Часть I. Об «экономических законах»
Преподавать в вузе я начал ровно полвека назад – в 1975 году. Преподавал с тех пор самые разные дисциплины, имеющие отношение к экономике: экономическую географию, историю экономических учений, экономическую историю, политическую экономию, экономическую социологию, международные финансы, проектное финансирование и т.п.
На рубеже 1980-90-х гг. в стране произошла самая настоящая революция. Которая в том числе захватила все образование, включая экономическое. В сфере экономического образования уже более трех десятилетий наблюдается самый настоящий хаос. Впрочем, его можно назвать «управляемым хаосом». Экономическое образование подается как «экономическая наука», знание которой необходимо не только тем, кого называют «профессиональными экономистами», но всем гражданам, включая инженеров, врачей и домохозяек.
Прекрасно помню, что во введениях советских учебников по политической экономии назывались три основных цели изучения этой дисциплины. Первая – дать возможность студентам лучше понять, как устроено общество (поскольку экономика – важная часть общества). Вторая – через познание экономических законов дать советским людям инструмент совершенствования социалистической экономики. Третья – через изучение экономики и ее законов формировать и совершенствовать марксистско-ленинское мировоззрение молодого человека.
Чисто интуитивно оцениваю, что политическая экономия в советских вузах примерно в равной степени решала все три названные задачи. Была куча специальных экономических дисциплин. Например, экономическая история, история экономических учений, экономика промышленности, экономика торговли, международные экономические отношения и т.п. Но и в них обязательно присутствовала идеологическая компонента. По-своему это было правильно. Ибо прочность государства зависит от его идеологического фундамента. И советские коммунисты его укрепляли как могли. Другое дело, что марксизм-ленинизм оказался не очень крепким фундаментом. В чём все мы убедились на рубеже 80-90-х годов.
А что сегодня? Нам, согласно Конституции РФ, написанной под диктовку американских консультантов, вообще запрещено иметь свою официальную идеологию (статья 13 Основного закона). С учетом этого, к сожалению, строилось и функционирует российское образование. В том числе экономическое. Учебники и учебные пособия по экономике, используемые в вузах, сегодня называются по-разному: «Экономика», «Основы экономики», «Введение в экономику», «Экономическая теория», «Макроэкономика», «Микроэкономика», «Экономикс» и т.п. Про учебники и учебные пособия более прикладного характера я вообще не говорю. Они называются «Менеджментом», «Маркетингом», «Краудфандингом», «Аудитом» и прочими англоязычными терминами.
На рынке экономической литературы в глазах рябит от многообразия учебников и учебных пособий. Попытался подсчитать, сколько вариантов книг с названием «Экономическая теория» предлагают наши книжные магазины. На данный момент – более пятидесяти вариантов «Экономической теории». Мой знакомый профессор, преподающий дисциплину «Экономическая теория» и сам не знает, зачем такая уйма учебников по данной дисциплине. Другой знакомый профессор пошутил: все эти учебники создаются с помощью искусственного интеллекта. «Добавленная стоимость» профессоров и доцентов в создание конечного продукта составляет всего несколько процентов. Горькая шутка, очень похожая на правду.
Все это многообразие учебников и учебных пособий по экономике имеет немало схожего.
Во-первых, во всех имеется масса ссылок на иностранных, почти исключительно западных авторитетов в области экономической мысли. Русские имена встречаются крайне редко, как исключение.
Во-вторых, замалчивается экономическая история Советского Союза, особенно та ее часть, которая связана с индустриализацией и созданием модели плановой экономики.
В-третьих, всячески подчеркивается, что предлагаемые учебники и учебные пособия свободны от всякой идеологии. Читателя советский учебников по политэкономии заранее предупреждали, что эти учебники помогают формированию марксистско-ленинского мировоззрения. А нынешние экономические учебники, наоборот, обещают читателю, что никакой идеологии. Что ему предлагается исключительно «объективная» картина экономики.
Вот, например, учебное пособие «Экономическая теория. Введение в экономику. Макроэкономика» (издательство ГОУ ВПО «Тамбовский государственный технический университет», 2009 г.). Во введении читаем: «Предлагаемое учебное пособие по своему содержанию представляет собой попытку авторов… увязать в единую систему разнообразные концепции, раскрыть то общее, что их объединяет, освободив при этом экономическую науку от идеологических наслоений».
Итак, учёная публика, пишущая учебники и читающая лекции по экономике, всячески дистанцируется от идеологии. Она постоянно напоминает, что представляемая ими экономика – наука. А в науке нет места «субъективной» идеологии. Все зиждется на законах, не зависящих от воли и желания людей. Как, например, в физике с её законами Ньютона, Ома, Кирхгофа, законами термодинамики и т.д.
С претензиями экономики на статус «науки» я знаком ещё с советского времени. В советских учебниках политэкономии говорилось, что они представляют науку. А что такое наука? Наука как знание в отличие от каких-то домыслов и эмпирических наблюдений обладает таким обязательным атрибутом, как закон. А закон отражает устойчивые причинно-следственные связи в мире. Припоминаю, что при всём уважении к политэкономии (которую преподавал без малого полтора десятка лет) у меня были большие сомнения насчет того, что это наука. В учебниках по политэкономии капитализма упоминалось около десятка законов.
Взять, к примеру, так называемый «основной экономический закон капитализма». Самая краткая его формулировка: «Цель капиталистической экономики – получение прибавочной стоимости». У меня были сомнения в том, что у экономики могут быть цели. Цель может быть у человека. А любая цель субъективна. Кто-то может стремиться к получению прибавочной стоимости (путем эксплуатации наемного работника). Для кого-то это неприемлемо по моральным соображениям. А кто-то стремится изменить общественный порядок таким образом, чтобы эксплуатация человека человеком для получения прибавочной стоимости была недопустима.
Вторым по значимости в учебниках значился закон стоимости. Суть его в том, что обмен товаров совершается в соответствии с количеством общественно необходимого труда, затраченного на их производство. Указывалось, что данный закон стихийно регулирует распределение общественного труда и средств производства между отраслями товарного хозяйства, основанного на частной собственности. Действует через механизм рыночных цен: колебания цен вокруг цены производства показывают производителям, на какие товары повышается спрос и какие из них являются излишними. Но почему-то авторы учебников не замечали, что указанный закон нарушается в процессе наёмного труда: работнику вместо эквивалента общественного труда, вложенного им при производстве, предлагается в денежной форме заработная плата, равная стоимости воспроизводства его как рабочей силы. Впрочем, может быть, авторы и замечали указанную «несостыковку», но обходили ее стороной. Потому что тогда они должны были подвергнуть сомнению «непогрешимость» «классика марксизма», который и сформулировал указанный закон стоимости.
Уже не приходится говорить о том, что Маркс описывал капитализм времён «свободной конкуренции». А вскоре после его смерти капитализм стал стремительно перерастать в стадию монополистического капитализма. С его монопольно высокими и монопольно низкими ценами. Что, по сути, похоронил марксову формулировку закона стоимости. Но авторы советских учебников по политэкономии, придерживаясь «политкорректности», и эту «несостыковку» предпочли не замечать.
Для солидности в советские учебники был также включался закон ренты. Его сформулировал представитель английской политической экономии Давид Рикардо: «Сумма земельной ренты определяется избытком производимой на ней продукции в сравнении с той, какую может дать наименее плодородная земля, используемая таким же образом». Обычная вычислительная операция, формула. Можно включить в учебник по арифметике. Причём тут закон?
Припоминаю, что ещё был закон конкуренции. Мол, конкуренция – имманентное свойство капитализма. А вот произошло перерастание капитализма в его высшую стадию – монополистическую, и конкуренции уже нет. Конкуренция – свойство, а не закон. Это как человек. Скажем, в молодости у него были густые кудри на голове. А в старости – лысина. В молодости - все 32 зуба. А в старости – импланты. Меняются внешние признаки человека. А физиологические законы его тела продолжают работать до самой смерти. Но в том-то и дело, что о настоящих законах в учебниках политэкономии не было сказано ни слова.
Только сейчас я начинаю понимать, что подобные «законы» включались в учебники политэкономии с целью поднять её статус до уровня «науки». С наукой не поспоришь. Спорить, например, с марксистско-ленинской экономической «наукой» в советское время было всё равно, что сомневаться, что 2 Х 2 = 4. А такие сомнения могли для граждан (особенно с партийным билетом) плохо кончаться.
Вернёмся в сегодняшний день. Во всех учебниках по экономике уверенно говорится, что экономика – наука. А какими законами может похвастаться современная экономическая наука? В целом ряде учебников по экономической теории я не нашел упоминания ни одного закона. Авторы таких учебников ничтоже сумняшеся используют слово «наука» как синоним слова «теория».
Вот, например, в упомянутом выше учебном пособии Тамбовского государственного технического университета «Экономическая теория» второй раздел называется «Экономическая теория как наука». Но в нём так не объясняется, почему экономическую теорию следует считать наукой. В самом разделе преобладает слово «теория». Во всём учебном пособии я обнаружил упоминания лишь двух законов: «закона убывающей полезности» и «закона убывающей отдачи». Жидковато. Да и то, что авторы назвали «законами» я бы назвал «очевидностями» или «бытовыми аксиомами». Причём с разного рода исключениями.
А вот учебник для вузов «Экономика» (2006), написанный профессором Высшей школы экономики Игорем Липсицем. В нём я обнаружил два экономических закона, вынесенных в названия глав. Это глава 3 «Закон спроса и поведение покупателей» и глава 4 «Закон предложения и логика бизнеса». В них автор подробно описывает, что такое спрос и предложение. Но почему они возведены в ранг законов, объяснения я так и не нашел.
Но всё-таки мне удалось найти один учебник, в котором автор попытался порассуждать на тему экономических законов. Это учебник для вузов А. Попова «Экономическая теория» (2006 г.). В нём я обнаружил раздел «Экономические законы и категории. Объективные экономические законы, субъективно-психологические законы». Приведу фрагмент данного раздела: «Под экономическими законами мы понимаем необходимые, устойчивые, повторяющиеся связи и взаимозависимости экономических явлений в процессе хозяйственной деятельности на разных этапах общественного развития. Каждый закон выражает как качественные, так и количественные стороны экономических явлений и процессов в их единстве. Экономические законы по своему характеру делятся на объективные и субъективно-психологические. Объективные экономические законы. Экономические законы хозяйственного развития, как и законы природы, имеют объективный характер. Они не зависят от воли и сознания людей. Но в отличие от законов природы они действуют через производственно-экономическую деятельность людей. Экономические законы существуют в виде общих и специфических. Общие – это законы, которые действуют во всех типах общественного хозяйства (закон повышения производительности труда, закон разделения труда). Специфические – это законы, действующие в отдельных типах хозяйства. Например, качественное различие законов распределения и присвоения продуктов труда при первобытном и рабовладельческом строе, при феодальном и капиталистическом обществах. Сюда можно отнести законы товарного производства, законы денежного обращения».
Не буду слишком долго комментировать приведенный текст. То, что А. Попов называет «законами, действующими в отдельных типах хозяйства», на самом деле не законы, а свойства типов хозяйства. Мы же не говорим, что, например, наличие у человека глаз и ушей – закон. Мы говорим, что это неотъемлемая часть человеческого организма. Уж как-то фривольно наши учёные мужи от экономики стали использовать слово «закон». Видимо, для того чтобы повысить статус и авторитет тех, кто считает себя «профессиональными экономистами». Тех, кто открывает «законы» и тех, кто руководствуется этими «законами» на практике.
Возникает естественный вопрос: если в экономике все детерминировано законами, что делать бедному человеку? Где же проявление его свободы и воли? А их не должно быть. Человек просто должен знать эти законы, чтобы не угодить в какую-то неприятность. Как, например, игнорирование правил может привести водителя автомобиля к ДТП. Ну хоть какой-то люфт для собственных действий в экономике может иметь человек? Тот же А. Попов, которого я выше цитировал, никаких шансов для проявления свободы человеку не оставляет. Человек, оказывается, помимо его воли и желания управляется «субъективно-психологическими законами»: «Хозяйственная деятельность не может обходиться без вмешательства экономической психологии. Особенно активно она проявляется в рыночных условиях. При выборе производственных решений и их осуществлении люди поступают во многом в соответствии со своим экономическим сознанием и интересами. В результате в хозяйственном поведении проявляются определенные психологические законы, под влиянием которых формируется субъективная деятельность людей…». Итак, то, что нам кажется субъективным поведением человека в экономике, на самом деле видимость. Человек управляется «психологическими законами». Во многих учебниках такой биоробот называется homo economicus – «человек экономический».
Получается, если вдуматься, весьма мрачная картина. Человек в мире экономики подобен атому, траектория которого детерминирована некими законами (наполовину объективными, наполовину субъективными). И если ему вздумается отклониться от заданной траектории, то он может пострадать или даже погибнуть. Вот как об этом пишет Игорь Липсиц в своем учебнике «Экономика»: «В человеческом обществе нет ни одной сферы жизни, ни одной профессии, ни одной страны, где бы человек мог чувствовать себя абсолютно независимым от мира экономики, мог махнуть рукой на ее законы… Все… — хотят они того или нет и кем бы они ни были по профессии — вынуждены осознанно или бессознательно подлаживаться под требования мира экономики, чтобы жить в довольстве и радости, а не скитаться в поисках милостыни и временного крова над головой». Одним словом, человек должен знать некие законы экономики, чтобы избежать неприятностей. Он должен «приспособиться» к этому «дивному новому миру» так называемой «рыночной экономики».
Всё то, что авторы нынешних учебников называют «объективными законами экономики», на самом деле являются писанными и неписанными правилами, которые придумывают, вводят в действие и контролируют люди, имеющие власть. Писанные правила называются законами, а неписанные в российском жаргоне именуются понятиями. Если ко власти приходят другие люди, то «объективные законы экономики» меняются. Вот вам и вся «экономическая наука»!
Часть II. «Экономика невинного обмана» Джона Гэлбрейта
В первой части я писал о том, что учебники по экономике, которыми потчуют наших студентов, представляют экономику как «науку». И чтобы ни у кого не было сомнения в существовании экономической науки говорят о разных ее законах. Подобно тому, как в физике есть законы Ома, Ньютона и другие. Так, на полном серьёзе говорят о законе конкуренции, законе спроса и предложения и т.п.
Любой крестьянин знал, что во время сбора урожая яблоки стоят дешевле, чем зимой. А весной они будут вообще очень дорогими. А в учебнике вам будут мудреными словами растолковывать, что это, мол, закон спроса и предложения. Я таких законов могут напридумывать сколько угодно. Например, закон движения солнца: утром солнце восходит на востоке, а вечером закатывается на западе. И никаких исключений из этого «железного» закона нет и быть не может. А почему бы не ввести в обращение закон голода и обжорства? Человеку не надо голодать, но не надо и объедаться. В принятии пищи надо добиваться «эквилибриума» (словечко из учебников экономики) – тогда будешь счастливым и здоровым. Учебники по экономике призваны «запудрить» мозги, поскольку человеком с «запудренными» мозгами легче управлять.
Кроме «запудривания» мозгов используется также откровенный обман. Взять тот же закон конкуренции. На предположении того, что в обществе действует конкуренция, строится вся концепция рыночной экономики. Всё это восходит к Адаму Смиту («Исследование о природе и причинах богатства народов», 1776). Уже в последние десятилетия XIX века капитализм с его конкуренцией стал перерастать в монополистический капитализм, убивающий всякую конкуренцию.
А нашему бедному студенту внушают мысль о том, что мы живём в «рыночной экономике» с её «справедливыми» ценами, образующимися в результате конкуренции. Ничего научного в этой идее нет, она скорее напоминает религиозный (если быть более точным, то антихристианский) догмат. Не могу не привести откровенную оценку указанного догмата, сделанную английским экономистом XX века Джоном Кейнсом: «Капитализм — это удивительная вера в то, что худшие поступки худших людей, тем или иным образом, служат общему благу».
Когда мы жили и учились в Советском Союзе, нам честно и убедительно рассказывали о том, что такое капитализм. Сейчас, когда мы оказались в этом самом капитализме, нам о капитализме перестали рассказывать правду. В учебниках по экономике нам рисуют какие-то картинки, которых в реальной жизни не увидишь. Даже слово «капитализм» редко встретишь. Вместо этого используются эвфемизмы типа «рыночная экономика», «рыночная система», «экономика предпринимательства», «частнопредпринимательская система» и т.п.
Как ни удивительно, но, наверное, самую жёсткую критику нынешней так называемой «экономической науки», берущей свое начало от Адама Смита, я слышал не от тех, кто писал учебники по марксистско-ленинской политэкономии и тех, кто преподавал эту политэкономию. А от всемирно известного американского экономиста Джона Гэлбрейта (1908-2006). Как говорится, «нет пророка в своем отечестве». Видимо, прожив без малого век в капиталистической Америке, он лучше советских марксистов прочувствовал, что такое капитализм. И лучше самых задиристых марксистских критиков западной экономической науки понимал её лукавство. Последняя работа Гэлбрейта - «Экономика невинного обмана» (The Economics of Innocent Fraud); была написана и издана в 2004 году – за два года до смерти экономиста.
Я читал несколько книг Джона Гэлбрейта («Великий крах 1929 года»; «Общество изобилия»; «Новое индустриальное общество»; «Экономические теории и цели общества»). Но, как мне кажется, названная выше работа – самая сильная и самая честная. Видимо, предчувствуя свою кончину, американский экономист решил высказаться начистоту. От намёков и недоговоренностей предыдущих своих работ Джон Гэлбрейт перешёл к более честному и нелицеприятному разговору об американской и западной экономике, которой он занимался на протяжении 70 лет своей жизни. Работа небольшая, можно сказать, пространный очерк. У нас она была издана в 2009 году в издательстве «Европа» тиражом 2 тысячи экземпляров, всего 87 страниц. Кто-то из рецензентов назвал «Экономику невинного обмана» «исповедью» Джона Гэлбрейта. Кроме введения и заключения в работе одиннадцать разделов. Приведу их названия и по одной цитате из каждому разделу.
1. СУЩНОСТЬ НЕВИННОГО ОБМАНА: "и те, кто исповедует невинный обман, и те, кто управляет им, открыто не признают его существования".
2. ПЕРЕИМЕНОВАНИЕ СИСТЕМЫ: "словосочетание "рыночная система" смысла не имеет, оно ложно, невыразительно и шатко".
3. ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ТЕОРИЯ ПРИСПОСОБЛЕНЧЕСТВА: "размер ВВП измеряется суммой показателей производства материальных объектов и услуг — не размерами образования, литературы или искусства, а производством автомобилей, включая и роскошные внедорожники. Именно таков современный критерий измерения экономических и связанных с ними общественных достижений".
4. ОБМАНЧИВЫЙ МИР ТРУДА: "парадокс: слово "труд" в равной мере охватывает тех, для кого он изнурителен, скучен и неприятен, и тех, кому он доставляет подлинное удовольствие".
5. КОРПОРАЦИЯ КАК БЮРОКРАТИЯ: "современная корпорация, невзирая на реальность, не признает термина "бюрократия", считая, что бюрократия — это удел государства. Она предпочитает использовать устоявшийся термин "корпоративный менеджмент", который считается более прогрессивным. И даже если участники управленческой структуры бесполезны, никчемны и корыстны, они — не бюрократы".
6. ВЛАСТЬ КОРПОРАЦИИ: "корпоративная система, в основе которой лежит необузданная тяга к самообогащению, — это основополагающий факт XXI столетия".
7. МИФ О ДВУХ СЕКТОРАХ: "с практической точки зрения, самая большая, наиболее существенная и развитая часть того, что принято называть государственным сектором, уже принадлежит частному сектору".
8. МИР ФИНАНСОВ: "в экономическом и особенно в финансовом мире предсказание неизвестного и непостижимого есть нежно любимое — и хорошо оплачиваемое — занятие".
9. ИЗЫСКАННОЕ БЕГСТВО ОТ РЕАЛЬНОСТИ: "вера в то, что столь сложным, многообразным и затрагивающим каждого лично вопросом, как деньги, можно управлять посредством согласованных и безболезненных мер, производимых [Федеральной Резервной Системой], принадлежит не реальному миру, а миру надежд и фантазий".
10. КОНЕЦ КОРПОРАТИВНОЙ НЕВИННОСТИ: "люди с пытливым складом ума долгое время рассматривали бухгалтерский учёт как высокопрофессиональную и честную сферу деятельности".
11. ВНЕШНЯЯ И ВОЕННАЯ ПОЛИТИКА: "поскольку корпоративные круги стремятся упрочить свое могущество в том, что когда-то было государственным сектором, то и сам госсектор, что вполне предсказуемо, служит корпоративным интересам".
Гэлбрейт развенчивает большое количество мифов, которые превратились в догматы официальной экономической науки. Назову лишь самые главные:
1. Капитализм является свободной рыночной системой.
2. Потребитель независим в своём выборе и таким образом управляет поведением производителя; корпорации полностью подчинены интересам общества через независимый выбор потребителя.
3. Валовый внутренний продукт – объективный показатель прогресса общества.
4. Богатые имеют объективное моральное право на праздность, в то время как бедные не должны жить на социальное обеспечение.
5. Корпорации – само воплощение энергичности и предприимчивости; в частной корпорации бюрократии не бывает.
6. Вознаграждение менеджмента назначается в строгом соответствии с результатами его деятельности.
7. В экономике сосуществуют два независимых сектора экономики, частный и государственный; их взаимное влияние незначительно.
8. Крупные корпорации не влияют на органы государственной власти и регулируются ими в интересах общества.
9. Излишнее государственное вмешательство угрожает частному сектору и благосостоянию общества в целом.
10. Финансовые аналитики и менеджеры неплохо предсказывают будущее с помощью развитых инструментов прогнозирования, и составляют оптимальные стратегические планы, которые, с небольшими погрешностями, исполняются.
11. Монетаристские меры регулирования позволяют управлять циклами экономической активности, предотвращая спады и смягчая перегревы.
Особо Гэлбрейт останавливается на таком «невинном» обмане, как замена термина «капитализм» на «рыночную систему» в американском экономическом и политическом дискурсе. Когда-то в Америке слово «капитализм» звучало гордо и не несло никакого негатива. Отношение к нему радикально изменилось в 30-е годы прошлого столетия. Экономический кризис 1929-1933 гг. (перешедший затем в затяжную депрессию американской экономики) показал оборотную сторону капитализма. Тем более что это произошло на фоне советской индустриализации и советского «экономического чуда». Слово «капитализм» неизбежно в сознании американского обывателя рождало образ социализма, причем не какого-то утопического, а советского социализма. А потому «капитализм» стал «неполиткорректным» термином. Кстати, и у нас в России этот термин «неполиткорректен», так как провоцирует человека на сравнение с социализмом СССР. А сравнение крайне невыгодное.
Каждый миф из «Экономики невинного обмана» развенчивается Гэлбрейтом с присущим ему изяществом и юмором. Вот, например, его замечание по поводу морального права богатых на праздность: «В качестве источника безбедного и беззаботного существования ни одна феодальная привилегия не может сравниться с завещанием дедушки, оставившего своим наследникам тысячу акций «Дженерал моторс» или «Дженерал электрик»». А вот его комментарий по поводу прогнозирования как инструмента управления экономикой: «Ни одна разведслужба не предскажет, что сделает правительство, если оно само этого не знает».
Честно говоря, по каждому из экономических мифов, развенчиваемых Гэлбрейтом, необходима отдельная статья. И знакомство с разоблачениями экономических обманов необходимо не ради приятного времяпровождения, а для понимания того, что мы живем в «королевстве кривых зеркал». Когда я говорю «мы», я имею в виду не только большую часть человечества, но и конкретно Россию. Сложившаяся в нашей стране система так называемого «экономического образования» представляет собой насаждение мифов так называемой «экономической науки». И эти мифы нельзя, конечно, назвать «невинным обманом». Это обман с очень серьёзными долгосрочными последствиями.
Об этом, кстати, пишет в предисловии к российскому изданию книги сын автора Джеймс Кеннет Гэлбрейт, профессор Школы государственного управления Техасского университета. Предисловие датировано 9 ноября 2008 года, когда в мире уже бушевал финансовый кризис, ставший дополнительным свидетельством правоты автора «Экономики невинного обмана». Вот фрагмент предисловия: «Если коснуться мира финансов, то в нем мошенничество - явление отнюдь не безобидное. B финансовой науке коренится самообман, который выявляет самую суть различий между учением Гэлбрейта и учением господствующей экономической школы. C точки зрения последней, будущее можно спрогнозировать - если и не идеально, то хотя бы с некоторой случайной погрешностью, - именно об этом нам говорит «теория рациональных ожиданий». B отличие от нее в основе научной концепции Гэлбрейта лежат эволюционный подход и понятие вероятности, которые в значительной степени восходят к Кейнсу. По мнению Гэлбрейта, будущее предсказать невозможно, а всякие противоположные утверждения лишь сбивают с толку и ведут к самообману. Беззаветная вера в то, что поведение финансовых рынков якобы можно спрогнозировать, есть прямой путь к разочарованию, убыткам и даже к краху».
Экономика Российской Федерации зиждется на большом количестве мифов-обманов, которые внедряются в общественное сознание в течение четырёх десятилетий (со времени, когда началась горбачёвская «перестройка»). Сегодня российская экономика подошла к самому краю обрыва. Надо срочно выходить из состояния гипноза, под которым оказалось и население, и руководство Российской Федерации. И одно из средств такого выхода – знакомство с работой Джона Гэлбрейта «Экономика невинного обмана».
P.S.
С момента выхода в свет указанной работы Гэлбрейта в России прошло уже 16 лет. За это время было опубликованы десятки и десятки учебников и учебных пособий по экономической теории, макроэкономике, основам экономики и т.п. Во всех этих книгах, согласно требованиям Министерства науки и высшего образования Российской Федерации, должны быть списки рекомендуемой основной и дополнительной литературы по темам и разделам. Пролистал примерно с десяток книг, но не в одной не нашел ссылки на «Экономику невинного обмана» даже в качестве дополнительной литературы. Видимо, Гэлбрейт после появления «Экономики невинного обмана» попал в «чёрные списки» «хозяев денег».
Нет комментариев