«Я фанат Culture Club»

Интервью с Джорджем Фишером (Cannibal Corpse)
Cannibal Corpse, сформированные в 1988 году в городе Баффоло, являются одними из истинных титанов дэт-метала. Их техничная музыка, запоминающиеся моменты и чудовищный вокал передают темы ужасов, из-за которых они были запрещены во многих странах мира. Вокалист Джордж “Corpsegrinder” Фишер - фанат комиксов, придерживающийся золотых правил и преданный семьянин, был рад пообщаться с нашим репортером Нейтом Денвером.
Когда ты носил короткие волосы?
Джордж: Кажется, в седьмом классе. Одна женщина подстригла волосы нашей семье, и я никогда не забуду, как сидел в кресле и рычал. Я тогда так разозлился, потому что думал: “Нет, я этого не сделаю!” Работникам парикмахерской пришлось привязать меня к креслу, потому что я был в бешенстве.
Какая музыка, кроме металла, нравится?
Панк и хардкор, нынче все это в одном флаконе. Я очень люблю старый кантри, и в свое время был большим фанатом группы The Cranberries. Мне нравится многое из старого рэпа, NWA и так далее. Смотря по настроению.
А панкуха тебе как, такую команду, как Black Flag котируешь?
Да. Black Flag великолепен. Честно говоря, я вырос на таких хардкорных группах, как Agnostic Front, Gorilla Biscuits, Youth of Today и Warzone. Но да, Black Flag, The Exploited, Dead Kennedys. Несколько лет назад Джелло Биафра подошел ко мне и сказал: “Послушай, чувак! Ты ведь вокалист, да?” Он был потрясающим. Он мне тогда сказал: “Ваша группа выбешивает всех тех, кого я ненавижу!”
Лирика Cannibal Corpse никогда тебя не смущала?
Нет. Мы - дэт-метал-группа. У меня две дочери, и в нашем репертуаре есть такие песни, как “Fucked with a Knife” и “Stripped, Raped and Struggled”, это довольно серьезные темы, и я думаю, многие считают нас бесчувственными, особенно сейчас, когда приходится за все свое творчество извиняться по причине чужих оскорбленных чувств. Мы дэт-метал-группа, а наши песни по своим текстам сродни фильмам ужасов, они вымышленные, нереальные. Наше творчество сродни книгам Стивена Кинга. Иногда люди указывают на некоторые вещи, которые я говорю, и иногда я бываю немного резок в словах, которые говорю со сцены, но я надеюсь, что они поймут, что я никогда бы не стал мириться с чужими оскорблениями. У меня две дочери, и я бы их ценой своей жизни защитил.
В каких странах вы запрещены?
В России. Нас туда не пустили. Мы решили в эту страну съездить, и один представитель местной церкви выступал против нас. Половина концертов была отменена, поэтому мы просто раздавали русским подросткам автографы. Это меньшее, что мы могли сделать. Это смешно. Мы группа, и обвинения против нас необоснованны. Мы не поем о религии, мы не поем о политике. В наших песнях нет мотивов реальной жизни. В лирике мы лишь выражаем свои фантазии, но люди все равно — из—за наших безумных обложек альбомов - ведут себя так, будто мы пытаемся подорвать их общество и посеять хаос. Конечно, мы хотим, чтобы все наши фанаты шли на преступления, потом попадали в тюрьму, чтобы они не могли покупать наши пластинки, приходить на наши концерты, ну, а нам самим в этом случае придется устроиться на постоянную работу. Вот к чему мы на самом деле стремимся.
Какое воздействие на тебя оказывает дэт-метал, успокаивает или заводит?
По-разному. Когда мы выступаем на сцене, я завожусь! Меня заводит бесящаяся публика. Когда мы играем “Hammer Smashed Face”, в нашем шоу больше всего энергии, и, черт возьми, иногда я перестаю мотать своей головой, чтобы посмотреть, как отрывается публика в зале. Но я слушаю много групп. У меня в гараже много коллекционных редкостей. Я обнаружил все это, когда делал там уборку. У меня есть небольшая стереосистема, которая меня отвлекает. Я слушал саундтрек фильма «Ворон», и жутко завелся. Я был в бешенстве, потому что хотел сосредоточиться и просто навести порядок.
Что ты коллекционируешь?
У меня есть щит Капитана Америки, молот Тора, шлем Саурона, шлем самого Тора, у меня есть Frostmourne - меч из игры World of Warcraft, и куча фигурок. У меня есть шлем Джона Элвея с автографом и шлем Джонни Унитаса, конструктора Lego "Звезда смерти". У меня, наверное, больше 70 коробок конструкторов Lego, которые я купил на распродаже в универсаме Target, причем эти самые конструкторы я до сих пор даже не собрал.
Твоей жене нравится металл?
Нет. Когда мы были помоложе, я говорил: “Послушай вот это. Это новый альбом Deicide. Тебе понравится!” - и она спокойно слушала, я мотал башкой, вены вздувались, я выкрикивал слова всех песен. Она могла сказать: “О, хорошо, дорогой”. В этом месяце исполняется 30 наших отношений.
А ты ее музыку слушаешь?
Когда мы познакомились, она увлекалась песнями Anthrax и, возможно, Metallica, но больше всего ей нравился глэм-рок. Я не называю такую музыку волосатым металом, потому что она не имеет ничего общего с хэви-металом. Хватит уже! Это рок-н-ролл, и парни выглядят как девчонки, и им такое нравится: Cinderella, Poison, Motley Crue. Она любит еще группу Culture Club. Мы были на их концерте в Орландо, и я знаю их песни, потому что она их слушает. Если бы я включил Deicide, она бы их узнала.
Она знакома с нашим творчеством; с Morbid Angel. Она знает больше песен, чем хочет признать, потому что я мучил её этими темами годами. И наоборот, я знаю много из ее песен. Мы пошли на концерт Culture Club в зале Hard Rock Cafe в центре Диснея. Я уважаю любую музыку. Я уважаю любые усилия по ее созданию. Если вы только послушали песни Culture Club, черт возьми, они были великолепны. Они были очень хороши.
Что тебя пугает?
Ничего, чувак. Братан, я же перемалываю трупы! Я ни черта не боюсь. Меня пугает старость, потому что от нее никуда не деться. И знаешь, что меня пугает? Пустая бутылка пива и пустая бутылка виски. Вот они пугают. Признавшись в этом, я не теряю своей крутизны.
Сожаления?
Если бы. Да, в жизни есть вещи, о которых я сожалею, и если бы я мог все повторить, я бы поступил иначе. Я не зацикливаюсь на этом постоянно. Что сделано, то сделано. Если бы я был недоволен собой и переживал из-за чего-то мной не сделанного, вероятно, я залил бы с горя в себя своего хорошего друга, виски Jum Beam – но я стараюсь этого не делать; то, что в прошлом; пускай там и остается. У меня нет драгоценного камня времени, я не доктор Стрэндж, возвращающийся в прошлое.
Боли не боишься?
Нет! Спок пытается отвести капитана Кирка к Богу, чтобы тот избавил его от боли, но Кирк говорит: “Мне нужна моя боль! Именно страдание формирует мою личность!” Мне всегда нравился этот эпизод. Тогда Боунз спрашивает: “Джим, ты веришь в Бога?” И он отвечает: “Не знаю. Может быть, он здесь, в сердце человека”. В фильмах встречаются вот такие мощные, сильные реплики.
Какое качеством восхищает тебя в других людях?
Мне нравится верность. Лично я предпочитаю оставаться с любимым человеком, несмотря ни на что. Моя семья не от бога сего. Мы родом из Балтимора. Мои родные увлекались тем, чем не должны были увлекаться, например, наркотиками. Таким людям трудно доверять. Мои двоюродные братья, крали у меня деньги. Если бы мои родители прочитали это интервью, они бы сказали, что мне не следует об этом говорить, но я своих переживаний не скрываю и говорю все как есть. Если я это сделал, значит, сделал. Мне не стыдно. Скажем так, я слышал, что Нергал из Behemoth рассказал в своей книге о вечеринке в нашем европейском туре, когда я наложил в штаны. Да, я тогда реально обосрался!
Я напился, пернул и наложил в штаны. Это было на гребаном шоссе Херши, примерно в десять утра, когда мне вообще не следовало вставать. Поэтому одно время Нергал называл меня «говнюком». Сначала, когда я узнал о том, что он написал об этом в своей книге, я подумал: “Вот ублюдок!” Но, в конце концов, ну и что с того?! Так уж вышло, и я бы рассказал об этом кому угодно. Это было прикольно.
Возвращаясь к твоему вопросу, так вот, я ценю верность и честность. За свои 47 лет, я многому научился, и теперь просто хочу быть самым лучшим человеком, по мере сил. Я хочу относиться ко всем так, как хочу, чтобы относились ко мне. Ни на кого не хочу смотреть свысока из-за их волос, цвета кожи или их статуса. Не хочу смотреть свысока из-за работы, которую они хотят получить, и говорить: “О, ты с такими обязанностями не справишься”. Потому что мне такие слова всю мою жизнь говорили.