Дом престарелых «Тихая долина» с самого вторника пребывал в нетерпеливом ожидании.

Старшая медсестра сообщила по секрету, что привезут нового постояльца. Причём не очередную старушку, брошенную детьми, а мужчину!
Немногочисленные представители сильного пола воспрянули духом. Николай Алексеевич надеялся, что новенький умеет играть в шахматы. Тихий алкоголик Борисов рассчитывал, что вдвоём легче будет добывать спиртное. Двое рыбаков собирались приобщить его к своему хобби. А Василий Демьянович, в комнате которого освободилось место, волновался, каким соседом окажется новоприбывший – покладистым или склочным, неряхой или чистюлей.
Новичка доставили в пятницу во время обеда. Первой об этом узнала активистка Тамара Георгиевна. Вот же занозистая старуха! Вечно вынюхивает да подслушивает и, конечно, стучит начальству.
– Ну что, деды, – насмешливо сказала она, зайдя в столовую, – идите встречать пополнение.
Те, наскоро допив компот, поковыляли в холл, где их ждало горькое разочарование. Из машины «скорой помощи» выгружали потрёпанные носилки, на которых лежал, закрыв глаза, ещё не старый одноногий мужчина.
– Похоже, сердечник, – шепнул шахматист. – Ишь, губы синие.
– Сердце в полном порядке, – неожиданно сказал звучным голосом новоприбывший и открыл ясные серые глаза с длинными девичьими ресницами. – Это меня в дороге укачало. В каких только штормах бывать не приходилось, мыс Горн восемь раз проходил и никогда морской болезнью не страдал. А на ваших колдобинах сморило.
– Ты где ногу потерял, моряк? – спросил Демьяныч на правах будущего соседа.
– Тут, товарищи, видите ли, какое дело. На кораблях трапы узкие. Пока одну ногу пристроишь, пока другую. Ну, я и сказал хирургу: «Режь, не жалей!» Мне так даже удобнее.
– Ну ты и силён травить! – восхитились старички.
– Кто травит? Я травлю? Да вот вам крест! – бывший моряк размашисто перекрестился.
– Ты не очень-то этим шути, – вполголоса предупредил Борисов. – У нас тут такие «божественные» есть. Заклюют.
– Меня? Дамы? Никогда в жизни! – ухмыльнулся новичок.
– Дамы? – саркастически повторил Василий Демьяныч. – Ты, морячок, похоже, не очень-то понимаешь, куда попал.
– Это ты, дружище, не очень-то понимаешь, кто такой Петров Пётр Петрович и на что он способен, – прищурился тот и энергично скомандовал санитарам: – Майнай помалу.
Те помогли ему слезть с каталки и подали костыли.
– Ну, братва, показывайте мой новый порт приписки.
Пока дошли до комнаты, где предстояло поселиться новенькому, выяснилось, что Пётр Петрович к рыбалке равнодушен. «Акулу вытащить или тунца в полтора центнера весом – это я понимаю. А полдня комаров кормить ради какого-нибудь пескаря – тут я пас».
Тихому алкоголику Борисову в ответ на его аккуратные намёки Петров коротко ответил:
– Я своё отпил.
Зато в шахматы сражался охотно. Играл, правда, слабенько, но азартно. А больше всех был доволен Василий Демьяныч. Бывший моряк поддерживал в комнате флотский порядок, никогда не ныл и, как обещал, оказался настоящим дамским угодником. Практически никто не остался равнодушен к его белозубой улыбке и любезному обхождению. Даже девяностолетние бабули кокетливо поправляли платочки, стоило ему показаться на горизонте. Что уж говорить о постоялицах помоложе, а тем более о сотрудницах дома престарелых.
Строгая директриса регулярно заглядывала в его комнату и справлялась, нет ли в чём нужды.
– Только в вашей прекрасной улыбке!
Поварихи старались подсунуть кусочек повкуснее, санитарки мыли его комнату с особым тщанием, а молоденькая докторша Инна Артуровна взялась выбить для Петрова нормальный протез, поскольку тот, которым его временно снабдили, не подходил по размеру и сильно натирал.
Что, впрочем, не очень-то смущало пациента. Бывший моряк умудрялся за день обойти всю территорию и со всеми перекинуться парой слов. Он ввёл в обиход обращение «дамы», не скупился на комплименты и мог одной фразой прекратить назревавшую склоку, к чему обитатели «Тихой долины», увы, были склонны. Он с сочувственным вниманием выслушивал грустные истории жизни постояльцев, а вот о себе не рассказывал вообще ничего. На прямые вопросы отшучивался. Что очень нервировало любопытных старушек.
– Ты поспрошай его, Демьяныч, поспрошай, – уговаривали они.
– Не лезьте, сороки, – осаживал их Василий Демьянович. – Вам лишь бы сплетничать.
Бессильна оказалась и всезнающая Тамара Георгиевна. Она даже ходила на разведку к руководству. Но директриса, которой по должности положено иметь всю информацию, знала лишь то, что написано в официальных бумагах. А в них значилось: «Петров Пётр Петрович (ФИО вымышленные), год рождения предположительно 1960-й, был доставлен «скорой помощью» в бессознательном состоянии без документов. Диагностировано глубокое обморожение нижних конечностей и воспаление лёгких. Левую ногу ниже колена пришлось ампутировать. Состояние пациента усугублено диссоциированной амнезией».
– Ай-яй-яй, – сокрушались бабули, выслушав Георгиевну. – Такой мужчина интересный, обходительный, а оказался бомжем.
– Какой он бомж? – возмутился Борисов, промыкавшийся лет семь по подвалам и чердакам, прежде чем попасть в дом престарелых. – Рожа чистая, тело гладкое, зубы на месте. У него даже печень с почками в порядке. Я слышал, докторша говорила. А какой бомж без цирроза и гепатита?
Борисов так возмущался, будто кто-то покусился на святое, претендуя на благородный титул бомжа, но не имея на то оснований.
– Не психуй, – оборвала его Георгиевна.
У неё имелся ещё кусочек важной информации, о которую можно было всласть поточить зубки.
– Директорша говорит: «Знать бы, что нормальный мужик, я бы его сразу пристроила. У меня, говорит, разведённых подруг с машинами, квартирами – пропасть. Они бы мне за такого мужа в ноги поклонились бы. А то, что калечный, так даже лучше. На одной, говорит, ноге сильно не погуляешь. Ну а вдруг он того…»
– Что того? – переглянулись слушательницы.
– Вдруг кровь на нём, – понизив голос, произнесла Тамара Георгиевна. – А если, не дай бог, детская?
– Да ты что, Георгиевна? – загомонили старушки. – Да не может быть! Сразу видно, что человек хороший, просто беда с ним какая-то случилась.
– Хороший, плохой – на лбу не написано, – гнула своё активистка. – Не такой наш морячок простой, как кажется. Мне директорша велела ухо востро держать.
– А ты и рада стараться! – гневно бросил Демьяныч, привязавшийся к соседу, как к брату. – Иди отсюда, пока зубы тебе не пересчитал. Я не Петров, не посмотрю, что ты «дама»!
Но дни шли за днями, а Петров, несмотря на все ухищрения, так и оставался «мистером Икс из «Тихой долины» без прошлого и будущего. С одной лишь робкой мечтой – поскорее обзавестись годным протезом.
– Если срочно, то получится такое же убожество, как то, что вам выдали, – пылко возражала Инна Артуровна. – А если подождать немного, всё подогнать, как положено, у вас, считайте, вторая нога появится.
Ну, не сознаваться же, что в институте протезирования работает один очень симпатичный холостой ортопед. И отказываться от такого благовидного предлога, как сопровождение пациента на подгонку и примерку, она совершенно не собирается.
Прибыли они в очередной раз в институт, ортопед Антон Алексеевич поставил Петрова на специальную дорожку со ступеньками, чтоб привыкал к новой конечности, и уселся рядом с миловидной Инной Артуровной поговорить на профессиональные темы.
– …Гостем нашей программы была нотариус Эммануэла Берг, – вкрадчиво сообщило радио, стоявшее на подоконнике.
– О, у меня одноклассница была Эммануэла, – сообщил мимоходом Петров, трудолюбиво пыхтя на дорожке.
Инночка было насторожилась, но тут симпатичный ортопед, слегка запинаясь, проговорил давно ожидаемые слова:
– А что вы делаете в субботу вечером?
И фраза «мистера Икс» моментально улетучилась из головы порозовевшей докторши. Вспомнила Инночка о ней лишь к концу недели, обдумывая наряд к предстоящему свиданию. Вспомнила и призадумалась: стоит ли относиться к ней серьёзно? Водилась за обитателями дома престарелых одна простительная слабость: оказавшись на склоне дней в столь скорбном месте, они изо всех сил пытались придать значимость собственной персоне. Рабочие там водились только самых высших разрядов, бухгалтеры – только главные, повара – только старшие. А уж присочинить себе знаменитых одноклассников, соседей или просто знакомых – это даже за враньё не считалось. Но бывший моряк ни в чём подобном замечен не был. Как ни пытались помочь ему вспомнить хоть что-нибудь, он либо шутил, либо разводил руками:
– Амнезия проклятая, сто якорей ей в глотку!
Инне Артуровне было понятно: врёт милейший Пётр Петрович. Причём врёт неумело.
Разговор с симпатичным ортопедом не очень клеился. И в одну из неловких пауз Инночка рассказала о потерявшем память пациенте и его гипотетической однокласснице с редким именем.
– А вы позвоните на радио! – посоветовал Антон Алексеевич. – Я даже когда-то интервью давал. Там душевные люди работают.
К просьбе на радио врачей отнеслись с полным пониманием. Телефон Эммануэлы Берг, правда, не дали – запрещено, зато сообщили адрес её офиса. Инночка выпросила отгул и отправилась в нотариальную контору.
Моложавая подтянутая Эммануэла Эдуардовна выслушала сбивчивый рассказ молодой докторши внимательно, но без всякого удивления – ей и не с такими историями доводилось иметь дело – и, подумав немного, сказала:
– Моряками стали трое моих одноклассников. Все вполне благополучны. С Геннадием живём по соседству. Внучка Бориса вместе с моей ходит на бальные танцы. Я бы знала, если бы что-нибудь случилось. Владимира видела в прошлом году. Впрочем, могу проверить.
Она набрала номер, перекинулась с собеседником парой фраз и сухо сообщила:
– Владимир тоже в полном порядке. Полагаю, ваш клиент нафантазировал.
Инна Артуровна, извинившись, ушла. Спасибо, хоть за консультацию платить не пришлось.
А через три дня её вдруг вызвали в кабинет директора.
– Вас из нотариальной конторы спрашивают, – сообщила директор, дымясь от любопытства.
Инна, пожав плечами, взяла трубку. И оттуда полился ликующий голос сухого нотариуса.
– Я упустила из виду, что до четвёртого класса училась в обычной школе, а потом меня устроили в английскую школу. Понятно, тот класс почти не помню. Спасибо, сохранился мамин блокнот с адресами и телефонами. Я нашла бывших одноклассников, обзвонила всех, имевших отношение к морю. В прошлом году бесследно пропал штурман Вадим Крестовцев. Я даже вспомнила его. Такой улыбчивый хорошенький мальчуган, он мне тогда нравился.
– Наш Петров тоже симпатичный, – обрадовалась Инна Артуровна.
– Его друзья и коллеги готовы приехать в любой удобный день.
Через два дня в «Тихую долину» явилась целая делегация: бывший старпом сухогруза «Морская звезда», двое сотрудников пароходства с личным делом Крестовцева, его соседка Галина и бывшая староста класса Наталья. Возглавляла их Инна Артуровна с тонометром в руках. Подошли к столовой, где Петров, как всегда в это время, сражался в шахматы со своим вечным партнёром, бормоча задумчиво:
– А вдруг ты двусмысленный и стреляешь с левой руки…
Гости замерли на пороге, и тут старпом решительно отодвинул молоденькую докторшу.
– Вадька, ты что же это, шалопай, творишь?
«Мистер Икс» вздрогнул, медленно повернулся, нащупал костыли, неловко встал и упал в медвежьи объятия товарища.
Через несколько минут в столовой дома престарелых было не протолкнуться. Все обитатели узнали об удивительном повороте судьбы всеобщего любимца и явились в полном составе, чтобы услыхать, какие обстоятельства заставили его изображать амнезию.
Штурман Вадим Александрович Крестовцев был на отличном счету, считался хорошим семьянином и отцом. Но пять лет назад скоропостижно скончалась его жена, дочь вышла замуж, уехала с мужем-дипломатом в далёкую латиноамериканскую страну, и он затосковал. Друзья пытались знакомить его с милыми женщинами, а он на свою беду встретил красотку Аду. Крестовцеву намекали, что 25 лет разницы многовато для счастливой семейной жизни, да и избранница его не из моряцкой семьи, не представляет себе, что такое ждать. Но штурмана будто околдовали. Сыграли шумную свадьбу, и Крестовцев ушёл в рейс на Гонконг.
Молодая супруга звонила каждый день, жаловалась, что скучает, и в красках расписывала, как и чем встретит любимого мужа. Экипаж отчаянно завидовал, а Вадим Александрович ходил гоголем. Но вот многомесячное плавание позади, сухогруз пришвартовался в родном порту. Однако зря штурман высматривал супругу. Встречать корабль она не пришла, телефон тоже молчал. Крестовцев помчался домой, воображая по дороге всяческие ужасы. Дом был цел, вот только в своей квартире он обнаружил вместо молодой жены миниатюрную вьетнамочку с тремя крохотными детишками. Согласно документам, которые та с готовностью предъявила, квартира куплена два месяца назад на законных основаниях.
По словам соседки Галины, новобрачная плача сообщила, будто у мужа открылась язва, его списывают на берег. Решено продать жильё и уехать в Чехию, где якобы обитает родная сестра Ады. Пройдоха даже показала нотариально заверенное разрешение Вадима на сделку, потому Галя и не стала поднимать шум.
В ресторане, где Ада работала администратором, сообщили, что та уволилась и никаких сведений о её местопребывании не имеется. С её роднёй он не был знаком, даже на свадьбу никто не приехал. Концы обрублены мастерски.
Убитый Крестовцев швырнул с пирса чемодан, набитый подарками, и пошёл заливать горе в кабак. Очнулся в операционном блоке без документов, денег и без ноги.
– Почему к товарищам не пошёл? – скрипнул зубами бывший старпом.
– Признаться, что меня облапошила дешёвая аферистка? – горько усмехнулся штурман.
Обитатели «Тихой долины», у которых давно глаза были на мокром месте, заплакали не скрываясь, и Инна Артуровна бросилась наливать корвалол.
– Да, Вадим, наворотил ты дел, – сердито сказал бывший старпом. – Но в доме престарелых отсиживаться тоже не выход. Я тут твоё личное дело поднял. Пенсия у тебя хорошая будет. А пока пароходство поможет, братва тоже готова скинуться.
– Спасибо. Нет нужды, – твёрдо заявил штурман. – Я в эту бухту на время шторма причалил: отойти, осмотреться, обвыкнуться, ну и ногой обзавестись. А сбережения у меня есть. До них эта паскуда – извините, дамы, – не добралась.
Он замолчал, глядя в окно. И вдруг гулко стукнул ладонью по столу так, что подпрыгнули и рассыпались шахматные фигуры.
– Ты меня, Михалыч, главное, моря не лишай.
– Найдём тебе дело по силам, – загудел одобрительно бывший старпом, а ныне замначальника пароходства. – Нам наставники для салаг во как нужны! Сейчас таких штурманов выпускают, что они в собственных штанах сориентироваться не могут, а не то что в море.
– Годится! – рассмеялся Крестовцев.
– Кстати, на жильё не торопитесь тратиться, – вступила директор «Тихой долины», промокая глаза. – У меня подруга симпатичная есть, свой дом со всеми удобствами, огород пятнадцать соток, теплицы, индоутки…
– Вадька, с тобой Эммочка Берг хотела встретиться, – перебила эту торжественную презентацию бывшая староста Наталья. – Пусть посмотрит документы, может, удастся что-нибудь сделать. И вообще, она в разводе, а ты ей когда-то нравился.
– В четвёртом классе? – весело уточнил Крестовцев. – И с Эммочкой встретимся, и индоуток посмотрим, никого не обойдём. Женщин обижать – распоследнее дело. Правда, дамы? – подмигнул он старушкам.
И те согласно закивали, уже заранее примиряясь с тем, что больше никто не назовёт их дамами, не подбодрит витиеватым комплиментом, не одарит белозубой улыбкой и что в «Тихой долине» опять воцарится тишина.