28 декабря 1943 года

Тогда степные стыли дали,
Война вела кровавый счет...
Послал калмыкам «мудрый» Сталин
«Подарок» свой под Новый год.
Звучали песни о «родимом»,
А он забросил все дела
Чтоб тень усов, пропахших дымом,
Над вольной степью вмиг легла.
В Кремле бумаги шелестели,
Считал наш «вождь» людей улов,
На сапогах его блестели
И слезы вдов, и пыток кровь,
И скот ревел, и вдовы выли.
Над Волгой мчались поезда,
Людей насильно увозили
В Сибирь на долгие года!
Стал жить народ вдали от дома
И не джомбу, а слезы пил.
Сильней, чем подлая трахома,
Его усатый «вождь» слепил.
Кто жил доносом, кто надеждой...
Державной воле вопреки
Делились хлебом и одеждой
С калмыками сибиряки
Действительно, «подарок» свой под Новый 1944 год получили около 100 тысяч калмыков. За ними последовали новые тысячи калмыков-спецпереселенцев, насильно вывезенные «в Сибирь на долгие года» в марте и июне 1944 года. Собрали в сибирских городах под разными предлогами воинов-фронтовиков, поставили их на учет в спецкомендатурах как преступников, многих из них загнали силой «в концлагерь» под Молотовом (Пермью).
«За что?» – спрашивал каждый калмык.
«За что?» – спрашивали безвинные дети и седобородые старики.
«За что?» – меняясь в лице, кричали бесстрашные герои-фронтовики.
Но никто не мог дать им вразумительного ответа. Уверен, что на этот страшный вопрос навряд ли могли ответить и сами организаторы депортации калмыцкого народа. Изучая в архиве материалы так называемой «Особой папки Сталина», я в этом убедился твердо. Возмутительно то, что серьезных документов и материалов, на основе которых можно было подвергнуть наказанию целый народ, не было абсолютно и не могло быть.
Механизм принятия решения о депортации народов был довольно прост. На каждый народ, который необходимо было «наказать» в порядке назидания другим, заводилась Л.Берия специальная папка с компрометирующими документами, по которой он докладывал «хозяину». Безусловно, материалы подбирались тенденциозно и не выдерживали какой-либо серьезной проверки. Но все дело было в том, кто мог их проверить?
Поэтому, на мой взгляд, эти документы и материалы, хранящиеся в архивохранилищах ЦК КПСС, КГБ и МВД СССР, тщательно оберегаются и, несмотря на всякую шумиху об открытости архивных фондов, к их изучению нас, исследователей, не допускают ни под каким видом. Хранители этих фондов прекрасно знают, что никаких серьезных оснований для выселения целых народов не было в действительности.
В апреле этого года я обратился в ЦК КПСС через Калмыцкий Реском КП РСФСР с просьбой допустить к материалам, относящимся к депортации калмыков, но руководитель архивной части ЦК Усиков Р.А., не отказывая прямо, целый месяц водил меня за нос, так не допустив к своим фондам.
Главным обвинением против депортированных народов являлось «массовое сотрудничество с немцами». Абсурдность его была очевидна любому: в начале войны подавляющую часть мужского населения призвали на фронт. Гнев НКВД обрушился на стариков, инвалидов, женщин и детей – они составляли более половины выселенных. Достаточно ознакомиться со статистическими материалами слецпереселенцев и они красноречиво подтверждают вышесказанное. Но и с учетом того, что мужчины находились на фронте, обвинение во всеобщем пособничестве оккупантам остается нелепым.
Что касается калмыков, то те тяжкие обвинения в адрес калмыцкого народа, выдвинутые в Указе Президиума Верховного Совета СССР от 27 декабря 1943 года, являются абсолютно огульными и сфальсифицированными. Никакой всеобщей измены и предательства Родине со стороны калмыков не было и в помине. Ратные и трудовые подвиги сынов и дочерей Калмыкии лучше всяких слов свидетельствуют об обратном. 110-я Калмыцкая Отдельная кавалерийская дивизия, сформированная за короткий срок в первые месяцы войны, мужественно выполнила свою боевую задачу в июле 1942 года в боях за Дон с механизированными гитлеровскими частями, выдержав на стыке 51-ой и 37-ой армий арьергардные бои, прикрывала их отступление. Затем переформировавшись в районе Моздока, прошла с успешными боями по Северному Кавказу в составе Кубанского и Донского кавалерийских корпусов.
Пора написать правдивую историю о провокационно названном гитлеровским командованием Калмыцком кавалерийском корпусе.
Прошедшими над бывшими «корпусниками» процессами установлено, что в составе т.н. «корпуса» числилось 3 592 человека, включая и гражданские лица, и несколько сотен людей некалмыцкой национальности. Сюда также входили: национальный комитет, отдел пропаганды, ансамбль песни и пляски, калмыцкий хурул и т.д.
Безусловно, фашистское командование с провокационной целью назвало калмыцкое карательное формирование «корпусом» (по немецким воинским штатам в корпусе должно служить примерно 40-60 тыс. человек), как, например, они именовали «татарский легион», «Русскую освободительную армию» и т.д. Конечно, путь так называемого «корпуса» был кровавым, но нельзя в то же время забывать, что в «корпусе» находилось немало людей, готовых повернуть оружие против фашистов, как только его получат.
Не выдерживает никакой критики и версия о массовом бандитизме на территории Калмыкии. Еще в июне 1943 года тогдашний первый секретарь Калмыцкого обкома ВКП(б) П.В.Лаврентьев, выступая на пленуме обкома, справедливо критиковал органы НКВД за преувеличение масштабов бандитизма в Калмыкии и недостаточную борьбу с ним (за что и пострадал: был снят с работы за несработанность с НКВД).
Зато пришедший на смену Лаврентьеву Легкомидов, секретарь обкома по военным вопросам Касаткин, второй секретарь обкома Кокшунов и другие не «скупились» на телеграммы в ЦК ВКП(б) и СНК СССР о действиях банд на территории республики. Исходя из этого и других материалов, было бы совершенно неправильным приписывать осуществленные депортации по отношению ко многим народам злой воле одного Сталина. Многое подготавливалось и снизу: телеграммами, докладными, притом многочисленными, местных руководителей «о массовом бандитизме», «пособничестве оккупантам» и т.д. В каких целях это совершалось? Некоторые исследователи объясняют распространенные официальные версии о «пособничестве с оккупантами», «об измене» и «предательстве народов» придуманным пропагандистским мифом.
Другие считают (они, на мой взгляд, ближе к истине), что «насильственные акции в отношении целых народов были не только выражением произвола сталинского режима, но и увы, неотъемлемой частью всей истории Советского государства и общества» (А.И.Некрич).
Истинную правду о депортации того или иного народа мы, наверное, сможем получить со временем и главным образом тогда, когда получим доступ к неизвестным ныне документам, и многое удастся уточнить. Как, например, в отношении насильственного переселения чеченцев и ингушей, когда на заседании Политбюро ЦК ВКП(б), состоявшемся 11 февраля 1943 года, мнения разделились таким образом: Молотов, Жданов, Андреев, Вознесенский – за немедленную ликвидацию Чечено-Ингушской АССР, а Ворошилов, Берия, Каганович, Калинин и Хрущев – за проведение выселения этих народов, но после изгнания немцев. Сталин склонился ко второму предложению и было решено депортацию чеченцев и ингушей провести несколько позже, к концу 1943 года.
Что касается калмыков, то нам не удалось «выудить» решение Политбюро ЦК ВКП(б) по их депортации. Полагаться окончательно на утверждение ответственных работников Общего отдела ЦК КПСС, заверявших о том, что такого решения со стороны Политбюро не было – не приходится.
Ныне ни у кого не возникает сомнений: депортация народов не дала ничего, кроме бессмысленных жертв, она посеяла семена распада нашего многонационального государства.
Сотни тысяч (подчеркиваю, на основании многочисленных материалов) сотни тысяч спецпереселенцев погибли в период депортации от холода, голода, болезней, насилия, от того, что не смогли приспособиться к суровым природным условиям. По самым приближенным подсчетам, как считает А.И.Некрич, потери от депортации народов составили: чеченцев – 22 процента, карачаевцев – 30, балкарцев – 26,5, калмыков – 14,8, ингушей – 9 процентов. Имеющиеся источники оценивают количество погибших крымских татар только в первые полтора года выселения в 46 процентов от общей численности высланных, но эта цифра, утверждает А.И.Некрич, нуждается в уточнении. Огромное число людей, переживших ужасы «дорожной эпопеи», оказывалось в исправительных трудовых лагерях (ИТЛ), а мужчин увольняли из Красной Армии и посылали в трудовые батальоны (как было с немцами, калмыками и другими).