За возрождение образования

Образование деградирует, и этот факт вызывает волну обращений неравнодушных граждан к высшей власти. Многие (кто уже прошёл такой путь) считают, что это дело бессмысленное. Однако ясно, что без участия верхов проблемы школы не решить. К тому же отрицательный опыт — это тоже опыт, и он даёт понимание, что власть сознательно добивает массовое образование.
Наверху осознают эту угрозу и делают всё, чтобы участники образовательного процесса (учителя и дети с родителями) не объединились в общую колонну с конкретными требованиями к власти. «Реформы» школы проведены так, что педагоги и родители разделились на два враждующих лагеря. Для многих родителей главной проблемой школы являются плохие учителя, а для учителей — плохие дети. В такой ситуации единые требования к верхам по вопросам образования исключены.
Когда активисты «бьют» растопыренными пальцами в ортогональных направлениях, их предложения можно игнорировать без особого ущерба для имиджа власти и для отвода глаз «забалтывать» до бесконечности озвученные разными сторонами проблемы образования (низкие учительские зарплаты, замену учителей на ИИ, их бюрократическую нагрузку и т. п.).
У верхов сегодня есть возможность нейтрализовать любое общественное движение, записав его актив в иноагенты, экстремисты и террористы. Но в сфере образования этот метод пока не применяют, предпочитая «мягкую силу». Возможно, потому, что статус иноагента больше подходит самим реформаторам, которые много лет действовали по указке и при финансовой поддержке западных кураторов.
Чиновники от образования любят повторять, что «надо взять всё лучшее, что было в советской и российской школе».
А в чём состоит ключевое отличие прежней школы от нынешней?
Ответ на этот вопрос мы стараемся донести во всех наших публикациях.
В гимназиях, реальных училищах РИ и в школах СССР учитель был ОБЯЗАН УЧИТЬ И НАУЧИТЬ КАЖДОГО, а ученик был ОБЯЗАН УЧИТЬСЯ. Там была система взаимной ответственности за результат совместной работы.
В современной школе этой ответственности нет. Главным итогом её реформирования стала свобода не учить и не учиться. В этом состоит ключевая проблема нашего образования, с которой напрямую связаны все остальные (без исключения!).
Каковы сегодня функции учителя, ведущего непрофильный предмет в профильном выпускном классе (напомним, что вся старшая школа теперь профилирована)?
Он должен выставлять оценки текущей успеваемости, на основе которых будет выведена оценка аттестата. Какие знания отражают эти оценки — никого не волнует. Более того, если учитель начнёт добиваться каких-то реальных знаний, то тут же вступит в конфликт с интересами детей, родителей и руководства школы, поскольку будет «отнимать время от подготовки к судьбоносным ЕГЭ».
А теперь вопрос: может ли уважающий себя учитель работать в этой унизительной ситуации, когда привнесённое в школу право НЕ УЧИТЬ фактически превращается в обязанность? Разве не ясно, что под такую «задачу» и контингент со временем подберётся исключительно соответствующий?
И речь здесь не только о старших классах: родителей вынуждают определяться с профилем обучения детей зачастую уже после началки. И выбор профиля делит предметы на «основные и второстепенные». А значит, «отстаньте от нас, Марья Ивановна, со своей математикой, историей, физикой и т.д.» (и не напоминайте здесь про ВПР, о которых давно всё сказано).
Потому не удивительно, что выпускник средней школы не знает, куда впадает Волга, и не в состоянии в уме умножить 6 на 4.
Хотя по математике как бы есть выпускные экзамены.
Но каковы они?
На выпуске 11 класса для получения аттестата надо сдать два ЕГЭ на минимальный зачётный балл — русский язык и базовую математику. Этот «базовый экзамен» — национальный позор, абсолютно немыслимый даже 15 лет назад. Его сдают и без знания таблицы умножения (хватает «чувства числа» – см. ).
При этом порог тройки обязательного ОГЭ по математике существенно выше, и вся система выпускной аттестации за 9 классов значительно серьёзней — там четыре экзамена (два обязательных и два по выбору). И ясно, почему: после основной школы у детей развилка в «выборе образовательной траектории». Поэтому двойки на ОГЭ — не проблема для власти, а способ закрыть дорогу в 10-й класс «нерадивым ученикам» («стране нужны рабочие руки»).
Но эти двойки были проблемой для учителей, в первую очередь, для преподавателей русского языка и математики, где ОГЭ обязательны. Они временами жаловались, почему на них возложена такая ответственность, а всем остальным ничего. («Остальные» парировали, что при такой ответственности и клиентская база для репетиторской подготовки к ОГЭ несравнимо шире.)
Заметим, что за счёт экзаменов по выбору и на всех «остальных» тоже падала определённая доля ответственности. Разумеется, неуспевающему ученику всегда может сказать: «не сдавай мой предмет, ты его завалишь». Но если такое говорят все учителя, то кому-то неизбежно придётся пострадать (а значит, в какой-то степени надо научить каждого).
Так было, но уже с текущего года стартовал «эксперимент» по отмене аттестационных ОГЭ по выбору. Теперь они нужны только для поступления в 10-й класс и престижные колледжи. Эти экзамены стали личным делом ученика: на аттестацию они никак не влияют и провалы детей напрямую учителя уже не волнуют. ОГЭ по выбору можно теперь спокойно усложнять, ибо в новой ситуации двойка — это проблема школьника. И чем больше двоек, тем больше «рабочих кадров». (И больше спрос на репетиторов. А это возможность подработки для учителей — к вопросу о зарплатах и реальных доходах).
В такой ситуации педагоги «по объективным причинам» не могут массово выступить против предложенной реформы выпускных ОГЭ. Очевидно, что не будут против и дети с родителями (минус два экзамена!), хотя в конечном счёте эта новация ударит по ним.
Но оставались обязательные ОГЭ по математике и русскому. Так и тут «нашли выход». Дума уже приняла в первом чтении «закон о двоечниках», согласно которому не сдавшие ОГЭ девятиклассники смогут бесплатно обучиться рабочей профессии в ПТУ, где им нарисуют аттестат за 9 классов. И это значит, что упомянутые ОГЭ по факту уже не будут обязательными. Ибо школьник может «выбрать для себя» рабочую специальность, и тогда двойки на выпускных экзаменах его никак не волнуют.
Другими словами, если выпускник не сдал ОГЭ, то таков «его выбор». Учитель тут ни при чём.
Ведь педагог обязан уважать выбор ученика, не правда ли?
И когда может наступить такой выбор?
А когда угодно, хоть в первом классе. Ребёнок с родителями могут о том и не догадываться, а учитель (ориентированный «по ветру перемен») для себя уже решил, что этот мальчик или девочка «пойдут в рабочие» и по поводу их неумения читать или считать можно особо не беспокоиться.
Образование разрушают и развращают халявой, это главный инструмент деструкции. И вполне надёжный, потому что по природе своей человек (в среднем) на халяву весьма падок.
Заметим, что на встречах представителей общественности с высшей властью НИКОГДА не ставился вопрос, который мы сейчас обсуждаем.
Никто не спросил гаранта, почему в нынешней школе учитель может не учить, а ученик — не учиться, и не пора ли с этим покончить?
И это не случайно. Обе стороны образовательного процесса — учителя и дети с родителями — не хотят брать на себя свою долю ответственности, которая напрямую связана с постановкой этого вопроса.
Есть мнение, что во всех бедах образования виноваты ничтожные учительские зарплаты, и если их резко поднять, то в школу придут достойные люди и всё станет хорошо.
Нет сомнений, что при нынешней оплате учительского труда хорошее образование невозможно.
Но простое увеличение зарплат при сохранении действующей системы не изменит практически ничего.
Сегодня учителю платят тот минимум, который обеспечивает выполнение его «стратегической задачи»: дискредитации учительской профессии в глазах детей и родителей (ибо через эту дискредитацию лежит путь к дешёвой и контролируемой цифровой массовой школе).
Какие-то учителя в школах есть, как-то ведут уроки — это от них и требуется (именно чтобы «как-то»).
Повторим, что в прежние времена обязанностью учителя было учить и научить каждого. Под эту обязанность и была определена штатная нагрузка в 18 часов в неделю. Больше просто невозможно. И если сегодня учителя работают на две и даже три ставки, то по былым критериям это абсолютная халтура (современные «информационные технологии» здесь ничего не меняют: наличие гаджета не ускоряет работу и развитие детского мозга).
Но сегодня такая халтура соответствует функциям учителя. Так вот, по функциям и оплата.
И причина деградации школы именно в функциях, которые навязали учителю. А зарплата на эти функции заметного влияния не оказывает, что подтверждает пример Москвы. Столичные учителя получают кратно больше, чем их коллеги в ближайших регионах. Лучшие педагоги из провинции едут в Москву на заработки как мигранты-гастарбайтеры, чтобы прокормить свои семьи. В школах столицы (как правило) есть все учителя-предметники (не как в «остальной России»).
И что там с образованием, если вычесть элитные школы, куда собирают одарённых детей со всей страны?
Спросите московских родителей, и они вам скажут, что точно так же (как и в Замкадье) нанимают репетиторов для подготовки к ЕГЭ, ОГЭ,МЦКО и для сопровождения учебного процесса (начиная с первого класса). Потому что массовая школа не учит.
(Заметим, что пилотный проект по сокращению выпускной аттестации до двух ОГЭ начали именно с Москвы и Питера — двух лучших регионов по показателям образования, а теперь к ним будут присоединять «до комплекта» ещё и Татарстан с Московской областью. Даже лучшее российское образование четыре ОГЭ не вытягивает.)
И что нам делать в таком мраке?
Способ борьбы тут ровно один: «идти против течения», УЧИТЬ И УЧИТЬСЯ.
И такое партизанское образование в стране есть. Его держат учителя, которые верны своей профессии. В награду они видят восхищённые глаза детей и получают заслуженное уважение родителей.
Верхи такую «партизанщину» системно подавляют. У педагогов отнимают функцию контроля знаний, без которой невозможно эффективное обучение. Новые единые программы перегружены, а время на их «усвоение» урезано. В математике, например, появился абсолютно бессмысленный новый раздел «вероятность и статистика», часы на который забрали у алгебры, которая была дополнительно усложнена. Для прохождения тем внедряется общий календарный план («единое расписание»), позволяющий контролировать время и последовательность прохождения разделов программы и наказывать в случае отклонений. Прописанный сверху объём материала и темп его «изучения» в принципе не позволяет научить всех. Учителей напрямую толкают к имитации обучения, где «достойны внимания» лишь на те фрагменты программы, что находят отражение в эклектичных тестах ВПР. По многим дисциплинам до сих пор нет учебников (в былые времена о таком даже подумать было невозможно), и они пока не предвидятся.
Но партизаны всё ещё держатся. Им низкий поклон, и на них все надежды. Ибо в момент перелома поднимать нашу школу будут именно они.
А писать челобитные царю-батюшке не вредно, если не сильно переживать по поводу неизбежного нулевого результата. Но при это важно не попасть под влияние современных гапонов. Речь не о повторении кровавого воскресения 1905 года. Оплаченные провокаторы востребованы властью для организации ударов в пустоту, обнуляющих протестную энергию и позволяющих провести поимённую перепись несогласных.