А Сайдулаев М Асхабов..

Мутуш Танов
След в истории. Часть 13.
В этой части нашего повествования, поговорим о военных преобразованиях и отдельных наибах Северо-Кавказского имамата. Напоминаю, что все, что мы преследуем своими публикациями, это совершить работу над ошибками, избавиться от ложных оценок известных личностей и сплотиться в единую семью горских народов.
На мой взгляд, применять в условиях Кавказа арабское слово «наиб» не совсем верно, потому, что оно неточно отражает функции предводителя войск региона. «Наиб» происходит от слова «наба», что означает «занимать чье-либо место», «замешать кого-либо». Наибы были полноправными хозяевами в местах их назначения и никого не замещали, хотя подчинялись имаму. Но коль это слово закрепилось у нас, то наиболее верным будет обозначать эту должность, как указывалось в документах имамата – наиб Малой Чечни, наиб Ауха, наиб Аварии, наиб Андии, а не «наиб Шамиля». Шамиль не получал власть по наследству, он был избран духовным лидером Чечни всего лишь нескольким десятком предводителей чеченского народа. Далее он сам, приближая угодных, избавляясь от неугодных, узурпировал всю власть в своих руках. Здесь на лицо его черты характера, о которых писали русские источники «изворотливый ум», «твердый характер» и «редкое умение пользоваться благоприятными обстоятельствами». Среди доверчивых и бесхитростных чеченцев, его метод поведения был беспроигрышным.
Следует помнить, что российские генералы, в частности Пулло, проводивший с Шамилем переговоры на Ахульго, сделали все, чтобы чеченцы восстали. Они подвели ситуацию к тому, чтобы чеченские лидеры, предпочли отдаться под власть Шамиля. Дальнейшее поведение Шамиля, когда он назначал наибами преданных ему людей, а не наиболее талантливых, говорит, что интересы горцев его мало волновали. Он отлично справился со своей задачей - сокращением численности чеченцев, внесением вражды между горцами. Он облегчил царским военным, покорение народов Северного Кавказа. Отсюда и все почести, оказанные ему лично Императором России.
Имей Шамиль иную цель, нежели которую я обозначил, он бы военым руководителем назначил более достойного человека, оставив за собой духовную власть. Тем более таковых среди горцев было достаточно. Нет нужды повторять, что Шамиль не отличался военным талантом. На территории Чечни, главном театре военных действий, он никогда не командовал сражением. Поведение имама в годы его пребывания в Чечне, показывает, что он разделял горские народы, вместо того, чтобы сплотить их. Разве не есть разделение, когда дагестанцев он карал силами чеченцев, а чеченцев, с помошью дагестанских народов. Это не могло не вносить взаимную неприязнь.
С избранием Шамиля имамом, Чечня была разделена на четыре наибства: - Большая Чечня (Джаватхан), Малая Чечня (Ахвердил - Магома), Мичик (Шоип - Мулла), Аух (Ташу - Хаджи). Как видите, кроме Ахвердил - Магомы все первые наибы были чеченцами. В последующем наибами из чеченцев были Юсуф - Хаджи Сафаров, Суаиб Мулла Эрсеноевский, Байсангур Беноевский, Солтамурад, Саадулла, Джаватхан Даргоевский, Иса Гендергеноевский, Талхиг Шалинский, Уди Мулла, Улу-Бей, Геха из тейпа гуной, Ума Дуев, Бота Шамурзаев и другие.
Из всех наибов, особую роль в имамате сыграл Юсуф Хаджи Сафаров, чеченец из Алдов. Мальчишка, который в пятилетнем возрасте вместе с отцом отправился в хадж и после смерти отца, остался на чужбине. Историк Д. Хажаев в книге «Чеченцы в русско-Кавказской войне» пишет: «Раскаленное добела солнце медленно плыло над изнуренной зноем пустыней. Сафар-Хаджи лежал на белом горячем песке, судорожно ловя ртом воздух. Слабеющей рукой он взял ручонку рыдавшего возле него мальчика.
– Юсуф, сын мой … Там, в той стороне наши горы, страна отцов. Обязательно вернись туда, на Родину … .Растирая по лицу слезы, мальчишка смотрел на север. Повсюду, до самого горизонта, сколько охватывал глаз, была пустыня. Мальчик пристально глядел вдаль – туда, где у самой полосы горизонта, расплывающегося в мареве знойного воздуха, виднелись очертания высоких гор. — Я вернусь туда дада!».
Мальчику повезло тем, что здесь он попал в руки мамлюков, выходцев из Северного Кавказа, занимавших высокие посты в Египте. Они отдали его на учебу, где он получил прекрасное образование, далее поступил в Османский корпус, дослужился до чина полковника. Будучи военным, он дополнил свои знания, изучая арифметику, инженерное искусство, устройство крепостей и траншей. В совершенстве овладел арабским, турецким и многими языками народов Северного Кавказа. Одним словом, в имамате не было более разносторонне образованного человека, чем он.
В 1834 году Юсуф Хаджи вернулся на Кавказ, долгое время жил среди черкесов. В 1840 году он возврашается в Чечню и занимается обустройством имамата. Как пишет летописец Шамиля, Гаджи Али, Юсуф Хаджи «обладал знаниями не известными до того времени никому в Дагестане. Он хорошо знал все науки и в особенности математику и архитектуру. Когда Шамиль увидел его громадные знания, то приказал мне учиться у него математике и архитектуре и Гаджи Юсуф передал мне все свои познания».
Кроме того Юсуф Хаджи известен как инженер, картограф, полководец, дипломат, политик, законодатель. Он имел обширные связи в военных кругах Египта и Османской империи. По его совету и под его началом в имамате были введены должности наибов и мудиров, составлены должностные обязаности исполнительной и судебной власти, организованы регулярные войска с делением на сотни и десятки. В книге Д. Хожаева «Чеченцы в русско-Кавказской войне» сказано, что «За короткое время Юсуф Хаджи стал влиятельным человеком при Шамиле, и многое в имамате делалось по его совету и с его участием. Юсуф Хаджи привлек весь свой ум, талант, знания на создание сильного государства, помогая в создании государственных учреждений, реорганизации армии, строительстве крепостей, налаживании дипломатической службы и т. п. Не зная о той большой роли, которую Юсуф Хаджи Сафаров сыграл в новых учреждениях, вводимых в имамате с 1841 года, царские военные начальники пытались обьяснить их появление тем, что «все эти правила заимствовал Шамиль из арабских книг о военном искусстве и других учреждениях халифов. Предшественники его так же заботились о введениях оных, но как по новости учения, так и по непрочности власти своей мало имели успеха». Ист. «Движение горцев», стр.358.
Ю.Х Сафаровым была составлена молитва, что читалась после пятничного намаза во всех мечетях имамата. Он же был и архитектором, при строительстве укреплений для имама в Дарго-Ведено. Им был введен порядок шествия имама в пятничный день в мечеть и обратно, когда с обеих сторон Шамиля стояли ряды муртазеков с оружием наголо. Одним словом, все военные преобразования в имамате есть дело его рук. Как пишет Гаджи Али «Шамиль видел в этом явную пользу и уважал Юсуфа, как виновника всех улучшений. Однако же приближенные и наибы, видя сильное влияние Юсуфа, старались оклеветать его перед Шамилем». Приписывать Шамилю организацию военных структур, как это делают русские и дагестанские источники, будет не верно.
По совету Юсуф Хаджи в 1843 году в Андии был созван сьезд. В рапорте военному министру Чернышеву генерал-адъютант Нейдгардт 10 мая 1843 года сообщал: «Шамиль, собрав всех наибов, старшин и мулл из преданных ему обществ, обьявил им, якобы, что по малому с их стороны единодушию и усердию, не видя возможности достигнуть общей их цели, освобождения Дагестана от владычества русских, он слагает с себя обязанности главы веры и отказывается от управления дагестанцами, предоставляя каждому действовать по своему усмотрению. Но когда все находившиеся на собрании уверили его, что все распоряжения и приказания будут исполнены в точности и усердием, тогда он обьявил, что непосредственное наблюдение за беспрекословным исполнением его предначертаний он поручает Ахвердил Магоме и Шуаип Мулле». ист. Д. Хожаев «Чеченцы в русско-кавказской войне» стр.244.
Данный эпизод со сьездом весьма интересен. Ему не уделяют никакого внимания, особенно историки Дагестана. И мы вполне понимаем почему. Сьезд доказывает, что до 1843 года народы Дагестана весьма пассивно принимали участие в войне с царскими войсками. О том, что в самых важных битвах с русскими воевали одни чеченцы, под управлением чеченских наибов, я не раз упоминал в предыдущих частях. Читатель обязан помнить о них, это были; сражение 1840 года у реки Валерик, сражение 1842 года у чеченского селения Дьаргьа. Оба эти сражения блестяще были выиграны чеченцами, нанеся огромный урон русским войскам. Дагестанцы не участвовали ни в первом, ни во втором сражении. Впрочем, как не участвовали и в третьем, очень важном сражении у Дьаргьа в 1845 году, хотя на сьезде и давали обещание быть активными.
Что же побудило Шамиля созвать вышеуказанный сьезд, и почему он желал снять с себя правление Дагестаном? О слабом участии соседних народов в военных операциях Шамиль говорит сам. Был еще один случай, возможно, повлиявший на решение имама. В 1841 году, в результате несогласованных действий дагестанских наибов при сражении у Ауха, их отряды сбежали с поля боя. В этой связи Шамиль снял с должности всех наибов, включая и своего верного друга Шоип - Муллу, хотя позже, выяснив, что тот не был виновен, восстановил его в должности.
Сами подумайте, если они не защищают свой дом, свою семью, свое имущество, зачем им погибать за землю чеченцев? Они полагали, что воюют, защищая нас, а не за общее дело. Тем более мы помним, что всего лишь полтора года назад они, и их родственники, сами активно воевали с имамом Дагестана Шамилем, который на своей земле, защищал свой народ. А здесь и имам чужой, и земля не их. Другое дело, если дагестанские отряды приглашают за добычей в Грузию или на мирные села, где против них стоит не армия, а ополченцы, с которыми легко можно справиться и получить ожидаемое вознаграждение. Мои суждения подобного рода вполне имели место быть.
К сказанному выше, можно предположить, что созывая сьезд, имам играл на чувствах чечецев, подчеркивая их активность, подталкивая их на дальнейшие подобные действия. В то же время, мог иметь и более завуалированную цель, а именно - под предлогом слабого участия в борьбе с русскими, уберечь дагестанские народы от войны с Россией.
Персоне Юсуф Хаджи, внесшему столько полезных преобразований в устройство имамата, уделено мало внимания. То, что дагестанские историки всего лишь вскольз пишут о нем можно понять – о положительных достижениях чеченцев они всегда пишут мало и неохотно. Не могу понять официальных историков Чеченской республики, что по умолчанию уподобились соседям. А ведь об этой личности могли сохраниться упоминания и в Египте и в Турции. Почему бы не собрать о нем все имеющиеся сведения и не издать обьемный труд. Известно, что он автор письменных трудов по правоведению и теологии. Труды до сих пор не найдены, они считаются утерянными.
Читатель должен знать, что Шамиль, упрочив свою власть, в каждом наибстве установил тайных и явных доносчиков из тавлин. Они следили не только за наибами, но также за кадиями и за простыми жителями аулов. Это ничуть не укрепило дисциплину и не способствовало лучшей организации борьбы против русских. В каждом наибстве и даже в близком окружении Шамиля, были люди с двойным подчинением; и имаму и царским военным.
Многие русские источники отмечают исключительную роль: «так называемых лазутчиков, шпионов, служивших нередко одновременно и Шамилю и командованию царских войск. Все мемуары о кавказской войне, насыщены сведениями об этих лазутчиках [Ольшевского в “Русской Старине” (1894, февраль, стр. 131); Зиссермана в “Современнике” (1857, ноябрь, стр. 38), категорически заявляющих: «ни один замысел, ни одно предприятие Шамиля и его наибов не остается для нас тайной»], выкрадывающих подлинные письма имама или же довольствующихся снятием копий …».
Если имам настолько гениален, как о нем пишут дагестанские историки, он не мог не знать об этих случаях. Он сам назначал наибов, которые ранее имели высокие воинские звания царской России. Почему нельзя допустить, что их переход продиктован не велением сердца, а заданием военных. Никто не может с уверенностью сказать, что они не работали на прежних хозяев. Не случайно, что после пленения Шамиля, многим из них тут же вернули прежние звания и льготы.
Шамиль в первые годы активно занимался укреплением своих позиций в Чечне и Дагестане, удалял от себя конкурентов. Для упрочения своей власти в Дагестане он женился на дочери шейха Джамалуддина Казикумухского Загидат, по утверждению очевидцев, девушке, не отличавшейся красотой, но у которой был очень влиятельный отец. Позже оба сына шейха женятся на двух дочерях Шамиля. Союз был скреплен должным образом.
Успехи чеченских военных формирований в начальный период, принудили царские власти принять соотвествующе меры. В рапорте генерал-адьютанта Чернышева на имя царя от 16 ноября 1843 года пишется о действиях проводимых царским режимом по внесению разногласий в среду сторонников Шамиля. Из его слов следует, что генерал Аргутинский – Долгоруков, имеет влияние на кадиев Акуши и Цудахара и через них может влиять на андаляльцев и даже на Кибит – Магому. И далее указывает, что «Генерал Фези входил в сношение с этим наибом после Гергебильской экспедиции прошлого года, но для склонения Кибит-Магомы на нашу сторону оказалось недостаточным одной денежной награды и желания его; по отзыву генерала Головина, стремились к какому-нибудь возвышению с правом управлять независимо, под покровительством нашим некоторыми горскими племенами… ».
В документе имеются слова, касающиеся Дажамалутддина Казикумухского, где сказано: «Я полагал бы также повторить генерал - адъютанту Нейдгардту сколь в настоящих обстоятельствах важно убедить имама Джамал-Эддина противодействовать пагубному влиянию и властолюбивым замыслам Шамиля». Ист. Движение горцев. Стр.398.
Я далек от мысли, что этот образованный, благородный и всеми уважаемый человек, мог совершать действия направленные против мусульман, но то, что он был сторонником мирного решения вопросов взаимоотношений с Россией, не вызывает сомнения. В этом я не вижу ничего плохого. Того же требовал и устаз Кунта Хаджи Кишиев, но его отверг и Шамиль и русские, что тоже дает повод для размышления.
В 1843 году прапорщик И.Д. Орбелиани, находившийся в плену у Шамиля, дал показания о системе управления имаматом. Он пишет, что в один из дней был свидетелем, как Джамалуддин выступал перед даргинцами, как его с замиранием сердца слушали, а потом он обратился к Шамилю со словами: «Я строго запрещал тебе поднимать оружие против русских, но ты не послушался и может быть для собственной гибели. Но я и теперь советую прекратить войну. Если этого не хочешь, так покрайней мере не забудь того, что теперь скажу. Да будешь ты проклят богом и великим пророком его, если когда-либо ты или твои мюриды вздумают грабить мусульман, хотя бы покорных русским. Да будешь ты проклят, если сделался имамом не из чистой ревности к мюридизму, а из властолюбия и корыстолюбия. Да будут прокляты и те, которые окружают и слушают тебя не как истинные мюриды, а из жадности к добыче и кровопролитию или из других видов».
Как можно возразить таким праведным словам? В правоте религиозного старца убедился и сам Шамиль, после пленения. Но к этому он пришел после того, как совместно с русской армией истребил 70 процентов мужского населения Чечни и неисчеслимое количества наших женщин; одних убив, других выдав замуж не только за дагестанцев, но и пленных солдат разной национальности. Так что, масштабы катастрофы, нанесенные нашему народу человеком по имения Шамиль, Шамуил, неисчеслимы. Слова мои так же верны, как и то, что Шамиль не исполнил ни одно из пожеланий шейха Джамалутддина. Он убивал и грабил всех – и чеченцев, и ингушей, и дагестанцев, и грузин.
Скорее по причине того, что Юсуф Хаджи Сафаров все свои знания отдал укреплению имамата, и далее надобность в нем отпала, его подвергают аресту и отправляют в ссылку в село Тинда (Шамилевскую Сибирь). При этом его лишают всех наград и имущества. Его заслуги в деле становления имамата нигде не упоминаются. Все, что он делал, приписаны организаторскому таланту Шамиля. В июле 1856 году ему удается побег, и он переходит на сторону России. В Тифлисе Ю. Сафаров по памяти воссоздал карту владений Шамиля, приложив к ней сведения о численности ополченцев наибств на 1856 год.