Истории Марии Скибы

Мальчик, который называл меня папой Женщины, прожив около десяти лет в браке и так и не сумевшие родить ребёнка, по-разному относятся к этой проблеме. Кто-то умудряется внушить себе, что так даже лучше: больше свободного времени на путешествия, карьеру, занятия любимым делом, кто-то решается взять на воспитание чужого ребёнка, а кто-то просто страдает, обвиняя во всём своего мужа. Лена была из последней категории. Она по-своему, наверно, любила мужа, но считала более виноватым в этой проблеме именно его. При обследовании выяснилось, что небольшие отклонения в здоровье есть у обоих супругов, не критические, но не получалось же.Не помогли даже дорогое лечение и две попытки Эко. Прямо Лена мужу претензий не высказывала, но Михаил чувствовал её разочарование и от этого их отношения с каждым днём всё больше остывали, дошло даже до того, что они стали спать в разных спальнях.

Любовь сквозь время. (Мистика, конечно, но основанная на реальности) Лет с десяти я почти каждое лето ездила на каникулы к своей бабушке в деревню. Мне там так нравилось, что я даже просила своих родителей отпустить меня туда жить насовсем. Но родители посмеялись и конечно же не отпустили. Я даже обиделась тогда на них. В городе жизнь, по сравнению с деревней, мне всегда казалась скучной и какой-то серой. Вот у бабушки, там лес, река, птички поют, ребята все весёлые, простые. У меня подруги настоящие все оттуда, я с ними много лет уже дружу. Сейчас нам уже за тридцать, а мы до сих пор созваниваемся, и не только по праздникам, как другие. Но рассказать я хочу совсем о другом, о том, во что сама ни за что бы не поверила, если бы это не произошло именно со мной. В тот раз я приехала к бабушке уже отучившись на втором курсе института. Отдохнула несколько дней, на речке позагорала, а потом бабушка попросила меня сходить в лес, пособирать землянику, как раз она поспела. Лес я уже хорошо знала, но всё же бабушка заставила меня взять с собой Таню, одну из моих местных подружек. Пошли мы рано утром, там все всё делают с утра, не спят до обеда, как в городе. Да и нравилось мне это время в лесу. Идёшь, а вокруг тишина волшебная, словно сияющее полотно, по которому роспись разноцветных птичьих трелей складывается в немыслимые узоры. Я иногда даже закрывала глаза и представляла в красках свист или щебет пичужек. Красота! Когда мы нашли полянку с земляникой, то договорились с Таней как всегда далеко друг от дружки не отходить, и время от времени перекликаться. Я ягоды собираю, а сама думаю о том, что не скоро я опять к бабушке приеду. В следующем году мама с папой на море зовут вместе поехать, потом учёба уже сложнее начнётся, практика. Задумалась я крепко, землянику, не глядя, в корзинку складываю, от кустика к кустику перехожу. Потом наткнулась на бревно на земле, села на него передохнуть и об березку, растущую рядом опёрлась. Вдруг замечаю, что пасмурно стало и прохладно, словно вдруг осень наступила. Поёжилась я, оглянулась и удивилась: по полянке туман необычный, как ковёр расстелился, солнце спряталось и птицы затихли. К дождю, что ли? - Таня, ау! – закричала я, но подруга мне не ответила. Неужели я так далеко от неё ушла? Но почему она меня не звала? Или я так задумалась, что ничего не слышала? Сначала я не испугалась, я хорошо знала, в какой стороне деревня, по солнцу легко выйду. Вот только солнце появится и выйду. Продолжая звать подругу, я пошла в ту сторону, с которой, как я думала, я пришла. Некоторые деревья мне казались знакомыми, но выйти к Тане не получалось. А я точно знала, что она без меня из леса не уйдёт. Через несколько минут между деревьями показался дом, вернее избушка.

В стороне от счастья - А я говорила, что не пара он тебе! Так кто мать слушает? Мамка – она ж глупая, хорошего не посоветует, - Анна Ивановна даже раскраснелась от обиды. – Я тебе сразу сказала, что он такой же, как твой непутёвый отец, который бросил нас, когда тебе ещё три года было. Вот где теперь твой красавчик? К здоровой и красивой быстренько переметнулся, а тебя, калеку, выгнал. И дочка не нужна, других себе настругает. Скажи, кто прав оказался? – женщина упёрла мозолистые руки в свои широкие бока и посмотрела на плачущую дочь уже со злорадным торжеством. Лида не хотела плакать, но слёзы лились из её глаз сами по себе, они капали из глаз и жгли щёки, словно раскалённое железо. Лида вздрагивала от каждого слова матери и думала о том, что не знает, как ей жить дальше. Да, она не послушала её и вышла замуж за Леонида, молодого весёлого командировочного, комбайнёра, которого присылали к ним в совхоз на уборку пшеницы. Лида тогда только окончила школу и вместе с мамой работала в полевой столовой. Девушка собиралась поступать в педучилище в городе, вот и хотела подзаработать, чтоб приодеться и выглядеть не хуже других. Но ни в какое училище она не поступила. Лёня стал ухаживать за хорошенькой скромной девчушкой с первого дня их знакомства, а через неделю после окончания командировки вернулся и засватал Лиду. Анна Ивановна была против этого брака Лиды со «смазливым разгильдяем», как она называла будущего зятя, но Лида упёрлась, мол, люблю, жить без Лёнечки не могу. Так рыдала, что Анна Ивановна уступила. После свадьбы, в сентябре 1988 года, молодые уехали в поселок Лёни. Как они там жили, Анна Ивановна не знала, приезжая в гости, дочь никогда ни на что не жаловалась, но, видимо, не очень-то и хорошо. Иначе не бросил бы её Лёня в трудную время, не предал бы. Дело в том, что Лида в свои двадцать пять лет стала инвалидом после того, как её на дороге сбил пьяный мотоциклист. Девушка собиралась в город на рынок, а попала в больницу с травмой головы и сильно поврежденной рукой. Местные врачи, возможно, и сделали, что смогли, но она почти ослепла, на лице остались шрамы и к тому же Лида лишилась трёх пальцев на правой руке. После больницы ей пришлось купить толстенные очки и учиться всё делать левой рукой. Возможно, если бы муж поддержал её, это и не стало бы для неё такой трагедией, в остальном-то она осталась здоровой, но вскоре Лёня заявил ей, что нашёл другую и теперь будет жить с ней. На отчаянный вопрос жены, как он может выгнать её, покалеченную, к тому же с шестилетней дочкой, Лёня спокойно ответил: «Но я-то здоров. Я хочу нормальной жизни, а с тобой теперь и на люди показаться стыдно». О дочери он даже говорить не захотел. И вот Лида с Танюшкой вернулась в родительский дом. Девочка наблюдала за разговором мамы и бабушки и не понимала, почему они ссорятся? Таня была даже рада, что они уехали из дома отца, что они вообще уехали от него. Леонид не был заботливым и любящим папой, он никогда не играл с дочкой, никуда не брал её с собой, только всё всегда ей запрещал, да называл глупой и надоедливой. А однажды, когда мама лежала в больнице, он из-за чего-то разозлившись так толкнул дочь, что она упала и разбила о ножку стола голову. Леонид даже не подумал её пожалеть, только кинул ей полотенце, чтобы кровь вытереть и куда-то ушёл. Поэтому девочка была рада тому, что они теперь будет жить у бабушки, которая её очень сильно любила. Прошёл год. Таня уже училась в первом классе. Лиду сначала взяли сторожем в совхозный детский сад, потом, когда она научилась писать левой рукой, перевели завхозом. Все знали, как она хорошо училась в школе и какой ответственной всегда была. Девушка повеселела, забыла о Лёне, а потом вдруг заявила матери, что выходит замуж. Анна Ивановна, когда узнала за кого, то устроила жуткий скандал. Женихом оказался Степан Мельников, у которого два года назад жена умерла при родах. Он был старше Лиды на девять лет, но проблема была не в этом: во-первых, в том, что у него было трое сыновей, старшему, Сашке было 10 лет, среднему, Мишке, пять, а Андрюшке всего два, а во-вторых, Степан был инвалидом, он несколько лет назад из-за несчастного случая на работе полностью лишился одной ноги. - На кой тебе этот хомут на шею? Как ты с ними справляться думаешь, с твоей-то рукой и глазами? Да и что люди скажут? Два инвалида! На смех курам. Так мужика под бок опять захотелось, что на любого согласна, или, может, ещё скажешь, что любишь его? - Анна Ивановна так нервничала, что руки её тряслись, а дыхание перехватывало. – Я тебе запрещаю даже думать об этом Стёпке! И ноги его чтоб в моём доме не было! Срам-то какой на мою голову! Ты меня слышишь? Но Лида молчала. Она знала, что её мама так отнесётся к Степану, поэтому не разрешила ему просить её руки, как положено. Вот только ничего постыдного Лида в их желании создать семью не видела. Она не стала рассказывать матери о том, что Стёпа пусть и без ноги, но замечательный и добрый, о том, что их свела его старенькая мама, которая уже не могла приходить и помогать сыну с малышами, и за это знакомство они оба ей были безгранично благодарны. Лида и Степан давно уже приметили друг дружку, но сами бы они никогда не пересилили свою нерешительность и чувство неполноценности. А познакомившись поближе, они почувствовали, что больше не могут жить по-старому, врозь, не могут и не хотят. Лида понимала, что трое мальчиков, чужих детей, это тяжёлая ноша, тем более, что левой рукой она ещё не всё научилась делать, а правая часто болела, но её тянуло к Степану, так же, как и его к Лиде, и молодые люди готовы были на всё: на насмешки односельчан, на трудности, лишь бы они были вместе. Они очень хотели стать одной семьёй, дружной и крепкой, они знали, что это был их последний шанс на счастье. Даже мальчишки сразу приняли Лиду, стоило ей зайти к ним домой, а Андрюшка, вообще, вцепился в её подол и не отпускал, словно сам, лично, выбрал её в мамы. Лида ничего этого не стала рассказывать, она лишь упрямо поджала губы и ответила: - Мам, мы уже подали заявление, через месяц роспись. Свадьбу играть не будем, но мы с Танюшкой завтра переезжаем жить к Стёпе. - Ну уж нет, дочь, Танечку в эту толпу мужиков и нищету я тебе тащить не позволю! – закричала Анна Ивановна, она обхватила руками внучку и крепко прижав к себе, запричитала: - Девочка моя, ты же не хочешь, чтоб эти хулиганы били тебя? Чтоб обижали, портили твои платья, хлеб последний изо рта выхватывали? Ты же не хочешь жить с чужим одноногим дядькой? Здесь у тебя комната своя, я тебя очень люблю, гостинчики всегда покупаю. Ты должна остаться со мной! А мамка пусть идёт к Стёпке своему, пусть за его бандитами стирает, да убирает, раз она так желает! Таня растерялась, конечно же она хотела быть рядом с мамой, но не жить в чужом доме с мужиком, который, как её отец, будет орать на неё, а может, даже бить. У него же есть свои дети, значит, Таня ему совсем не нужна. Как и маме теперь... Девочка заплакала и уткнулась в бабушкин живот. С мамой она даже разговаривать не захотела, теперь та была для дочери предательницей.

Чугуновы. - Люська, что ж ты за мужиком своим не смотришь, а? Я его с полчаса назад опять у Зинки видала, - с ехидной усмешкой крикнула из своего двора Евдокия, соседка Люси Чугуновой. Люся до боли сжала зубы, медленно выдохнула и с вызовом посмотрела прямо на Дуню: - А тебе завидно, что мой запросто справляется с двумя? Твой-то от пьянки уж, небось, забыл и как юбка у бабы задирается? - Тьфу на тебя, - сплюнула в сторону Люси соседка, отвернулась и со злостью замахала граблями, собирая опавшие листья в большую кучу. А Люся, важно покачивая крутыми бёдрами пошла дальше по улице. Все в их селе думали, что она спокойно мирится с тем, что её Ефим чуть не в открытую живёт на две семьи. Никто никогда не слышал от неё жалоб или ругательств в сторону мужа, не видел её слёз, не был свидетелем их скандалов.

А я ещё повоюю У девушки была контузия и ранение в плечо. Но она выживет, это военный врач Раиса Леонтьевна знала точно. За шестнадцать лет работы в медицине, из них уже почти два в госпитале на фронте, научили её делать, практически, безошибочные прогнозы. Женщина иногда и сама себе поражалась: вот вроде и помирает совсем солдат, лежит без сознания уже не первый день, крови потерял немеряно, а видит она в нём жизнь, силу видит, упрямство и знает, что оклемается бедолага, потопчет ещё эту землю, может, даже и повоюет ещё.

Родственники - Сомневаюсь я, Димыч, что она будет тихой и послушной, такие не исправляются, поэтому и не знаю, надо ли оно мне, чтоб она жила в моём доме? ... Да, я тоже думаю, что это будет конец моей спокойной жизни, а я её ценю, - голос Олега был тихим и нерешительным, но последние три слова он сказал очень твёрдо. Что он говорил дальше, Рита уже не слышала; стараясь сдержать рвущиеся из глаз слёзы, она отскочила от двери кабинета начальника, в которую так и не успела зайти, пролетела по коридору и выхватив сумочку из шкафа в своём кабинете, выбежала на улицу. Хорошо, что приём у неё уже закончился, больных зверушек она бросить бы не смогла, но и оставаться в клинике не было сил. В это время мимо проезжала легковая отечественная машина. Рита махнула рукой и уже через несколько секунд, всхлипывая и вытирая капающие из глаз слезинки, сидела в салоне, пахнущем почему-то свежим сеном. Олег был её начальником и, по совместительству, женихом. Вернее, это она думала, что женихом, похоже, что он думает иначе. Рита пришла в его ветклинику полгода назад, после окончания института, где она получила специальность ветеринара. Олег Романович начал ухаживать за Ритой буквально с первого дня их знакомства. Девушка сначала подумала, что он так за всеми подряд бегает, но Степан Дмитрич, друг и напарник Олега, рассказал ей, что она первая за четыре года, на кого обратил внимание их начальник после того, как накануне свадьбы его бросила невеста, вернее, он бросил её, когда узнал, что она ему изменяет. Рита задумалась и присмотрелась к Олегу Романовичу повнимательнее: невысокий, но широкоплечий и довольно симпатичный мужчина. Особенно западали в душу его глаза, ярко-синие и очень добрые. Олег был старше Риты всего на пять лет, но в таком возрасте он уже был владельцем своей ветклиники, пусть не большой и не обеспеченной крутой современной аппаратурой, но зато он открыл её сам, без богатых родственников. Тем более, как потом узнала Рита, у Олега была только мама и та работала простой учительницей начальных классов. В общем, девушка долго не раздумывала и ухаживания приняла. А через пару месяцев уже была влюблена в него, как маленькая безвольная собачонка. Но Олега это не раздражало, наоборот, он относился к Рите с искренней нежностью, обещал ей быть всегда рядом, говорил, что любит её, вот и размечталась девушка о том, что он скоро сделает ей предложение. А он, видимо, решил иначе. И всё из-за того, что недавно она проговорилась ему, как два года назад подралась с пьяным мужиком на улице. Но она не виновата была! Тот изверг бил свою собаку палкой, а Рита просто хотела её защитить. Но не рассчитала свою силу, когда палку забирала у мужика, он был такой пьяный, что упал и разбил голову об асфальт. Рита ему Скорую сразу вызвала, а он заявление написал в полицию, да такое, что у девушки от возмущения дар речи пропал, когда ей его прочитать дали. Неизвестно чем бы всё закончилось, но мама Риты смогла уговорить потерпевшего забрать своё заявление. Сама девушка готова была сесть в тюрьму, но извиняться категорически отказалась. Вот Олег, наверно, подумал хорошенько и решил, что она ему всё же не подходит. - Девушка, так куда Вас довести? - наконец, сквозь всхлипывания Рита расслышала вопрос водителя, мужчины лет пятидесяти в старенькой, но чистой рабочей куртке и джинсах. Рита сама не знала: куда? Домой ехать она не хотела, мама с самого начала была против её романа с начальником, а теперь у неё будет полное право читать дочери мораль до самой ночи, чего Рита сейчас бы не вынесла. Девушке хотелось уехать на край света и затеряться среди льдов и пингвинов, таких милых и добрых, как... её Олег. Вспомнив о любимом, Рита опять всхлипнула. - А Вы куда едете? – неожиданно спросила она. - Я-то в Большие Лисы, слыхали про такую деревню? Это в сорока километрах от города, – приветливо улыбаясь, ответил водитель. - Но сначала Вас довезу, мне деньги нужны на зерно курам, – тут он испугался: - Вы же мне заплатите за дорогу? Девушка, у Вас есть деньги? Рита вздрогнула, когда мужчина тронул её за руку и быстро закивала. Она опять задумалась, вспомнив, как в детстве, когда ей было лет пять она с мамой ездила в эту деревню к двоюродной бабушке папы. Там были ещё какие-то его родственники, но Рита их уже не помнила, помнила только фамилию: Мухины. Тогда название деревни и фамилия родни показались ей смешными, вот они и остались в её памяти. Потом мама с папой разошлись и в Лисы Рита больше не ездила. Она про эту деревню, вообще забыла. До сегодняшнего дня. - А Вы знаете Мухиных? – спросила Рита у водителя. - Это мои родственники. - Кто ж их не знает. Ты про Ольгу с Мишкой? Так это кумовья мои, или... - Да, кажется, там была Ольга, - задумчиво перебила мужчину Рита и решительно махнула рукой: - А поехали в Большие Лисы! Я там двадцать лет не была, представляете? Примут меня родственники, а? - У нас гостям завсегда рады, - улыбнулся водитель и тут же расстроился: - А как же оплата? Со своих, вроде, брать неудобно. - А я Вашим курочкам на гостинцы дам, можно? - Это можно, - растянул губы в довольной улыбке мужик и покрепче взялся за руль: - Меня дядь Шурой зовут, если что... За то время, пока они ехали к деревне, Рита успела рассказать новому знакомому о себе почти всё. Про то, как отец давным-давно уехал с другой женщиной и совсем забыл о Рите, как она и мама постоянно подбирали на улице брошенных больных животных, лечили их, а потом подолгу искали им новых хозяев. Про то, что из-за любви к этим животным Рита и стала ветеринаром. Про свои проблемы девушка старалась не думать. Олега она включила в чёрный список телефона, пусть поволнуется, хоть это, скорее всего уже ничего не исправит, а маме она скажет, что взяла выходные и уехала на пару дней к подруге, у которой заболела собака.

Похвастаюсь.

Сосватал Как приятно с раннего утра возиться на кухне, ожидая гостей! Особенно, когда ждёшь единственную дочь и шестилетнего внука, которых не видела целых три года. Ольга Ивановна грустно вздохнула, вспомнив, что вскоре после их последнего приезда ей пришлось похоронить мужа, с которым было прожито тридцать восемь лет, сложных и далеко не всегда радостных. Одно утешение: любимая дочь Катюша, которую Ольга Ивановна родила уже в сорок лет, почти отчаявшись иметь ребёнка. Катя после окончания пединститута вышла замуж и уехала с мужем жить в посёлок под Ростовом. Ольга Ивановна не обижалась на дочь за то, что та редко приезжала, тем более Катя с мужем всё время уговаривали её продать дом и переехать к ним, так бы Ольге Ивановне было повеселее, да и дочь могла бы помогать ей во всём. Но женщина никак не могла решиться на переезд, прикипела к родным местам. Тут она родилась, выросла. Из родни, правда, уже никого почти не осталось, кто помер, кто уехал, да и ряды друзей-подруг порядком уже поредели. Соседи, вон, сплошь чужие люди, приехавшие из других мест. Ольга Ивановна слегка тряхнула головой, смахивая нерадостные мысли, улыбнулась и продолжила взбивать тесто на блины.

Отдайте меня в детдом! О гибели старшего брата Саше сообщили по телефону. С Сергеем он был в последнее время не очень близок, жили они в разных городах, созванивались редко. Саша постоянно был занят, много работал, часто ездил по командировкам, а Сергей после того, как двенадцать лет назад его жена умерла при родах, стал необщительным, замкнулся в себе, казалось, он и жить больше не хотел, только сын Марк его и держал на этом свете. Мальчик рос избалованным, отец никогда ничего ему не запрещал, покупал даже самые дорогие вещи, стоило только Марку попросить. Всё из-за чувства вины: перед сыном за то, что не мог дать ему такого же внимания и нежности, как дала бы мама и перед умершей женой, знал же он, что Рите нельзя было рожать, но она так мечтала о ребёнке, так уговаривала его, что всё же уступил он ей, понадеялся, что обойдётся. Мальчик знал, что любое его желание будет исполнено, а всякие провинности оправданы, он требовал дорогие вещи, дрался, хамил учителям, однажды с другом даже тайком взяли машину отца и катались на ней по городу, пока их не остановили полицейские.

Набрались опыта. Всю свою жизнь я мечтала не о деньгах, не о поездках за границу, не о дорогой машине и большом доме, я мечтала о спокойствии и тишине. И только сейчас, когда мне уже исполнилось пятьдесят шесть лет, я наконец чувствую себя счастливой. Со своим мужем Сашей я познакомилась в далёком 1987 году в поликлинике нашего райцентра. Мы оба проходили медкомиссию: я устраивалась воспитателем в детский сад после педучилища, а Саша трактористом в совхоз. Оказалось, что жили мы в соседних посёлках, у нас даже было много общих знакомых. Так, слово за слово, и договорились о встрече. А через полгода поженились.