Рекламный постер 1963 года Начало 20-х годов. Стремительно меняется жизнь. Люди, пережившие катастрофу, уже никогда не будут прежними, и той, старой жизни тоже не вернуть. Укорачивались платья, подстригались коротко волосы, менялась форма женских шляпок, вошли в моду мундштуки, красная помада… И как бывает, когда испытания остаются позади — выжившие захотели жить с утроенной силой, со страстью — неизвестно что будет завтра и будет ли оно вообще. Именно в это время Жак Герлен создает великие духи, вошедшие в историю парфюмерного искусства, и называет их Shalimar — они появились на свет в 1921 году, но широкой публике были представлены в 1925 году. Cегодня трудно вообразить парадоксальную реакцию, которую вызвал Shalimar. Cказать, что он произвел фурор — это не сказать ничего. Первый восточный парфюм — пряный, слоистый. В нем не было беззащитности и тревожности L’heure Bleue, не нужно было читать между строк — сладкоголосый Восток, плотский и одновременно искрящийся, нежный и коварный. Да, и еще. Якобы Жак Герлен обмолвился, что хотел бы, чтобы так пахла его любовница… Разразился скандал. Можно ли этому верить? Не знаю. Доподлинно известно только, что женщинам из приличных семей того времени настоятельно рекомендовали не курить, не танцевать танго и … не душиться Shalimar. Это было неожиданно – общество восстало против духов. Очевидно, что на Герлена произвела сильное впечатление история любви и страсти Шах-Джахан и красавицы Мумтаз Махал. Эту историю, как сказку из «Тысячи и одной ночи», передают по-разному. Я расскажу одну из версий. Жил на свете Шах-Джахан, сказочно богатый, красивый, у него было все, о чем может мечтать смертный,- кроме любви. Он молил своих богов послать ему возлюбленную, и боги исполнили его желание. Он встретил Мумтаз, и они полюбили друг друга. В ее честь Шах-Джахан приказал разбить сад, где пели райские птицы, росли деревья и цветы невиданной красоты — сад, который назвали Shalimar, что в переводе с санскрита означает «обитель любви». Ночью Мумтаз приходила туда и они любили друг друга под синим звездным небом. Она родила ему 13 детей, а рожая четырнадцатого ребенка, умерла. Вмиг постаревший, безутешный Шах-Джахан решил исполнить предсмертное желание любимой — построить дворец в память их любви. На это ушло много лет. И миру явился Тадж-Махал — одно из чудес света. Подросли сыновья, и старший — амбициозный и жестокий — сверг своего отца, заточил несчастного в башню, где тот и провел остаток своих дней.

Вилла в Париже, где родился Жак Герлен Конечно, Shalimar тут же обвинили в вульгарности и будуарности. Герлен в нем как будто умышленно усугубил все – казалось, что не хватает воздуха, он провоцировал — не было привычной игривости, свежести цитрусов, прозрачной нежности цветов. Вернее, все это было, но работало на другое. Манкий, пугающий своей откровенностью. Ваниль – сумасшедшая, истомленная. Многие парфюмеры признавались, что как не пытались — такого звучания ванили им добиться не удалось. Даже великий Эрнст Бо пошутил: «Когда я создаю ванильный аромат, у меня получается заварной крем, когда это делает Герлен, у него получается Shalimar». А флакон, повторяющий своими очертаниями шею и плечи Мумтаз, по которым ниспадает фалдами прозрачная накидка? А темно-синяя крышка цвета кашмирского сапфира, символизирующая звездную ночь — время, когда уединившись в саду Shalimar влюбленные предавались страсти…Может быть, этому воспротивились пожилые аристократки, застегнутые на все пуговицы, объявившие Shalimar персоной нон грата — страсти? Может быть, они боялись, что их дочери ослабеют, «вкусив это зелье», потеряют голову и повторят судьбу Мадмуазель Жюли или Мадам Бовари. В этом и заключалась, очевидно, провокация Герлена — это была история не про бесстыдных кокоток, нет, Shalimar — аристократичный, шикарный, созданный для женщины, знающей, что такое достоинство. Достоинство роскоши, как говорил Луи Арагон.

Рекламный постер 1979 года Обволакивающий, пудровый и будто глоток лимонного ликера, который горчит, обжигает губы, а рядом — мандариновые цукаты, яркие, сочные, вязкие, припорошенными ванилью, поданные на тончайшем, почти прозрачном фарфоровом блюдце. И от всей этой сладости, терпкости и горечи оставался металлический привкус во рту. Прошли годы, Shalimar изменился. Исчезла анималика, провокационность, да и кого в наше время этим удивишь. Утихли страсти, но осталась красота, которая, если и не спасет, то по крайней мере посулит счастье. C ним ощущаешь, что весь мир у твоих ног и он, конечно, тот еще льстец! Shalimar будто склоняется перед Вами в низком поклоне — Моя Королева… (прошу не проводить аналогии с французским фильмом «Мой король» — это совсем другая история). Если перефразировать Симону де Бовуар — в этих духах ты ощущаешь собственную драгоценность. Помните, в «Прелестных картинках»: "Под его взглядом она ощущает собственную драгоценность...."