КАЗАЧЕСТВО КАК СУБКУЛЬТУРА В СОВРЕМЕННОМ РОССИЙСКОМ ОБЩЕСТВЕ (к постановке проблемы на примере Брянского региона) - ЧАСТЬ 1(3)

(Автор: Дзюбан Валерий Валерьевич)
Возрождение казачества в Брянском регионе, как и в ряде других регионов России, началось через генезис его субкультуры с возможным ее влиянием на экономическое положение. Эта достаточно актуальная тема изучается современными исследователями, в том числе местными учеными и краеведами. В Брянском регионе и его частях проходят научно-практические конференции, посвященные этой проблеме. Например, в 2011 г. конференция была в г. Унече, в 2012 г. - в г. Стародубе. Казачьи общественные организации сотрудничают с учеными, с Брянским государственным техническим университетом.
Многие исследователи полагают, что казачество, существовавшее значительный исторический период как сословие, имеет свою субкультуру. Однако некоторые исследователи высказывает по этому поводу сомнения. Видимо, вопрос заключается в том, что казачество имеет ряд важных принципиальных отличительных особенностей. Это связано, прежде всего, с происхождением казачества, его исторического развития, с глубокими социальными изменениями, которым оно подверглось за последние столетия.
В литературе есть разные предположения о возникновении казачества Брянского региона (Северщины) [5]. Напомним, Ян Потоцкий считал, что предками казаков были потомки касогов, поселившиеся в XI в. на севере Черниговщины, то есть в Северской земле [6]. Л.H. Гумилев предполагал, что это коренное население территории - северяне (предки ославянившихся савиров, севрюков) [7]. Н.И. Костомаров полагал, что это «сиверские вольницы, наподобие запорожской», то есть он не включал местное казачество в запорожское, а считал его подобным ему, что важно [8, с. 258]. В 1863 г. профессор В.Б. Антонович высказал мысль об образовании здесь казачества благодаря раздачам земель на границах Литовского княжества, которые предоставляли сельским общинам или отдельным лицам нешляхетского происхождения с обязанностью нести военную службу [9]. Есть точка зрения, которая, по сути, не разделяет казаков по регионам. Так, М.К. Любавский в 1895 г. в статье «Начальная история Малорусского казачества» утверждал, что история малорусского казачества не представляла процесса, отличного от истории великорусского казачества [10, с. 125]. Как в Великороссии, так и в Малороссии казак являлся сначала «отхожим» промышленником, ищущим заработки на стороне. Однако со временем стали появляться казацкие хутора, слободы, «домовитые» казаки, которые начали заниматься земледелием.
Таким образом, вопрос о возникновении казачества в исследуемом регионе и раннем самоопределении жителей региона, их ранней самоидентификации далеко не выяснен, хотя и живет в исторической памяти. Это относится ко многим казачьим регионам РФ.
Субкультура казачества как составляющая русской культуры, очевидно, имеет общие признаки с «ядром культуры». Тем не менее, любой субкультуре присуща своя специфика, для выявления которой одним из проверенных способов является её категоризация по существующим научным моделям. Несмотря на то, что модели категоризации культур создавались и были опробованы на сформировавшихся устойчивых культурах, изучение казачества как субкультуры по существующим моделям представляется актуальным. Во-первых, специальных полноценных моделей категоризации субкультур не существует; требуются предпосылки для создания такой узкоспециальной теории. Во-вторых, противоречивость казачества как социокультурного явления может выявить несовершенство моделей, как, например, отсутствие четкой системы измерения культур. В-третьих, казачество изучалось преимущественно с исторической точки зрения, несмотря на давно утвердившийся цивилизационный подход в науке.
Начало генезису казачества в регионе, в котором оно исчезло двести лет назад еще в соответствии с указами Екатерины II, было положено инициативной группой в 1994 г. в Стародубе в составе В.В. Белова, П.Ф. Лякуна, A.M. Миронова, А. Таланина. К 2012 г. казачьи организации возникли в Брянске, Унече, Сураже, Погаре, Почепе, Трубчевске и других городах и районах области.
Возрождение казачества в современной России, в том числе в Брянском регионе происходит, прежде всего, в системе культурологических координат, в качестве традиционно определяемых вариативных эмпирических моделей, находящих непосредственные формы воплощения в субкультуре казачества. Появляется многообразное теоретическое поле интерпретаций возникающих смыслов, объединенных общим понятийным значением «возрождение казачества». Термин «возрождение» используется не только как метафори-ческий оборот, служащий описательным конструктом в многоаспектном герменевтическом исследо¬вании, а становится частью аналитического обоб-щения, ведущего к возникновению научного дискурса [11]. Термин начинает выражать не столько идею естественной референции, но порождает многомерность своего предназначения в области генезиса самой субкультуры казачества региона. Отсюда понимание «возрождения» как своеобразного феномена субкультуры, материализуемого на теоретико-эмпирическом ментальном уровне культурных архетипов, моделей, образов, составляющих основания жизни всей культуры региона, а в ней - субкультуры казачества. Возрождение субкультуры казачества представляет значение в качестве предмета изучения, поскольку в русской традиционной культуре эта субкультура обретает своеобразное звучание.
По существу это начало второго генезиса казачества, который опирается на историческое прошлое и, прежде всего, на культурно-исторические традиции казачества региона. Первый генезис казачества в регионе, заложивший эти традиции, уходит в далекое прошлое.
Продолжение следует...