевича оставалось не более двух часов, в том числе на то, чтобы знакомиться с аналитической информацией, которую поставлял отдел интеллектуального обеспечения во главе с Борисом Ратниковым. «Не пущать» или «предотвращать»? 24 июля 1995 начальник ГУО Михаил Барсуков возглавил ФСБ России. Его бывшую должность принял Юрий Васильевич Крапивин. В 9-м Управлении КГБ СССР, пройдя «традиционный» путь офицера охраны, Юрий Васильевич возглавлял комендатуру Большого Кремлевского дворца, а потом был избран секретарем партийной организации управления. Нужно понимать, что в то время это был практически «неофициальный» заместитель начальника управления. 19 июня 1996 года ГУО была переформирована и переименована в ФСО (Федеральную службу охраны) Российской Федерации. Руководящий пост сохранялся за Юрием Крапивиным до 7 мая 2000 года. С 18 мая 2000 года этот пост бессменно занимает Евгений Алексеевич Муров. 27 ноября 2001 года его должность стала называться директор ФСО РФ, и это название сохранилось по настоящее время. При всей любви Александра Коржакова к аббревиатуре ГУО идея формирования Федеральной службы охраны принадлежала именно ему. По сути, просто пришло время системной формализации. Смысл преобразования был в том, чтобы, во-первых, придать растущей качественно и количественно охране статус федеральной спецслужбы. Во-вторых, ситуация складывалась таким образом, что у губернаторов и, по меткому выражению Александра Коржакова, «мини-президентов» буквально «волею времен» образовывалась своя охрана. Идея ФСО была с восторгом принята региональным руководством страны. Установленные руководителем региона лица проходили подготовку и аттестовывались уже как офицеры ФСО России. Сама структура получала «опорные точки» во всех без исключения регионах. В-третьих, возникла серьезная необходимость официально разграничить статус и правовую основу деятельности многочисленных охранных подразделений, по сути мобильных частных армий, создаваемых по всей стране стремительно восходящими и алчущими личной власти олигархами. Только очень беспечный предприниматель или политик в то время не окружал себя телохранителями, и самым опасным было то, что государство о них знало, но никто не собирался их контролировать. Если пристально взглянуть на историю отечественной частной охраны, то можно заметить, что как раз в это время из рыночного оборота был изъят термин «телохранитель». Поставить на место частные спецподразделения богатых персон, возомнивших себя хозяевами страны, пришлось ГУО, хотя это не было его прямой функцией. Как отмечает Александр Коржаков, спецподразделения Березовского, охранная структура группы «Мост» Гусинского и других «героев того времени» представляли реальную угрозу и не только для конкурентов, но и для СБП, а соответственно, и самого президента, если бы им хозяевами был отдан приказ уничтожить руководителя страны. По мнению Коржакова, знаменитая показательная акция 2 декабря 1994 года СБП против вооруженной охраны магната Владимира Гусинского, открывшей стрельбу по автомашине СБП у стен московской мэрии, получила могучий резонанс в стране и послужила серьезным сигналом олигархам о том, кто в стране хозяин. А в прессе это весьма серьезное с точки зрения государственной безопасности событие получило меткое название «мордой в снег». «Я убедил Ельцина, что необходимо узаконить деятельность всех этих ребят с оружием, — вспоминает Коржаков. — Идею приняли "на ура" все губернаторы. Им тоже совсем не хотелось, чтобы чей-нибудь телохранитель в один прекрасный момент психанул и кого-нибудь застрелил. Мы оформили всех телохранителей в ФСО, периодически вызывали их на учебу. Помимо того, что теперь все они стали работать легитимно, у нас появилась возможность следить за тем, что происходит в окружении глав регионов». Так с лета 1996 года началась история ФСО. Только дальнейшее ее развитие шло уже без Александра Коржакова. Во время президентских выборов 1996 года в результате спецоперации СБП по определению руководства СБП «носильщики» Лисовский и Евстафьев были задержаны при выходе из Белого дома с полумиллионом долларов в коробке из-под ксерокса. Чтобы замять это неприглядный факт, олигархическое окружение президента пустило слухи, что якобы Коржаков метит на место Ельцина и что у него рейтинг больше президентского. В случае же, если задержанных не отпустят, они угрожали раскрыть правду о том, что кампания Ельцина проводится на американские деньги. Коржакова со скандалом уволили, затем уволили и его заместителя Георгия Рогозина, а Борис Ратников через некоторое время уехал работать в Белоруссию. После этого, по словам наших героев, мешать безудержной «прихватизации» в ельцинской ФСО стало уже некому.

Фото: Виталий Белоусов/ТАСС Пост Александра Коржакова принял адъютант президента России Анатолий Леонидович Кузнецов и занимал его вплоть до 2000 года. После отставки Бориса Ельцина Анатолий Леонидович в соответствии с текущим законодательством продолжил работу с семьей первого президента России, обеспечивая безопасность Наины Ельциной и после смерти ее супруга. В работе с личным составом профильной структуры, по мнению Александра Коржакова, с начала 2000-х годов преемственность в славной цепи профессиональных традиций стала неявной. «После нас пришли люди, которые не имели представления о работе в охране, — считает Александр Васильевич. — Ни опыта, ни образования. Надо, чтобы человек сначала отслужил в армии, получил там хоть какой-то опыт охраны ворот, складов, то есть получил опыт постовой работы, отработал профессиональные навыки часового. Кто не прошел службу от рядового, а сразу стал генералом, никогда этого не поймет. Он будет ставить своим подчиненным задачи, но не сможет проверить их исполнение». Впрочем, вполне возможно, что здесь в Александре Коржакове говорит некоторая доля обиды за несправедливое увольнение. Ведь нет оснований утверждать, что нынешняя ФСО не справляется со своей работой. «Да, они обеспечивают спокойствие, — отвечает Коржаков, — но делают это все больше по принципу "не пущать". Типичный пример такой работы — пустые улицы во время инаугурации Путина в мае 2012 года. А надо не "не пущать", а предотвращать». «С нынешними сотрудниками ФСО и их работой я не знаком, — говорит Борис Ратников. — Нам туда путь заказан». Как бы то ни было, главный арбитр в вопросах оценки работы любых охранных служб — это, видимо, время. Кому удалось предотвратить все возможные угрозы, тот и победитель, а победителей, как известно, не судят. Так уж устроены любые спецслужбы — подробная информация об их работе может быть обнародована только по истечении срока давности, да и то далеко не всегда… Как говорили в одном популярном фильме: «Первое правило Бойцовского клуба — никому не рассказывай о Бойцовском клубе». В самом деле, при Сталине никому не пришло бы в голову посвящать широкую общественность в подробности работы Николая Власика и его подчиненных. При Брежневе такой же тайной была покрыта деятельность службы Александра Рябенко, Владимир Медведев опубликовал свои воспоминания уже после ухода Горбачева с поста президента, и эту цепочку можно продолжать. Пока время не пришло, общественности остается по большей части строить догадки относительно внутренней «кухни» охраны первых лиц. Более того, применительно к охране вполне верна пословица «Отсутствие новостей — лучшая новость». Но когда-нибудь, наверное, мы сможем ознакомиться и с воспоминаниями нынешних сотрудников Федеральной службы охраны. И узнаем для себя много интересного. А пока будем надеяться, что ФСО РФ и дальше будет успешно обеспечивать безопасность вверенных ей охраняемых, а значит, и России в целом. Хотелось бы также, чтобы многолетние традиции российской охраны и дальше сохранялись в веках. И чтобы ее история, в которой столь много примеров настоящего мужества, самоотверженности и верности, никогда не была забыта, а ее роль мирового лидера в этой специфической сфере не была утрачена. Автор Александр Моисеев Первоисточник http://rusplt.ru/books/rus-security-school/na-smenu-devyatke-20208.html