«Большой вальс» под звук консервных банок.

Как в июле 1944-го пленные гитлеровцы маршировали по Москве.
14 июня 1940 года стало чёрным днём в истории Парижа. По его улицам в парадных колоннах маршировали солдаты немецкого вермахта. Фотографии, сделанные в тот день, запечатлели улыбающихся немецких солдат и растерянных плачущих парижан. Проигравшая Франция переживала свои страшные дни...
Начало Второй мировой войны было временем, когда такие победные парады гитлеровцев в столицах европейских государств стали привычным делом. Утверждая план «Барбаросса», Адольф Гитлер не сомневался, что вскоре его солдаты пройдут и по Красной площади. И вот осенью 1941 года, когда немцы стояли у стен Москвы, казалось, что до их победного шествия рукой подать. Но немецкий марш в советской столице был отложен - на целых 3 года, до июля 1944-го. И стал он не победным, а унизительным - «парадом побеждённых». Некогда шедшие в рядах покорителей Парижа теперь тянулись огромной колонной по московским улицам, и они явно не так представляли свою встречу с Москвой...
23 июня 1944 года началась операция «Багратион» - крупное наступление советских войск на территории Белоруссии против немецкой группы армий «Центр». Результат превзошёл все ожидания: к 3 июля был освобожден Минск, к 13 июля — Вильнюс, и советские части рвались всё дальше.
Потери группы армий «Центр» составили около 400 000 убитыми и более 150 000 пленными. Попали в плен, погибли или покончили с собой более 30 генералов группы армий «Центр». Такая грандиозная победа над «непобедимым» вермахтом многим на Западе показалась просто нереальной. Некоторые издания в странах союзников даже высказывали предположения, что Советский Союз специально преувеличивает свои достижения, чтобы оттенить впечатления от высадки англичан и американцев в Нормандии. И тогда советское руководство решило доказать реальность победы в Белоруссии наглядно.
Надо сказать, что в военной истории ранее уже были подобные случаи. Например, когда в начале Первой мировой войны 2-я русская армия генерала Самсонова потерпела поражение в Восточной Пруссии (сам командующий военной катастрофы не пережил), то многих его солдат, взятых в плен, немцы провели по улицам Кёнигсберга. Среди генералитета Красной армии и членов правительства СССР были люди, которые помнили об этой истории. Кроме того, свежи были в памяти и хвастливые речи гитлеровских пропагандистов, обещавших скорый немецкий парад в Москве.
⠀
«Хотите парад? Будет вам парад!», — сказал Сталин и отдал приказ главе НКВД Лаврентию Берии начать подготовку операции, которую назвали «Большой Вальс» - как довоенный американский фильм, который очень любил Сталин. О сути того, что именно готовится, был проинформирован лишь узкий круг официальных лиц: подготовка к операции шла в полной секретности. Ни сотрудники госбезопасности, сопровождавшие шедшие из Белоруссии эшелоны с пленными, ни жители Москвы, ни тем более сами военнопленные даже не догадывались о подготовке «парада». Значительная часть материалов, связанных с организацией шествия, не обнародована до сих пор. Один из немногих опубликованных документов - записка наркома внутренних дел Берии в ГКО от 15 июля 1944 года, где сообщалось, что «конвоирование военнопленных через Москву будет начато в 11 часов утра 17 июля».
⠀
Незадолго до этого командующие 1-м, 2-м и 3-м Белорусскими фронтами получили из Москвы приказ отобрать наиболее выносливых и здоровых лиц из числа немецких военнослужащих, захваченных во время боев в Белоруссии. Для чего именно в Москву срочно отправляются десятки тысяч военнопленных, фронтовым офицерам не сообщили. Сами же немцы, само собой, предполагали худшее, ожидая показательных казней.
⠀
14 июля 1944 года под охраной личного состава специальных конвойных дивизий войск НКВД 40 эшелонов с немецкими солдатами и офицерами, среди которых были 19 генералов, прибыли в Москву. После проведения ещё одного медицинского осмотра, под конвоем их перевели во временные пункты размещения, созданные на Московском ипподроме и стадионе «Динамо». Здесь 57 640 немецких военнопленных, ожидающие худшего, неожиданно для себя обнаружили, что вблизи разворачиваются полевые кухни и им выдают усиленное горячее питание.
⠀
Вскоре для прохождения марша военнопленных разделили на две неравные группы. Как бы повторяя вращение в вальсе и этим подчёркивая название операции, движение колонн пленных немцев должно было проходить по кругу – Садовому кольцу.
Первой группе (около 42 тысяч человек) предстоял путь по улице Горького, а затем по Садовому кольцу до Курского вокзала по часовой стрелке. Возглавляли шествие 19 военачальников вермахта, за ними следовали офицерские чины и рядовые. Шествие колонны длилось два с половиной часа. Вторая группа (около 15 тысяч человек) также проследовала по улице Горького до Садового кольца и направилась по нему против часовой стрелки до станции Канатчиково Окружной железной дороги. Участники этой группы находились на марше более четырёх часов.
⠀
За этим необычным зрелищем - «парадом побеждённых», как потом назовут это шествие - с тротуаров, балконов домов, крыш трамваев и троллейбусов наблюдали десятки тысяч жителей Москвы. И это произвело на них сильное впечатление. «Вот вы и попали в Москву!» – неслось из толпы граждан, заполнивших тротуары, которые хотели своими глазами увидеть гитлеровских вояк, ещё недавно мечтавших войти в советскую столицу победителями. Этот марш был зафиксирован во множестве документов: воспоминаний, дневников, писем, а так же художественных произведений, написанных по свежим следам газетных корреспонденций.
⠀
Извещение о проведении «марша побеждённых» опубликовали в «Правде» утром 17 июля - но не на первой, а на последней странице. Поэтому далеко не все москвичи успели рано утром услышать сообщение или внимательно прочитать газеты, зато сработало сарафанное радио. Как вспоминал народный артист СССР Лев Дуров, тогда 13-летний школьник из Лефортово, «то ли в газетах было сообщение, то ли слух прошёл (а в Москве, как известно, слухам надо верить), но всем вдруг стало известно, что по улице Горького и Садовому кольцу с вокзала на вокзал проведут колонну военнопленных... Такое пропустить было нельзя...»
Перед маршем немцам выдали усиленный паек: горячую кашу и хлеб с салом. Правда, возможности привести себя в порядок у пленных не было. Так что идти по улицам столицы им предстояло в рваной одежде и немытыми. Писатель Леонид Леонов, присутствовавший на марше пленных 17 июля, вспоминал: «Несостоявшиеся хозяева планеты, они плелись мимо нас — долговязые и зобатые, с волосами, вздыбленными, как у чертей в летописных сказаниях, в кителях нараспашку, брюхом наружу, но пока ещё не на четвереньках, — некоторые босиком, а иные в прочных, на медном гвозде, ботинках, которых до Индии хватило бы, если бы не Россия на пути...
Шли с ночлежными рогожками под мышкой, имея на головах фуражки без дна или котелки с дырками, пробитыми для проветривания этой части тела, грязные даже изнутри, словно нарочно подбирал их Гитлер, чтоб ужаснуть мир этим стыдным исподним лицом нынешней Германии. Они шли очень разные, но было и что-то общее в них, будто всех их отштамповала пьяная машина из какого-то протухлого животного утиля».
⠀
«Мне было почти 15 лет, - вспоминал другой очевидец «марша побеждённых», москвич Александр Волков. - Среди наших пацанов было немало тех, кто потерял отцов, старших братьев или дядей на войне. Мы наблюдали за конвоированием с затаенной ненавистью и глубоким презрением к убийцам, грабителям, факельщикам и насильникам. И тем не менее никто из нас не дал выхода обуревавшим чувствам гнева и возмущения. Хотя было много антифашистских выкриков...»
⠀
Согласно рапорту Лаврентия Берии, марш нацистских военнопленных, прошёл без эксцессов. Собравшиеся на улицах Москвы люди не предпринимали попыток физической расправы над конвоируемыми, ограничиваясь выкриками «Смерть Гитлеру!», «Смерть фашизму!». По словам свидетелей события, население созерцало прохождение колонн без особых восклицаний. На пленных глядели с презрением, но вместе с тем и с долей жалости, вызванной их убогим внешним видом.
Очень многие свидетели отмечают, что шли немцы в гробовой тишине, прерываемой позвякиванием консервных банок, привязанных к одежде пленных. Потом некоторые будут утверждать, что банки стали способом унижения гитлеровцев. На самом деле немцы несли банки с собой, чтобы потом было из чего есть: другой посуды у них просто не было.
⠀
«Я шёл в рейтузах, в разбитых сапогах, на которых оставалась ещё одна шпора, в окровавленной рваной рубахе, - вспоминал немецкий военнопленный Ханс Зимер. - Люди с удивлением смотрели на жалкие остатки того легендарного, непобедимого, всегда победоносного германского вермахта, которые теперь проходили мимо побеждённые... Некоторые пленные маршировали в подштанниках, почти у всех на лицах были трёхнедельные бороды... Тысячи людей за оцеплением на тротуарах отрепетированно и по команде кричали «Гитлер капут!» и обильно плевали в колонны. Без усиленной охраны дело могло дойти до уличного побоища. Нередко солдаты оцепления применяли силу или угрозу силой при попытке некоторых горячих женщин наброситься с кулаками на участников марша. Позже стало известно, что у солдат Красной армии был строгий приказ не допускать актов насилия по отношению к немцам. Сталин не хотел завершать триумфальное шествие хотя бы одним актом насилия с фатальным исходом».
Зимер, как и некоторые другие участники шествия, оставившие воспоминания, несколько сгущают краски. Никаких крупных инцидентов и отрепетированного плевания не было. «При прохождении колонн военнопленных население вело себя организованно. ... При прохождении колонн со стороны населения были многочисленные восторженные возгласы и приветствия в честь Красной армии, нашего Верховного Главнокомандования и в честь генералов и офицеров Красной армии. Было большое количество антифашистских выкриков:
"Смерть Гитлеру", "Смерть фашизму", "Сволочи, чтобы они подохли", "Почему вас не перебили на фронте" и т.д. ... Никаких происшествий в городе во время прохождения колонн военнопленных не было. Улицы города по прохождении колонн военнопленных были соответствующим образом очищены и промыты», - писал Берия в отчёте.
Что касается «очищены и помыты» - это отдельная история. И случилась она внезапно и для немцев, и для зрителей, и для советского командования. Дело в том, что усиленное накануне питание сыграло злую шутку с пленными, ранее страдавшими от нехватки продовольствия: у многих из них случилось расстройство желудка. И поскольку колонны не останавливались, покорителям Франции и Польши пришлось дела свои дела на ходу. В результате у шествия появилось народное наименование: «Поносный марш», а замыкали его поливальные машины. Вследствие этого промывка улиц Москвы стала не только символическим делом, но и обязательным актом гигиены.
⠀
Писатель Борис Полевой, так же ставший очевидцем «большого вальса» немецких военнопленных, написал об этом событии очерк «Они увидели Москву». И вот каким ему представился марш побеждённых: «Это была только часть пленных, взятых во время боев в Белоруссии. Но и они могли бы составить население целого, и не маленького, немецкого города. Они шли широкими шеренгами по 20 человек. Шеренга за шеренгой сплошным непрерывным потоком. И когда голова этого потока повертывала на площади Маяковского, хвост ещё продолжал развертываться на Ленинградском шоссе. ...
Впереди шли генералы. Немецкие генералы живут дольше немецких солдат, поэтому не исключено, что некоторые из них торжественно маршировали на берлинской площади в качестве покорителей Европы. На московских улицах «покорители Европы» выглядели очень неважно. Генералы гитлеровских кровавых банд, они никогда не имели воинской чести, и им нечего было терять. Палачи народов оккупированных территорий, они, вероятно, даже приблизительно не знали, что такое совесть. Но даже им, этим гитлеровским зубрам, было явно не по себе, когда они проходили сквозь строй молчаливых, гневных, ненавидящих взглядов москвичей, стоявших бесконечными сплошными шеренгами на тротуарах. ...
Медленно и тяжело, глядя себе под ноги и не смея поднимать глаз, идёт грузный, угловатый генерал-майор Гаман, комендант и главный палач города Бобруйска, прославившийся до этого своими кровавыми «подвигами» в Орле. Он ни разу не поднял своего взгляда. Рядом с ним в орденах, в островерхой фуражке шёл огромный, плечистый генерал-майор Эрмансдорф. Он всё время боязливо озирался, и, когда в толпе слышался свист или какая-нибудь женщина, не сдержавшись, выкрикивала проклятия, он вздрагивал и втягивал голову в плечи. Низенький, толстый, краснолицый генерал-майор Михаэлис, человек, славившийся своей жестокостью даже в собственных войсках, всё время вытирал пот со своей остриженной бобриком головы и заискивающе, угодливо улыбался. Эти заискивающие улыбки были противнее и гаже, чем откровенно ненавидящие взгляды сухого, поджарого генерал-лейтенанта Траута, напоминавшего по ухваткам хорька, попавшего в капкан. ...
За генералами шли колонны офицеров. Огромные сплошные колонны. Грязные, оборванные, небритые и немытые, они напоминали скорее скопище бродяг, нежели офицеров регулярной армии. Им оставили их мундиры, их знаки различия, их ордена. Но и всё это не делало их похожими на офицеров. Что же говорить о солдатах, потерявших в дни драпа по Белоруссии всякий человеческий облик?
«Довоевались», - иронически слышалось из толпы...»
⠀
После шествия с московских станций пленные будут отправлены в лагеря в различных уголках Советского Союза. Одни из них проведут на восстановлении народного хозяйства по четыре года, другие — по семь лет. Последних осуждённых за военные преступления правительство СССР передаст ФРГ в 1955 году.
⠀
Кроме того, что «парад побеждённых» 17 июля 1944 года невероятно поднял дух советского народа, он убедил и сомневающихся: в Белоруссии действительно состоялось грандиозное крушение гитлеровской армии. Правда, сегодня некоторые историки (да и просто излишне впечатлительные граждане) утверждают, что шествие пленных немцев было актом жестоким и негуманным. Можно было бы так рассуждать, если не знать о том, что творили на оккупированной территории Советского Союза солдаты и офицеры вермахта, или забыть о советских военнопленных, которых гитлеровцы просто уничтожали.
Как говорили москвичи, с «Большого вальса» в городе снова начались танцы - как будто открыли какой-то шлюз, и теперь можно было радоваться и веселиться. И хотя до Победы оставалось ещё почти десять месяцев, люди верили, что она обязательно будет.