Коммунистическая партия Чехословакии (КПЧ), пришедшая к власти на выборах в 1948 году, и в 60-е являлась ведущей политической силой.

Ее прочные позиции базировались на непререкаемом авторитете, завоеванном в годы борьбы с нацизмом. Кроме того, КПЧ сумела впитать в себя весь спектр социалистических партий, превратившись в оппортунистическую мелкобуржуазную партию, номенклатура которой имела неслыханные привилегии. Даже официальная зарплата секретаря КПЧ более чем в десять раз превышала средний доход рядового обывателя. Один из создателей «Пражской весны» член ЦК КПЧ З. Млынарж писал: «То был демократизм рациональный, в какой-то мере даже аристократический, а потому сентиментальный и уж совсем не бескорыстный».
В Чехословакии бытовало мнение, что при социализме нация чего-то недополучила. Может быть, международного авторитета и влияния, как соседние Австрия и Югославия - лидеры движения неприсоединения. Может быть, явных экономических успехов, при этом забывалось, что ни внешних, ни внутренних предпосылок для «чешского экономического чуда» не наблюдалось. Может быть, сказывались известные национальные комплексы малого народа и следовавший за ними шовинизм.
В любом случае, пришедший на смену самодуру Антонину Новотному протеже Л.И. Брежнева Александр Дубчек знал, куда безболезненно для партноменклатуры направить недовольство народных масс. Историки сходятся на том, что Брежнев сделал ошибку, поспешно доверив высший пост в стране, бесцветному номенклатурщику Дубчеку - «нашему Саше». В руководстве КПЧ имелась бесспорная авторитетная фигура - Густав Гусак. В 1944 году он - один из руководителей героического антигитлеровского Словацкого национального восстания, после войны возглавил правительство Словакии. Гусак являлся автором идеи вхождения Словакии в СССР (без Чехии). У Гусака было немало врагов в среде чешских националистов, «подвел» его и «пятый пункт»: Гусак заявлял о «неблагонадежности» евреев в коммунистическом движении Чехословакии. В 1951 г. Гусак был по доносу арестован и находился в заключении 12 лет. Но и выйдя на свободу Гусак обнаружил, что его враги, как в либеральном, так и в консервативном лагерях КПЧ, не исчезли. Отметим, что до поры до времени главным арбитром во внутрипартийных дрязгах КПЧ был столь нелюбимый «большой брат». Именно с доносами друг на друга устремлялись в Москву чехословацкие партийные функционеры. Их доносы или излишняя независимость суждений Гусака сделали его фигуру «непроходной» на Старой площади. Однако приход Дубчека к власти в январе 1968 года и проводимая им политика заставила вспомнить о тихом омуте и населяющих его рогатых персонажах - хитрых и вероломных.
Как мы уже говорили, Дубчек менее всего старался разрушить систему партийных привилегий. Заявленное создание «социализма с человеческим лицом» обернулось лишь либерализацией прессы, отменой запретов в искусстве. Советской номенклатуре, начинавшей «перестройку», стоило бы вспомнить уроки недавней истории. Во всех социалистических режимах «свобода слова» оборачивалась моровым поветрием русофобии и антиисторизма, межнациональных конфликтов и культурной деградации. Все русское и советское в ЧССР подвергалось высмеиванию и остракизму, видимо, в благодарность за освобождение от нацистской оккупации, восстановление промышленности, поставки полезных ископаемых по мизерным ценам и покупку дрянного ширпотреба по рыночным.
Советское руководство ситуация, понятное дело, беспокоила. Брежнев давал добро для смелых экономических экспериментов, но при соблюдении политических правил игры. Дубчек, выучившийся и пересидевший войну в СССР, заявлял о полной лояльности, но на практике положение лишь ухудшалось. Втайне проводились переговоры с Западом, подняли голову западные агенты влияния.
Видя, что страна начинает выходить из- под советского влияния, московское руководство инициировало советско-чехословацкие переговоры с участием руководителей «братских» компартий. Переговорный процесс шел всю весну и к концу июля зашел в тупик. Брежнев предложил Дубчеку двустороннюю встречу на приграничной станции Чиерна-над-Тисой в рабочем клубе. Советская политика бесконечных уступок и договоренности с западными политиками позволили чехам вести себя беспрецедентно вызывающе. Ряд членов делегации открыто высказывали антисоветские убеждения. В конце концов чешская делегация демонстративно покинула зал заседаний. Советская делегация, нарушая политические условности, отправилась на встречу с Дубчеком сначала в его вагон на территории Чехословакии, а затем и в Братиславу. Чехи демонстративно не здоровались с русскими, опаздывали на встречи. Под окнами здания, где велись переговоры, бесновалась десятитысячная толпа студентов и люмпенов. Лидеры КПЧ выходили периодически на балкон, произносили провокационные речи и всячески «разогревали» толпу, в том числе как Смрковский, разрывая на себе рубашку.
Думаю, что чехи нанесли серьезный удар по самолюбию Брежнева, фронтового офицера. До последнего защищавший перед членами Политбюро «нашего Сашу», советский лидер стал готовиться к решительным действиям.
17 августа Брежнев написал Дубчеку предупреждение о недопустимости нагнетания обстановки и предложил снова сесть за стол переговоров, но письмо осталось без ответа. 18 августа советский генсек получил послание от президента США Джонсона, где говорилось, что в соответствии с потсдамскими и ялтинскими договоренностями Чехословакия входит в зону интересов СССР и в интересах международной стабильности американские власти не будут вмешиваться в конфликт. Западные державы предали Чехословакию впервые, заключив мюнхенский сговор, дав Гитлеру «зеленую улицу» для оккупации и расчленения страны. Джонсон лишь повторил опыт своих предшественников. Думают ли чехи, с готовностью предоставляя сегодня территории для натовских баз, как дядя Сэм будет «сдавать» их в следующий раз. Ведь, как у нас говорят, «Бог Троицу любит».
Исчерпав все возможности для переговоров, в ночь с 20 на 21 августа страны Варшавского договора ввели в Чехословакию войска. Моторизированные части СССР, Польши, ГДР, Венгрии и Болгарии вошли в Чехословакию с четырех сторон. Отметим, что войска пяти стран-союзниц действовали в тесном взаимодействии, при этом, по рассказам очевидцев, восточногерманцы и поляки проявляли наибольшую жесткость и решительность. Чехи забыли еще один важный урок «европейского сообщества» - давние обиды и территориальные претензии не исчезают от введения единой валюты и либеральных заклинаний, достаточно малейшего повода, чтобы многовековые конфликты и претензии вспыхнули снова.
Военная операция была проведена блестяще. В течение 15 минут советский десант, не встречая сопротивления, подчинил территорию пражского аэропорта. В течение суток транспортные самолеты на ходу, лишь замедлив ход на взлетной полосе, высаживали людей и технику и, набирая ход, взмывали в небо, освобождая место для нового самолета. Двухсоттысячная чехословацкая армия была «предупреждена» о возможных последствиях и не вышла из казарм. На пути танковых колонн встала лишь хулиганствующая националистическая толпа, подогретая алкоголем. Немногочисленные очаги сопротивления были подавлены и через 36 часов после начала спецоперации маршал Гречко докладывал в Кремль о победе. По данным историков погибло 11 советских военнослужащих, в том числе один офицер; ранено и травмировано 87 советских военнослужащих, в том числе 19 офицеров. Небоевые потери (катастрофы, аварии, несчастные случаи) унесли жизни еще 87 военнослужащих. Чехи потеряли убитыми (быть может, и не только в столкновениях с войсками Варшавского договора) около ста человек, было ранено и травмировано несколько сотен человек. Смерть каждого человека - невосполнимая утрата, но по меркам беспокойного ХХ века пражская операция была бескровной. Вспомним продолжающуюся оккупацию Ирака, унесшую жизнь ста тысяч мирных жителей...
Но можно выиграть войну и проиграть послевоенный мир. Сложность заключалась в том, что в Чехословакии Советскому Союзу не удалось создать полностью лояльную политическую силу, как это было с кадаровской компартией в Венгрии в 1956 году. КПЧ и ее лидеры не дискредитировали себя в глазах населения. На следующий день после оккупации 22 августа 1968 года в пражском рабочем районе Высочаны в столовой завода ЧКД начал свою работу чрезвычайный съезд КПЧ. Съезд, оставаясь под контролем Дубчека, избрал лидером нейтрального профессора-экономиста Венека Шилгана. Дубчековцы пошли на самый широкий компромисс со всеми фракциями КПЧ, включив во вновь избранный Президиум КПЧ и Густава Гусака. Съезд обратился за помощью к международному коммунистическому движению и потребовал вывести иностранные войска с территории ЧССР, но воздержался от денонсации ЧССР Варшавского договора и провозглашения политического нейтралитета.
Советский Союз встал перед дилеммой - разогнать делегатов или вступить в переговорный процесс. Был принято решение идти на переговоры, но вести разговор жестко: страна оккупирована и выводить войска никто не собирается, спешно создается Революционное рабоче-крестьянское правительство во главе с просоветскими лидерами Биляком и Индрой, которое наделяется чрезвычайными полномочиями. Играть, так играть с козырями!
При этом Революционное правительство было блефом советской пропаганды. Разумеется, его планировали создать, но в течение нескольких дней это сделать было невозможно. Однако Дубчек поверил в Революционное правительство и боялся возможных репрессий с его стороны. В ходе переговоров в Кремле 26 августа были приняты следующие решения: советские войска остаются в ЧССР «временно, до наступления нормализации» (нет ничего более постоянного, чем временное), чешская сторона снимает с повестки дня Совета Безопасности ООН вопрос об «оккупации». Советский Союз поддерживает решения январского и майского пленумов ЦК КПЧ (в отношении экономических реформ), но о главном политическом документе «пражской весны» - «Программы действий КПЧ», принятой на апрельском пленуме, - больше не упоминали. Высочанский съезд на радость Дубчеку был признан недействительным. Делегация КПЧ вернулась в Прагу 31 августа и аннулировала решения чрезвычайного съезда. Так лидеры КПЧ предали свою «рабочую оппозицию». Так закончилась «пражская весна»...
А вскоре к власти пришел Гусак, объявивший о лояльности политическому курсу СССР и начавший, наконец, экономические реформы.
Итоги «пражской весны» весьма поучительны. Если бы не жесткие действия СССР и его союзников, чешское руководство, мгновенно миновав стадию «социализма с человеческим лицом», бросилось бы в объятия НАТО. Варшавский блок лишился бы стратегически важного плацдарма в центре Европы, НАТО оказалось бы у границ СССР. Незамедлительно начались бы центробежные процессы в лагере социализма. Все эти опасения «блестяще» подтвердились в конце 80-х - начале 90-х. Советский Союз не вынес урока из тактической победы в 1968 году. Вместо продуманных и острожных реформ по китайскому варианту - экономический застой и политическая деградация. Пражские события завершили разочарование западных левых кругов в теории марксизма-ленинизма, стремительно набирали популярность ревизионистские идеи «еврокоммунизма», коммунистические и рабочие партии в Европе оказались расколоты и сошли с политической арены во многих странах. Позиции СССР на международной арене были существенно подорваны.
В самом СССР пражские события всколыхнули «пятую колонну» - диссидентское движение. 25 августа 1968 года впервые на Красной Площади прошла демонстрация «правозащитников» под лозунгом «Руки прочь от ЧССР!».
Чехи так и не простили «советам» оккупации, из страны эмигрировало более трехсот тысяч человек. Но одним антисоветизмом все проблемы не решить. Долгожданная «свобода» в 1989 году обернулась распадом страны. Отношения между чехами и словаками далеко не безоблачны: по разному смотрят на оккупацию страны нацистами, на размещение ПРО на своей территории, на признание независимости Косово. Не дремлют и соседи, напоминают (пока еще негромко) о территориальных претензиях и долгах (например, бессудно высланные из Судетской области немцы настаивают на возвращении имущества в Карловых Варах). Какой «большой брат» теперь защитит маленькую Чехию?
Без сомнения, в выигрыше остался Запад. Развернув оголтелую антисоветскую пропаганду, запугивая обывателей «ужасами советской оккупации», были приобретены дополнительные очки в большой политической игре.
К. ЕРОФЕЕВ