Друзья!

Предлагаем вам прочитать отрывок из книги художника, автора учебников по Рисованию и Методики преподавания рисования в I и II классах Николая Николаевича Ростовцева о том, как профессура художественных вузов профанировала преподавание, чтобы не вырастить конкурентов и оставаться на Олимпе. А привёл этот подход к тому, что утратилась академическая подача, упал профессионализм, а на выходе качество полученных навыков у выпускаемых учеников постепенно падало с каждым годом.
* * *
...Говорят, слава портит людей, от чрезмерной похвалы они перестают замечать свои недостатки. Думаю, что эта пословица не может быть правилом. Одних похвала поднимает, заставляет строже, критичнее относиться к себе, других, действительно, портит, появляется излишнее самомнение, и такой возомнивший о себе человек останавливается в своем развитии. Я своих сил и возможностей никогда не переоценивал. Не скрою, слышать похвалу было приятно, льстило, когда незнакомые ребята «бросали» в спину: «Это наш лучший художник!». Но вместе с приятным мне пришлось пережить и горькие минуты. Через два месяца, в канун праздника 1 Мая, дирекция школы решила поручить оформление здания школы лучшему художнику, т.е. мне. Я должен был выполнить трехметровое панно для украшения фасада. Предлагалось изобразить женщину, несущую на руках ребенка, в колонне демонстрации. Никакого образца мне не дали, композицию я должен был составить сам.
Мне подготовили фанерный щит, но что делать с ним дальше никто не знал. Я попытался обратиться за советом и помощью к нашим лучшим художникам — Дмитриеву и Пашковскому, — но они мне с обидой сказали, что не являются лучшими художниками и как справиться с подобной работой понятия не имеют.
«Нам доверили только лозунги писать, а эту работу пусть выполнит „опытный художник“, — не без ехидства сказали мне ребята.
Пришлось все делать самому. Я загрунтовал фанерный щит столярным клеем, составил маленький эскиз на бумаге: поясную фигуру женщины с ребенком на руках, а в руках ребенка — букет цветов. Затем расчертил эскиз на клетки и все это перенес на щит. За неделю я раскрасил это изображение масляными красками и, наконец, решил показать дирекции школы. Меня похвалили, но интуитивно я чувствовал, что работа получилась не очень-то хорошая. В чем дело, я сам разобраться не мог, а подсказать и посоветовать было некому.
За несколько дней до праздника панно вывесили на улице — укрепили за решетку балкона. Когда я посмотрел на свое творение издали, то ужаснулся. Такая была беспомощность, такой примитив, что меня даже бросило в жар. И в рисунке, и в живописи был виден наивный детский лепет. Я побежал к Дмитриеву и Пашковскому, чтобы они уговорили директора снять это панно. Но ребята отказались. Они согласились со мной, что панно получилось не очень хорошее, но в Москве много транспарантов, выполненных еще хуже, так что ничего страшного нет.
Тогда я пошел умолять Сережу Пшенникова, чтобы он со мной сходил к директору. Я стал ему доказывать, как это он делал в свое время сам, что здесь дело не во мне, а в чести школы, позор ляжет не только на меня, но и на всю школу. Этот довод, кажется, подействовал на Сережу, и он согласился пойти со мной к директору. Как я ни распинался перед директором, он был неуязвим. Не помогло и заступничество Сережи.
«Панно неплохое, его осмотрело начальство, райком партии одобрил наше оформление, и ничего снимать я не буду! — кратко закончил нашу беседу директор.
Почти неделю я ходил около школы, как побитая собака. Я даже боялся поднять глаза и взглянуть на свой «шедевр». Когда же кто-нибудь из моих приятелей начинал хвалиться перед родителями или ребятами из других школ, что я нарисовал плакат для школы, у меня выступал холодный пот на спине, и я с трепетом думал: «Только бы не пошли смотреть». Я мучительно ждал дня, когда, наконец, снимут это «праздничное оформление».
Возможно, деятели Центрального дома художников — воспитатели детей, а теперь «ученые» НИИХВАПИ сказали бы, что я в корне неправ. Очень хорошо, что все наивно и беспомощно, ребенок должен оставаться ребенком. Не зная этой теории, я был против нее, а теперь, когда начал изучать методику преподавания рисования в школе, я вдвойне против.
Когда ребенок картавит и неправильно произносит слова, его взрослые поправляют. Когда же ребенок картавит в искусстве, то это хорошо, его нельзя поправлять. Странная наука, порочная и вредная наука: она направлена на то, чтобы задержать ребенка в развитии, лишить его знаний и навыков.
Как-то нам (студентам худграфа) Н.И. Ткаченко и Г.Б. Смирнов сказали, что «научные» труды А.В. Бакушинского и его ученицы Г.В. Лабунской признаны антинаучными и изъяты из употребления. Однако Лабунская продолжает процветать и продвигать науку. Может быть, это делается умышленно?
Однажды на занятиях рисунком мы разговорились с проф. Фиониным. Я поинтересовался, почему нас плохо учат, мало раскрывают законов и правил рисунка и живописи, все пояснения ограничиваются краткими словами: «Ничего», «Неплохо», «Немного вяло». Чаще педагоги молча выправляют наши работы. На это мне Фионин ответил: «Милый! Если мы будем учить хорошо, то через пять лет нам жрать нечего будет. Столько появится конкурентов, что только держись!»
Может быть, и ученые Академии пед. наук так рассуждают и делают это в масштабе Союза? Кто не умеет рисовать, тот и учить не может, и его вполне устраивает теория «свободного воспитания». Чтобы поддержать и сохранить свой авторитет, эти «специалисты» начинают философствовать, ссылаться на педагогику и психологию, разглагольствуют о возрастных особенностях детей, прикрываясь наукообразностью своих рассуждений.
Учить детей искусству надо начинать с детского возраста, как это делали братья Карраччи в русской Академии художеств, т.е. с 5 лет, как это делают музыканты, когда они четырехлетнему ребенку прививают профессиональные навыки в постановке кисти руки у пианистов, в постановке дыхания и голоса в хоровых капеллах мальчиков. Ни один уважающий себя музыкант не позволит ученику делать что он пожелает, кривляться и фиглярничать. У нас же в изобразительном искусстве ребенку разрешено все, что пожелает его левая пятка.
Отрывок из книги: "О педагогической деятельности и методах преподавания", Омск, 2002 год.