Рейник
Елена Малофеевна родилась в 1904 г. в д. Мояны Яшкинского района нынешней
Кемеровской области. Рассказ записал правнук Тризна Евгений в 1999 г. (п.
Яшкино)

В
нашей семье было шесть детей: три брата и три сестры... Хозяйство у нас было
среднее: 4 коровы, 5 лошадей, свиньи, овцы, куры. Сколько их было точно, я не
помню. Но помню, что отец со старшим братом успевали все сделать не только в
своем хозяйстве, но еще нанимались на какую-нибудь работу к тому, кто был
побогаче нас. Дом у нас был большой, добротный. В общем, жили небогато, но и не
бедно…» [96].

То
есть 4 коровы и 5 лошадей — это вовсе не богатое по дореволюционным меркам
хозяйство.

«Док. №3

Михайлова
Анастасия Захаровна родилась в 1906 г. в Алтайском крае. Беседу вела Лопатина
Наталия в 1999 г. (спецэкспедиция фонда «Исторические исследования» (д.
Балахоновка Кемеровской области)

Я родилась в
1906 г. в Алтайском крае. Жила с матерью. Отец ушел служить на действительную.
Служил семь лет, вернулся, а в 1914-м г. снова ушел. Воевал на германской. Мама держала 2 лошади, 3 коровы, 12 овечек,
12 гусей, 50 курей, 4 свиньи. Сама пахала. У нас было 16 десятин земли. Те, у
кого 2–3 коровы, 2–3 лошади это самые бедняки и считались. Богатые же те, у
кого было лошадей 10–15. А кулаками считались уже те, кто держал по 50–70
лошадей, коров… На отца мы получили похоронку. А вскоре мама умерла.
Осталась я от нее девяти лет и брат, который родился в 1913 г. Жили у тетки. А
отец оказался живой. Он был в плену. Вы помните, что было в гражданскую войну?
После германской войны мужики шибко боролись. С вилами ходили. На кого — с
вилами? То на беляков, то на красных… Красные придут то поросенка украдут, то
овечку, а то и теленка сведут, белые, — то же самое. Ну, как жить христианину?!
Сколько же работать надо! Кто такие красные, кто такие белые — мы не разбирали»
[96].

То
есть 2–3 лошади и 2–3 коровы — это самые что ни есть, как выясняется, по меркам
Российской Империи, бедняки.

Но
и про чуждую крестьянству войну двух масонских группировок тоже достаточно
интересно сказано — не нужны были русскому человеку ни те, ни другие. И все
потому, о чем сегодня как-то не принято
говорить, что Николая II,
Главнокомандующего Русской армии, предали, прежде всего, его генералы —
впоследствии лидеры белого движения: Алексеев и Колчак, Деникин и Корнилов.

«Док. №6

Баландина
Любовь Васильевна родилась в 1908 г. в с. Николаевка нынешней Кемеровской
области Рассказ записала ее правнучка Машукова Ольга в 1997 г. (с. Николаевка)

Наши
предки, сколько я помню, всегда жили в Сибири. Они были, можно сказать,
основателями этого края. Жили они тихо, мирно, были работящими людьми, ни к
какой власти не стремились. Поэтому они никогда не голодали, но и особенно
богатыми не были. Семья наша была из 10
человек: родители и восемь детей. Отец у нас был очень хозяйственным человеком.
Ему удалось расширить хозяйство, доставшееся от родителей. Он развел полный
двор крупного рогатого скота, свиней и другую живность, открыл маслобойню и
мельницу…

Док. №8

Абросимова
Матрена Спиридоновна родилась в 1909 в д. Усть-Кум нынешней Новосибирской
области. Рассказ записала Павлова Светлана в 1999 г. (г. Кемерово)

В
семье было 11 человек. Жили небогато: 6
коров, 3 лошади, овцы, гуси, куры. В деревне были дворы и побогаче.

Док. №10

Бондаренко
Георгий Иванович родился в 1909 г. в д. Камысла нынешней Кемеровской области.
Рассказ записала Соломыкина Александра в 2001 г. (г. Кемерово)

Отец
мой был великим тружеником, хотя ходил на костыле (повредил ногу еще на царской
войне). Все всегда делал со смыслом и по уму. Всегда в работе. Поэтому и нажили
2 мельницы (водяная и ветряная), маслобойку, сноповязку, сложную молотилку, 50
десятин земли.

Док. №19

N Дарья
Михайловна (фамилию просила не называть) родилась в 1912 г. в д. Верхотомка
нынешней Кемеровской области. Рассказ записал Васильев Максим в 1999 г. (д.
Верхотомка)

В
нашей семье было восемь ребятишек. Жили богато. У нас было свое большое поле и
двор полон скотины.

Док. №28

Киселева (в
девичестве) Мария Ивановна родилась в 1914 г. в с. Морозово, Кальчугинского
уезда Нынешней Кемеровской области). Рассказ записал Тюменев А. в 2001 г.

У
моих родителей было 11 детей. Мы переселились сюда из Вятки в годы Столыпинской
реформы. Бедняков в селе Морозово не
было. А откуда им быть? Были общинные земли. Их распределяло общество по количеству
едоков. Переселенцам лес на корню Царь давал безплатно. Налогов при Царе мы не
платили. Нам даже семена давали безплатно. До колхозов у нас была кооперация.
Ей мы были довольны, так как сами ее и сделали. Мы объединились и купили
общественную механическую молотилку для обмолота зерна. Никаких бедняков или
кулаков у нас не было. Были в деревне только ремесленники и крестьяне. Все мы
делали сами. Семьи были большие, все работали, вот и богатели. Для
повседневного ношения одежду шили из домотканой материи (лен). Но у всех была
добротная праздничная одежда. У многих
были швейные машинки. До колхозов крестьяне питались очень хорошо: хлеб,
молоко, сало, яйца, мясо. Всего этого было вдоволь. А излишки продавали на
базарах, ярмарках. В царских деревнях пьяниц не было. Пить грех! Мы это знали все.

Док. №30

Кирсанова
Прасковья Савельевна родилась в 1915 г. в д. Покровка Чулымского района
нынешней Новосибирской области. Рассказ записал внук Цицкунов Александр в 2002
г.

Семья
наша состояла из 17 душ. Сыновья у деда женились, но не делились, вели общее
хозяйство. Жили все очень дружно, никогда никто не ссорился и не бранился. У
всех была своя работа и обязанность. Все работали и друг другу помогали.
Хозяйство было большое, было все: коров всегда не меньше пяти, которые каждый
год давали по молодому потомству; овец не считано; куры; гуси; свиньи; два коня
— один рабочий, другой выездной; пасека, от которой было меду столько, что если
не продавали, то мед прокисал. “Кулаком” мой отец не был, его можно было
назвать крупным середняком. Почему не “кулак”? Так были семьи и покрепче нашей.

Док. №32

Ленцева Мария
Наумовна родилась в 1915 г. в д. Подъяково нынешней Кемеровской области. Беседу
записала Лопатина Наталия в 1999 г. (спецэкспедиция фонда «Исторические исследования»),
(п. Щегловский)

Наша
семья жила небогато: было всего 2–3 лошади, корова, овечки, косилка, плуг.

Док. №45

Ляшенко
Полина Степановна родилась в 1918 г. в с. Васильки на Украине. Рассказ записала
внучка Курбатова Евгения в 1999 г.

Семья
наша была большая… Нравы в семье были строгие, с самого детства девочки много
работали, помогая по дому и в поле. Жили не бедно, но и не в роскоши. Имели
несколько лошадей, коров, овец, свиней, домашнюю птицу. Дом у нас был большой и
справный» [96].

Док. №106

Павленко
Андрей Николаевич родился в 1926 г. в с. Новожетково Приморского края. Рассказ
записал внук Лебедев Денис в 2000 г.

Наша
деревня была почти вся заселена малороссами, которые в 1895 г. приехали на
поселение из Полтавской губернии. Мой дед Иван Гордеевич крепкий мужик был. Его
хозяйство было: 2 вола, 3–4 коровы, 2 лошади, куры, свиньи, овцы. Считали его
крепким середняком. А кулаков не было. Да
и кто такие кулаки? Это все дармоеды да пьяницы выдумали! Были труженики или
лодыри. Вопрос этот мог бы быть не риторическим, если бы после краха социализма
в 1991 г. у российских демократов хватило сил, а главное, воли провести суд над
коммунистической партией, над коммунизмом. Суд — по аналогии с Нюренбергским
процессом над фашизмом. Фашизм, осужденный международным судом как идеология,
уже не имел шанса политически подняться. Коммунизм, совершивший преступление
перед русским народом более тяжкое, чем фашизм перед немецким, уже через год
после развала КПСС поднялся» [96].

Но
что же здесь такого вытворяли большевики, раз крестьяне, в один голос
сообщающие как сытно и привольно жилось им в стране родной при Николае II (это подтверждают все полторы сотни опрошенных
респондентов в один голос), коль старожилы требуют приравнять их правление с
фашизмом?

«Док.
№1.

До колхозов у нас кулаки, конечно, были…
А как колхоз образовали, богатство у них и отобрали. А самих мужиков тут же за
деревней расстреляли. Потом их тела в одну яму сбросили и землей засыпали. А
нам сказали, что их богатство на темноте и крови нашей сколочено. Но мы-то
знали, что они работали много, вот и разбогатели.

Док.
№4

…погрузили в вагоны для скота и повезли.
Везли до Новосибирска целый месяц. Кормили редко, бросали нам только хлеб и
воду. Свекровь и дети умерли в дороге. Их вынесли из вагона на какой-то
остановке. Где и как они похоронены, мы не знали. Да и похоронены ли?

Док.
№5

Хозяйствовали так, что в 1933–34 гг., а
также в годы войны и после нее был голод. Вымирали целыми семьями, а то и
деревнями.

Док.
№6

Когда у нас все забирали, сильно избили
отца. За что? За то, что он накопил для них столько добра?

Наш дом сожгли. Эта страшная картина всю
жизнь стоит у меня перед глазами. Отца забрали в тюрьму, где он и умер» [96].

То
есть в мирное время коммунисты выгнали людей из дома, поубивали, а сам дом
сожгли…

Причем,
это вовсе не единичный случай, когда большевики, не зная, куда девать дома
конфискованные у убитых ими людей, поступали на своей территории так, как враги
поступают на территории, ими завоеванной — сжигают дома, а людей уводят в
рабство или убивают.

А
так и происходило. Всех, кто сопротивлялся, то есть не хотел идти в рабство,
что собой и представлял сталинский колхоз, убивали. Мало того, дома убитых
людей сжигали:

«Док.
№32

Дядька мой еще до колхозов дом хороший
построил. А мой отец ему и говорит: “Заходи в колхоз, заходи. Разорят тебя с
таким домом!” Не послушал дядька. Забрали у него дом, всю скотину. И самого
забрали. Без вести сгинул. За что спрашивается? За то, что хотел, чтоб его
семья жила в добротном доме и в достатке? Он ведь этот дом своим потом
заработал. Когда начались колхозы, мы с подругой на сушилке работали. Знаешь,
сколько вот этими руками я таких домов сожгла? Ох, и напилились мы тогда с
подругой! Привезут хороший дом, в нем бы жить да жить. Или стайку, какую. Ты в
ней хоть сейчас скотину держи! А мы ее на дрова пускаем, зерно сушим. Рука не
поднималась такое добро изводить. Мы знали, что все это конфискованные кулацкие
дома и догадывались, где теперь их хозяева. И кому все это с нами надо было
сделать?!» [96]; [98]; [99]; [100]; [101].

«Док. №67

Дома ломали и увозили на известковый завод,
а там их жгли в печах. Такие хорошие дома сожгли!

Док. №95

Во время раскулачивания была одна
правда. Правда была человека с оружием! Если хозяин был стоек и, несмотря на
избиения, не говорил, где у него и что спрятано, избивали его жену, сжигали постройки.
Отряды по раскулачиванию заходили в дома в любое время и даже не просили
хозяина убрать собаку. Они ее просто убивали.

Док. №120

Собирали людей и агитировали, чтобы
вступали в колхоз. Обещаний много было: вместе сеять, убирать и осенью делить
поровну. Кому-то это нравилось. А кто не хотел вступать, у них сжигали дома» [96].

Но
дома большевики сжигали и вместе с людьми. На сегодня выясняется, что в д.
Ягуново Кемеровской области захватившими Россию коммунистами, еще задолго до
появления фашистских лагерей, был оборудован большевицкий лагерь смерти:

«в котором
расстреливали. Видимо, это был первый лагерь уничтожения. Из него не вышел ни
один заключенный. Последнюю партию заключенных, по свидетельству очевидцев, сожгли в заколоченном бараке. На этом
месте в 90-е годы поставили обелиск» [96] (с. 144).

Вот
по кому и по сей день плачет Нюрнбергский трибунал…

Но
большевики были много более жестокими, чем фашисты:

«Док.
№12

Те, кто побывал в немецком плену,
отправлялись в ГУЛАГ, откуда они уже не возвратились» [96].

То
есть фашистские лагеря были даже более щадящими жизни людей, чем лагеря
советские…

Ну,
и какие социалисты страшнее: свои или немецкие??? От немецких социалистов хоть
кто-то назад возвратился, а вот уже из советских лагерей, как свидетельствуют
очевидцы, не возвратился вообще никто…

ГУЛАГ,
через который прошли десятки миллионов человек, возвратил на относительную
свободу лишь в середине 50-х 20 000 полумертвых людей, многие из которых
так домой и не вернулись, погибнув в местах, где им надлежало жить после
отбытия тюремного срока [102].

«Док.
№14

В 1937 г. к нам в деревню со всего
округа собрали арестованных мужиков. Их было человек 200. Никто не знал, за что
их забрали. Только всех их утопили в проруби. До самой весны никому из
родственников не разрешали даже подходить к реке» [96].

Вот
что творилось в этой некоторыми и сегодня обожаемой «стране грез» — СССР: без
суда и без следствия нквдисты, так как лень было схваченных ими людей еще и в
тюрьму конвоировать, поубивали, не отходя далеко от места, где нахватали первых
попавшихся под руку мужиков. Как такое квалифицируется иначе, чем самым
настоящим фашизмом?

С
другой стороны и фашизмом-то не назовешь: немецкие фашисты убивали русских, а
здесь русских убивали русские же коммунисты, руководимые еврейскими
комиссарами. И что страшнее?

«Док.
№15

Многих односельчан, наших друзей,
знакомых вскоре назвали врагами народа и репрессировали. Людей забирали неожиданно,
и большинство из них уже не возвращались. Обстоятельства и факты тщательно
скрывались. У одной нашей соседки забрали мужа, и только через несколько лет
она узнала, что его вместе с другими врагами народа согнали в заброшенную
шахту и погребли заживо под землей» [96].

И
вновь: как это можно загнать людей в шахту и убить, засыпав землей?

И
такое вытворять могли только фашисты. Но это делали немцы — захватившие чужую
страну враги. Но, что видим, такое не в чужой, но в своей собственной стране
вытворяли большевики!

«Док.
№25

Куда отправили мужа моего, я не знаю. Тогда много
мужиков угнали из деревни, человек пятьдесят, не меньше.

Док.
№26

Во время коллективизации люди пролили
очень много слез. Ведь убивали кормильцев мужиков.

Док.
№27

Беда не обошла и нашу семью. В 1937 г.
арестовали отца. Его признали врагом народа за то, что по воскресеньям он пел в
церковном хоре. Расстреляли.

Док.
№42

Ох, и врагов народа помню… Пришел как-то
сосед с работы. Подошел «воронок» и забрал его. Взяли — и с концами. И с тех
пор его не видали… Во всех деревнях сажали людей.

Док
№112

Те, кого забирали, уже никогда не
возвращался… В 1937 г. забрали полдеревни мужиков…

Док.
№43

Люди, которых забирали, как врагов
народа, у нас были… В одну ночь забрали сразу 30 человек,
словно, по разнарядке» [96].

Так
ведь и запротоколированная разнарядка сталинская для проведения массовых
убийств имеется:

«Постановление
президиума Западно-Сибирского краевого исполнительного комитета от 5 мая 1931
г.:

Совершенно
секретно

Провести… экспроприацию и выселение
кулацких хозяйств, исходя из ориентировочного расчета 40 000 хозяйств...

П.п. Зам.
Пред. Запсибкрайисполкома И. Зайцев Зам. Ответств. Секретаря ЗСКИКа Сиротин

Верно: Врид.
Зав. с/ч ЗСКИКа Юрасов. Подпись.

ГАКО. Ф.
Р-71. Оп.1. Д.1992. Л.13–15. Подлинник. Машинопись» [96] (с. 23–26).

То есть
большевики только по Западной Сибири, учитывая наличие в те годы в семьях по
8–12 человек, предписывали чекистам уничтожение четверти миллиона крестьян!!!

Причем, эти
массовые убийства, после уничтожения русских людей, определенного большевицкими
планами, вовсе не заканчивались. Волна массовых убийств сталинского
террора шла одна за другой.

Вот
что сообщает на данную тематику свидетель советского геноцида русского народа
В.М. Острецов, после института попавший в Сибирь по распределению:

«…осенью
1966 года прибыл на берега Оби. Здесь советскую историю увидел, минуя все
книжки и комментарии. Таежный поселок октябрьский (б. Кондинский) среди своих
пяти тысяч жителей имел в себе: русских крестьян из Тамбовской области,
Воронежской, Архангельской и, конечно, с южных районов Тюменской области и
из-под Тобольска. Это были остатки оставшихся в живых “раскулаченных” русских
мужиков, кого под конвоем сгоняли на пустынные берега северной Оби…» [109] (с.
12).

Были
они:

«Грамотные
и подтянутые, совершенно не скрывающие своей неприязни к бесовской власти…
Погибло их тьма. Всех умерших зарывали в ров. И этих рвов по всей средней Оби
от Ханты-Мансийска до Салехарда, вероятно, тысячи. Здесь был зарыт цвет русской
нации. Ее главная надежда и источник всех ее сил и свершений на историческом
поприще. С историями о том, как все это происходило, я сталкивался каждый день,
заполняя “историю болезни”…

Основная
масса попала сюда в 30-е. Их гнали до Оби или везли в теплушках до Тюмени.
Затем загоняли на пароход, окруженный конвоем с натасканными на людей собаками.
Среди этого лая, плача детей, криков несчастных женщин, мата-перемата
конвоиров, их грузили на пароход. Затем везли и высаживали на совершенно пустом
берегу Оби. Без пищи, без теплой одежды, обдуваемые всеми ветрами, они
поголовно умирали, но успевали поставить первые избы. Затем, на следующий год,
шла новая партия с русскими крестьянами, с детьми и женщинами. И эта партия
погибала поголовно, но успевала подвести избы под крышу. И только на третий или
четвертый год уже следующая партия могла обосновываться в избах. Но оставались
конвоиры, голод и расстрелы. Напротив нашего поселка, вдалеке в хорошую погоду
можно было видеть избы заброшенной деревни. Там были арестованы и расстреляны
все жители. Кажется, только последняя оставшаяся женщина бежала оттуда в
поселок и потому осталась жива» [109] (с. 12—13).

То есть
русских крестьян массово убивали: и в 29-м, и в 30-м, и в 31-м, и в 32-м, и в
33-м. Их эшелонами и пароходами свозили раздетыми и разутыми в необитаемые
человеком места и сбрасывали в северной тайге, даже не снабдив инструментом для
какого-либо строительства, но при этом конвоируя. Мало того, их вовсе не
кормили и даже не поили. Понятно, маленькие дети гибли еще на пути следования
все поголовно и их, как дохлых собак, на каждом полустанке пачками выкидывали
конвоиры. И так продолжалось год за годом — все новых крестьян ежегодно
большевики подводили под понятие «кулаки», а потому безжалостно убивали
миллионами. Вот он где происходил настоящий геноцид русского народа. А нам
талдычат все про каких-то там таких немецких фашистов…

Но напились
ли большевики русской крови?

Да вовсе нет.
Вот продолжение террора, начатого еще в конце 20-х и не законченного к середине
30-х:

«31 января 1938 г. Политбюро ЦК ВКП(б) утвердило “лимиты”
подлежащих репрессиям. Они превосходили задания предыдущего года [37-го А.М.].
Например, для Омской области новая квота расстрелов увеличилась в 3 раза,
Дальневосточного края в 4, Красноярского края в 2 раза. Но в последующие месяцы
и эти нормы были повышены» [97] (с.
221).

Вот почему
крестьяне удивляются очень ровным количествам забираемых на убой людей: 15, 20,
30, 50 человек. То есть уничтожение крестьян этими людоедами велось по заранее
спланированным нормам на убийства! Большевиков при этом вовсе не интересовало —
повинен в чем-либо человек или нет — вся вина людей, подлежащих на огромных
просторах России тотальному уничтожению, являлась лишь в том, что они русские…

И
убивали нас большевики в ту пору по-разному. Кого расстреливали, кого топили в
проруби, кого заваливали в шахте, кого морили голодом, кого нищетой:

«Док.
№13

В колхозе мы уже досыта никогда не ели.
Бывало, проснешься ночью от голода, сил нет, как есть хочется!

Когда Миханю надо было в школу
отправлять, так ему совсем не в чем идти было. Кто рубашонку из соседей дал,
кто штанишки.

Док.
№15

Мою сестру с семьей выселили на север. В
чем были одеты, в том и, с голой душой, отправили этапом. Двое ее детей умерли
по дороге от голода и мороза.

Док.
№25

Одеть и обуть — нечего было. Зимой
резиновые чуни наопушняешь (то есть, затолкаешь туда овчину) и носишь. А колени
тряпками обматывали, чтобы они не мерзли.

Док. 28

Коллективизация для нас — это грабежи,
произвол. Забирали все имущество (скот, хлеб, орудия труда, иногда дома).
Конфисковывали даже одежду и обувь. Кто сопротивлялся, того расстреливали или
ссылали в Нарым. С собой могли взять только то, что можно унести на руках. Сведения
из Нарыма поступали: они там жили в землянках, ели кору деревьев, умирали
семьями. Из малолетних детей там не выжил никто.

Док.
№29

Раскулачивание в деревне проходило с
огромной жестокостью. Народ находился в панике, страхе. Имущество отбирали,
семьи отсылали. Брата отца с семьей сослали на Камчатку. В первую же зиму вся
семья погибла.

Голод в деревне стал существовать сразу
после коллективизации. Он так от нас потом и не уходил.

Док.
№31

В своем личном хозяйстве работали только
по ночам, после работы в колхозе.

Док.
№39

Наступил 1931 г. Начались колхозы. Тогда
у людей все отбирали, их хозяйства разоряли, а самих отсылали в Нарым. Ни один из
них не вернулся. Даже писем от них не было.

В колхозе никто не жил справно. Все жили
плохо. Даже на ноги обуть нечего было. Нищета была.

Док.
№40

За «горсть гороха», судили и давали пять
лет тюремного заключения…

Док.
№47

Платье у меня всего одно было. От матери
досталось. Вещь дорогая. Одевала только по большим праздникам. Родила дочь,
завернуть не во что было. Она у меня целый месяц нагишом лежала.

Док.
№51

Целые семьи сажали в вагоны,
заколачивали [гвоздями — А.М.!!!] и гнали в Сибирь. Очень много людей погибло в
пути.

Колхоз это что-то ужасное. Мы работали
за палочки.

Немцы вели себя довольно хорошо. Они позволяли
нам работать и, к тому же, большую часть урожая оставляли нам и лишь меньшую
забирали себе, в отличие от колхозных порядков. Знаешь, что мне за такие слова
совсем недавно было бы?» [96].

То
есть немцы вели себя много гуманнее большевиков! А молчали об этом потому, что
за такие откровения большевики сразу убивали. И лишь к концу 90-х старожилы
начинают рассказывать — что творилось в годы их молодости в СССР.

«Док.
№57

Мне кажется, что за период с 1922 по
1939 гг. от страшного голода в деревне умерло людей больше, чем на фронтах
гражданской и Великой Отечественной войн. Нищета в колхозе была хуже татарского
ига. Худшего уже и быть не могло.

Док
№45

Отца моего отправили в лагерь на Север.
А нас с мамой куда-то долго везли в товарном вагоне. Это была страшная дорога.
Нам практически не давали ни еды, ни воды. Маленькая Вера заболела дизентерией
и умерла.

Док
№126

Ох, и тяжела же была та дорога в ссылку.
Многие ее не выдерживали, умирали. Особенно много умерло детей.

Док
№108

К весне 1932 г. дети начали болеть от
истощения. Пришла дизентерия и др. болезни. В некоторых семьях все дети
поумирали.

В 1937–38 гг. повсеместно репрессировали
молодых (30–40-летних) мужчин. Им обычно давали срок 8–10 лет. Но возвращались
лишь единицы. А многих из таких потом снова забирали. Там они и погибали. А что
такое, нет в семье мужчины? Даже в нашей деревне Берензасс как не стало отца,
считай, вся семья и погибла. Зимой от голода люди пухли. Дети плакали и
кричали: “Хотим есть, дай кушать!” А мать ничего не имела. Летом еще как-то
огородом, травой питались. А зимой, если кончались запасы, шли по деревням
побираться. Умирали люди.

Док
№111

После ареста отца у нас начался голод…
Маленькие дети умирали.

К коммунистам отношусь плохо. Считаю,
что как прежние коммунистические лидеры, так и нынешние политики — это не те
люди, которые должны стоять у власти.

Док
№132

Были случаи, когда арестовывали женщин и
даже расстреливали их за несколько колосков, украденных с колхозного поля,
чтобы прокормить своих детей… В 30-х годах у нас голода не было, так как тогда
мы не входили в СССР, а жили под Польшей. Мы знали, какие страсти с голодом
были на Украине, входившей в СССР. Земля одна, природа одна, народ один. У них
голод, а у нас, через речку, сытая жизнь. Потому мы колхозов и боялись, когда в
1939 г. и к нам пришла советская власть. Наступившую в колхозе нищету
сравнивать было не с чем, так как с таким положением мы ни разу не встречались»
[96].

А через
пару лет придут немцы. И найдется ли у ограбленных только что еврейскими
комиссарами людей, часть которых большевики так и вообще поубивали, желание
защищать такую вот людоедскую страну, как СССР?

Вот
по какой причине в первые же два месяца войны сдались в плен 5 млн. советских
измордованных режимом молодых людей. Они думали, что немцы пришли их спасать от
большевиков. Однако скоро выяснится, что немцы большевиков ничуть не лучше —
они такие же враги Русского народа, как и еврейские большевики: хрен оказался
редьки не слаще. А потому настоящая война за свое Отечество начнется лишь со Сталинграда,
когда большевики, наконец, осознав свое вопиющее ничтожество, выгонят из армии
комиссаров, подло стреляющих в спину и умеющих лишь подло убивать, но при этом
совсем не умеющих воевать. И оденут на солдат исконно русскую форму, в качестве
знаков различия пришив на плечи дореволюционное отличие русских воинов —
погоны. И, что и понятно, прекратят гонения на душу Русского человека —
Православную его Церковь. Только после этого и появится образ Русского воина —
победителя во 2-й мировой. И война с этого момента неуклонно покатится на
запад, освобождая рекордное за всю мировую историю отданное врагу на поругание
и пленение количество людей: около 90 млн. человек, 20 млн. из которых немцы
расстреляют, сожгут в крематориях в лагерях смерти или заперев в избах…

«Док.
№135

В сталинских лагерях, о которых ты спрашиваешь, я не
была. Но знаю от знакомых, что кому удалось выжить, и их освободили, то у них
взяли подписку о неразглашении всего, что было с ними в лагерях, тюрьме. Так
что, мил человек, ничего ты не узнаешь о тех лагерях. Люди боялись опять в них
попасть за рассказы о жизни в них. Из отсидевших сейчас никого, я думаю, уже и
в живых-то не осталось» [96].