Бетонные заборы с рисунком ромбика стали популярны на территории Союзе еще в 70-е годы прошлого века. Причем их начали устанавливать по всей территории страны, поэтому данный проект был достаточно масштабным.
Кто и зачем придумал такую разновидность бетонного ограждения, и почему именно ромбики?
Создателем забора с «квадратами» или «ромбиками» является советский инженер-строитель Борис Лахман, который почти 18 лет проработал в «Мосгосстройматериалах».

В 1971 году пришел заказ на разработку нового бетонного забора.
Лахман предложил три проекта ограды, среди которых был и забор хорошо известный всем соотечественникам.
Примечательно, что выбранный комиссией проект для реализации был самым простым. За созданную ограду мастер получил медаль ВДНХ и премию в 50 рублей.
Забор получил официальное название «Плита ограды ПО-2».
Производство началось в 1974 году в Москве.
Использовался забор в первую очередь для ограждения различных опасных и неприглядных мест, заводских территорий, мест проведения ремонтных работ и строительных площадок.
Главным достоинством ПО-2 (помимо низкой цены и простоты производства) было то, что ограда создавала звуковой барьер. Характерные выпуклые прямоугольники или «ромбики» были сделаны архитектором также не просто так.
Они нужны для того, чтобы ограда меньше пачкалась и легче очищалась.

После успешного внедрения разработки, заборы начали устанавливать вокруг различных объектов – заводов, государственных организаций и даже воинских частей.
Высшее руководство по достоинству оценило проект Лахмана, но награду он так и не успел получить.
После внедрения разработки, бетонные заборы начали массово устанавливать на всей территории СССР.

Сам архитектор со временем уехал в США, где удачно освоился в Нью-Йорке. Там он быстро выучил язык и начал заниматься архитектурой вместе с архитектором Ричардом Беллами.
Спустя несколько лет, Ричард скончался, а Борис Лахман получил по наследству всех его клиентов, после чего открыл собственную компанию.

Сегодня архитектор продолжает работу и занимается консалтингом крупнейших строительных проектов. Конечно, в данный момент он уже не вспоминает о своем первом успехе на территории Союзе.
По словам Лахмана он даже расстроился, что после внедрения его разработки, заборами начали окружать практически все организации в СССР.

Борис окончил Строительный институт по специальности инженер-строитель, потом проходил тренинг на архитектора в проектной мастерской «Роскооппроект», куда его распределили. Затем его пригласили в конструкторско-техническое бюро «Мосгорстройматериалы», где он проработал более 18 лет. В семидесятые стал главным архитектором. В его отделе работало 10 человек: художники, архитекторы. Отдел занимался дизайном для промышленности. Тогда это называлось «техническая эстетика». Одной из задач было разработать конструкцию забора.

"Я сделал три эскиза, все очень симпатичные. Например, был забор, имитирующий каменную кладку. Но почему-то выбрали самый простой. Может, глаз радовала эта игра света и тени? Может, понравилось, что форма такая самоочищающаяся, что пыль и грязь дождями смываются? Проектировали несколько месяцев. У нас было достаточно времени, никто не торопил."

Борис Лахман:
"В том, что с плитой происходило дальше, я уже не участвовал.
Как-то ее модернизировали, добавляли юбочку, меняли размеры — но все без меня. За дизайн я получил на ВДНХ бронзовую медаль. А к ней полагалось 50 рублей. Деньги-то выдали сразу, а вот сама награда нашла меня уже спустя 10 лет в Америке. Это единственное, что у меня осталось от той истории: чертежи вывозить не разрешали. А когда начали выпускать из страны, я решил уехать: журналы американские по архитектуре я получал, знал, что там происходит, и всегда хотел работать с американцами, при этом за границей был только один раз — в Болгарии, на выставке, потому что не был членом партии.
Этот забор — не самое великое, что я сделал. И то, что им завалили буквально всю страну, мне не очень понятно. Вы говорите, бетонные заборы запретили в Москве? Давно пора было! Я до сих пор, когда смотрю советские фильмы да и просто кадры из России, даже в маленьких городках снятые, вижу только свои заборы.
Чувств у меня по этому поводу нет никаких. Я уже американец совсем. Мне и по-русски-то, видите, тяжело говорить.
То, что вы меня нашли — это аут оф зе блю, смешно. Я обо всем этом совершенно уже не думаю.
Ностальгия? Когда у меня наступает ностальгия, я ем черную икру».

(с)еть