Предыдущая публикация
🍃….
есть только миг, между прошлым и будущим....🍃
Веселый и замкнутый, беззащитный и высокомерный, Олег Даль - одна из самых ярких и противоречивых фигур советского кино и театра.
Одни видели в нем эталон актерского профессионализма, другие называли гениальным дилетантом. Одни восхищались его удивительным жизнелюбием, другие вспоминали приступы черной меланхолии. Аккуратизм в быту и организованность в работе соседствовали с глубокими и злыми запоями в полузнакомых компаниях. Веселый и замкнутый, беззащитный и высокомерный, Олег Даль - одна из самых ярких и противоречивых фигур советского кино и театра.
Послужной список его экранных ролей до обидного мал. Но, постоянно сетуя на отсутствие достойной работы, Даль с щепетильной разборчивостью и завидным постоянством отказывался от заманчивых и перспективных предложений известных режиссеров, за что и заработал репутацию "неудобного артиста". Причины поступков, ясные для него самого, часто бывали непонятны окружающим. Не случайно определяющей чертой характера Даля его коллега Михаил Козаков назвал иррациональность, которая с годами проявлялась все сильнее и сильнее.
Решение сына поступить после школы в Щепкинское училище родители не одобрили. Отец - Иван Зиновьевич настаивал на приобретении "надежной рабочей профессии", а маму - Павлу Петровну - беспокоила его врожденная картавость. Ну куда с такой дикцией - в артисты? Серьезность своих намерений Олег доказал упорством, с которым самостоятельно, без помощи логопедов, исправлял (и исправил!) свой порок речи.
На экзаменах худенький Даль довел приемную комиссию до смехообморока, исполняя монолог Ноздрева, а затем удивил театральных мэтров силой перевоплощения, читая отрывок из "Мцыри" любимого Лермонтова.
Николай Анненков, мастер курса, на котором Даль учился вместе с Юрием Соломиным, Михаилом Кононовым, Виктором Павловым, на вопросы о своем талантливом ученике отвечал скупо: "Да я и не учил его почти. Он же все время снимался!". Кинодебют состоялся в фильме Александра Зархи "Мой младший брат", где студент Щепки Олег Даль в компании двух "щукинцев" - Александра Збруева и Андрея Миронова сыграли молодых героев повести Аксенова "Звездный билет".
В дипломном спектакле Даля увидела артистка "Современника" Алла Покровская и пригласила Олега на знаменитые "вступительные туры" в ефремовский театр. Людмила Гурченко, тоже бывшая в числе соискателей, вспоминала, как, услышав за дверями гром аплодисментов, заглянула туда и увидела Олега, завершающего страстный монолог на высоком подоконнике, затем летящего по немыслимой дуге в середину зала и секунду спустя скромно остановившегося с оторванной оконной ручкой среди всеобщего восторга.
Следующие пять лет в "Современнике" Даль, несмотря на отсутствие главных ролей, называл лучшими годами жизни, проведенными в непередаваемой ауре театрального творчества.
Однако переход от восторженного восприятия жизни к скептическому был довольно резким. Студийный дух театрального эксперимента, питавший артистический талант Даля, постепенно уступал место "суровым будням".
Единственным источником сил для Даля был сам Даль. Все вопросы, не находившие ответа вовне, он обращал внутрь себя. Результатом или, скорее, хроникой исканий и размышлений стал его дневник, начатый в 1971 году.
Дневник этот не похож на обычное жизнеописание, привязанное к дням, месяцам и годам. Он напоминает эмоциональный, местами сумбурный диалог с самим собой, написанный (или нарисованный) буквами, словами, фразами разного размера и шрифта. Иногда записи ежедневны, иногда одно предложение охватывает полгода и больше.
Из дневника: "Январь 72 г. ДРУЗЬЯ... "Больней всех ран - невидимая рана, мой друг - мой враг, о подлый век обмана!". В. Шекспир. Горе мое и беда моя от друзей моих. Только сейчас я это понял... Борьба с этими сволочами предстоит ужасная... Может быть, ОДИН? Может быть. Но себя! Хранить себя. Это ГЛАВНОЕ. Не приспособиться, не обезразличиться. Обратиться внутрь - там моя сила, моя земля обетованная".
С "Современником" у Даля было сложно (впрочем, как и у "Современника" с Далем). Он уходил, возвращался, опять уходил со скандалами. Первая главная роль случилась после "первого возвращения". Васька Пепел в "На дне" Горького поразил всю театральную Москву. Но Даль очень редко бывал доволен собой. Одна из немногих положительных авторецензий относится к середине 70-х. В 1974 году Даль осуществил мечту детства - сыграл Печорина в телепостановке Анатолия Эфроса. Год спустя - филигранная комедийная роль сэра Эндрю Эгьючика в "Двенадцатой ночи" Шекспира, которую поставил в "Современнике" Питер Джеймс.
Из дневника: "...Спектакль за 40 дней. Парню 35-37 лет. Удивительно профессионален. Я очарован? (Неправильно.) Работа с ним еще раз подтвердила правильность моего пути, правильность моей методы, правильность моих принципов. В результате Эндрю Эгьючик. Печорин... Эгьючик... Неплохо!!".
Радость удачи была недолгой. Получив травму ноги, Олег очень беспокоился за судьбу объявленного на следующий вечер спектакля и вдруг узнал, что в "Двенадцатой ночи" его легко заменили за одну ночь. Удар по актерскому самолюбию был жесток.
Его желание неповторимости, утверждение собственной уникальности, придирчивость к партнерам многие с раздражением называли "манией величия". Иной диагноз поставил драматург Эдвард Радзинский, вспоминая об их совместной работе в Театре на Малой Бронной. Там одновременно ставились две его пьесы - "Продолжение Дон Жуана" и "Лунин". Обе главные роли репетировал Даль. Но не сыграл... Ни Лунина, ни Дон Жуана.
Накануне премьеры Даль попросту... сбежал из театра. Подал какое-то невнятное заявление, не отвечал на телефонные звонки. Пытаясь спасти положение, Радзинский пришел к Далю домой. "Я унижался, я его просил... Мы не были друзьями, но в момент репетиций самые близкие люди - это автор, режиссер и актер, который играет главную роль. Мы были тогда все друг для друга. Он косноязычно объяснил мне что-то. Он говорил о каких-то несогласиях с режиссером. Но я понял... Он был болен одной из самых прекрасных и трагических болезней - манией совершенства. Он знал, как это играть надо, но нельзя было на этом безумном темпераменте, на этой беспредельной боли и нерве, на этих слезах в горле провести всю роль - так можно было только умереть..."
Один из немногих шансов поработать на сцене "на полную катушку" Даль не реализовал. А другие театры и авторы подобных возможностей не давали.
На кинохалтурщиков у Даля выработалась идиосинкразия после истории с фильмом "Земля Санникова" режиссеров А. Мкртчяна и Л. Попова. Певца Крестовского сначала должен был играть Высоцкий, но его кандидатура оказалась непроходной у киноначальников, и роль предложили Далю. Олег прочел сценарий, согласился. Но съемки превратились в муку. Непрофессионализм, неорганизованность, халтурное отношение к работе доводили Даля до белого каления. Кроме того, по его мнению, серьезный сценарий превращался в дешевую развлекаловку с песнями и стрельбой. В этом с Олегом был солидарен и исполнитель главной роли Владислав Дворжецкий. Оба они готовы были со скандалом покинуть съемочную группу, но конфликт кое-как был улажен. Однако на озвучивание замечательных песен А. Зацепина, которые пел в фильме его герой, Даля даже не пригласили (за него это сделал Олег Анофриев).
Из дневника: "Июнь. Радость ИДИОТА. Мечты идиота. Мечты идиотов и т. д. А мысли мои о нынешнем состоянии совкинематографа. ("Земля Санникова") Х и Y - клинические недоноски со скудными запасами серого вещества, засиженного помойными зелеными мухами. Здесь лечение бесполезно. Поможет полная изоляция".
Однако отказывал Даль и режиссерам, чей профессионализм сомнений не вызывал. И здесь уже речь шла о личных и очень жестких критериях выбора самого Даля. Прочитав сценарий "Иронии судьбы...", сразу сказал Рязанову: "Не мой герой". Очень хотел сыграть Хлестакова, но от предложения Гайдая сняться в "Инкогнито из Петербурга" отказался - "Не по пути с режиссером". С Динарой Асановой, приглашавшей Олега на фильм "Беда", не сошелся во взглядах на характер главного персонажа - хронического алкоголика.
Такая разборчивость, для Даля естественная, многим казалась "игрой с огнем". Киноначальство фильмы с Далем своим благоволением не баловало. Едва ли не каждый выходил на экран с массой поправок, если вообще выходил. Дебютный "Мой младший брат" - скорее, счастливое исключение из печального правила.
И все равно Даль продолжал придирчиво отбирать "свои" роли. Киноначальство подобная "разборчивость" весьма раздражала и сильно аукнулась Олегу в истории с фильмом А. Митты "Экипаж". Режиссер предложил Далю роль, которую позже сыграл Леонид Филатов. Даль прочитал сценарий, подумал и отказался. Разошлись мирно, без обид. Однако руководство "Мосфильма" решило наказать строптивца.
По негласному распоряжению в течение трех лет снимать актера в фильмах студии было запрещено. Когда через год режиссер Марягин собрался снимать Даля в картине "Незваный друг", заведующий актерским отделом В. Гуревич заявил, что на его студии Даль играть не будет, и, когда Олег пришел к нему на прием, устроил хамскую экзекуцию, отчитывая актера словно нашкодившего мальчишку. Огромных усилий стоило Олегу не пустить в ход кулаки.
Из дневника: "Какая же сволочь правит искусством. Нет, наверное, искусства остается все меньше, да и править им легче, потому что в нем, внутри, такая же ленивая и жадная сволочь".
"Пошли мне, Господь, второго, чтоб вытянул так, как я..." - пел Высоцкий в "Песне Акына" на стихи Вознесенского. Многие (и тогда, и сейчас) ставят эти имена - Даль и Высоцкий - рядом. Они встретились в фильме И. Хейфица "Плохой хороший человек", поставленном по чеховской "Дуэли". Это был "актерский дуплет", идеальное двойное попадание в роли, идеальное взаимодействие в дуэте. Кто-то лихо сформулировал: "Высоцкий - слабый в своей силе, и Даль - сильный в своей слабости".
Они не были приятелями на каждый день, общались редко, не дружили домами, но духовная связь меж ними была прочнейшая. Они понимали, чувствовали друг друга. Даже в движении к смерти и у того и у другого была какая-то дьявольская синхронность. В феврале 1980-го Даль обмолвился: "Сначала уйдет Володя, потом - я".
В мае он провел у Высоцкого три дня, "без отрыва слушая его стихи". Больше они не виделись. Фотография, датированная июлем 1980 года: Даль на похоронах Высоцкого. Если заглянешь в глаза, увидишь там обреченность. 25 января 1981 года, в день рождения Высоцкого, Даль рассказал жене сон: "Мне снился Володя. Он меня зовет". А своему врачу сказал: "Мне теперь ничего не поможет, ведь я не хочу больше ни сниматься, ни играть в театре". Январем 81-го датировано и стихотворение "Сейчас я вспоминаю..." с посвящением "В. Высоцкому. Брату".
3 марта 1981 года. Даль на съемках в Киеве. В гостинице он ужинает с партнером по фильму Леонидом Марковым, затем уходит в номер с мрачной шуткой - "Пойду к себе умирать". Похоже, что Олег, сознательно влив в себя критическую дозу водки, понимал: очередная "вшитая "торпеда" среагирует на нее резким скачком давления. Сосуды не выдержали, и Олег Даль скончался от внутреннего кровотечения...
Менее чем за пять месяцев до кончины, в октябре 1980 года, Даль поделился со своим дневником: «Стал часто думать о смерти». Точно так, как и лучшие его герои, чувствующие себя лишними в отведенное им время, актер постоянно ощущал свою бесполезность, ненужность этому миру.
Его жизнь промелькнула, как комета на ночном небе, и длилась одно гениальное мгновение, тот самый миг между прошлым и будущим, о котором он так проникновенно спел в “Есть только миг между прошлым и будущим…
”.
#дата
Следующая публикация
Комментарии 2