Театр под стать музею

Вид перехода, соединяющего здания Эрмитажа с его театром, можно сравнить с поэтичной театральной декорацией. Арка, перекинутая над каналом, несёт лёгкую галерею. Она кажется прозрачной: небо видно сквозь расположенные напротив друг друга высокие окна...
Переходная галерея, служащая фойе театра, была сооружена архитектором Юрием Фельтеном в то же самое время, когда Джакомо Кваренги работал над возведением театрального здания, в 80-х годах XVIII столетия. Интерьер фойе наполнен светом и воздухом: от самого пола начинаются большие проёмы окон, за которыми открываются завораживающие виды на невскую акваторию и перспективу Зимней канавки.
Декоративная отделка этого зала изменилась в начале XX века. Здесь разместили подарок французского правительства — гобелен «Крестница фей», а Леонтий Бенуа создал для него архитектурное обрамление в стиле рококо — самом грациозном и причудливом из стилей XVIII века. Изящная лепнина украсила стены и потолок, где лёгкие листья аканта и завитки растительных побегов сплелись в изящные гирлянды, обрамляющие живописные полотна. Три картины на мифологические сюжеты художника XVII века Луки Джордано из коллекций императорского музея стали украшением перекрытия. Между высокими окнами протянулись гирлянды золочёных цветов, к которым словно подвешены овальные рамы с портретами кавалеров и дам в костюмах XVIII века как напоминание о времени создания эрмитажного театра. Небольшой пейзаж одного из самых
модных французских живописцев екатерининского времени — Юбера Робера — украсил раму над дверьми в зрительный зал театра.
Зрительный зал сделан в форме амфитеатра — от сцены поднимаются полукружья ступеней, служащих сиденьями. Кваренги ориентировался на образцы античной архитектуры и творение своего кумира — зодчего XVI века Андреа Палладио, построившего знаменитый театр Олимпико в Виченце. «На полукруглой форме амфитеатра я остановился по двум причинам. Во-первых, она наиболее удобна в зрительном отношении, а во-вторых, каждый из зрителей со своего места может видеть всех окружающих, что при полном зале дает очень приятное зрелище», — пояснял сам архитектор.
Сама императрица обычно сидела в кресле, поставленном для неё перед сценой, или на одной из скамей-ступеней: традиционной царской ложи в театре не было. Камерный, «для частного домашнего обихода ее императорского величества и высочайшего двора» театр был личным театром Екатерины II, и приглашение сюда, по словам Екатерины Дашковой, «честь доступная немногим».
Посетители театра были действующими лицами придворных церемониалов, а театральные представления — частью знаменитых эрмитажей Екатерины Великой — приёмов для избранного круга лиц, на которых присутствовало от 12 до 200 приглашённых. Облик театрального зала должен был отвечать придворной моде и вкусам правительницы.
«Я старался дать архитектуре театра благородный и строгий характер», — говорит Кваренги. Он облицевал стены зала искусственным мрамором серого и белого цвета,
на фоне которого выразительно смотрятся строгие тёмно-розовые полуколонны. Их капители украшают изображения театральных масок. Статуи древнегреческого бога Аполлона и девяти муз — покровительниц искусства, расположились в невысоких полукруглых нишах, а над ними медальоны с портретами знаменитых композиторов и драматургов.
Некоторые особенности зрительного зала были определены самой императрицей. Посетив приближающуюся к завершению стройку, царственная заказчица велела сделать шире проходы, дабы могли свободно перемещаться дамы в пышных платьях, приделать к скамьям спинки, что, конечно, противоречило античным образцам, а главное — увеличить сцену. Последнее было весьма предусмотрительно: спустя несколько лет в одной из постановок будут заняты не только все артисты труппы, но и 600 статистов из лейб- гвардейского Егерского полка.
Среди опер, балетов и комедий, представляемых французскими, итальянскими и русскими актёрами, особое место занимали постановки сочинений самой императрицы, которая печалилась о состоянии отечественного театра и желала наполнить его хорошими пьесами. «Театр — школа народная... я — старший учитель в этой школе, за нравы народа мой первый ответ Богу». Несколько своих пьес на темы русской истории императрица именовала подражаниями Шекспиру, в других же комических сочинениях высмеивала политических оппонентов. К сочинению коротких шуточных пьес или сценок Екатерина привлекала своё окружение: и придворные, и иностранные дипломаты должны были проявить литературные способности, а порой стать актёрами в любительских спектаклях.
Неповторимое великолепие всем спектаклям придавали декорации Пьетро Гонзага, создававшего на сцене убедительные и эмоциональные иллюзии грандиозных построек и пейзажей. Однажды было необычное представление: на сцене не появлялись актёры, только менялись под музыку декорации Гонзага. А на театральном занавесе он поместил изображение самого театра с уходящей вдаль перспективой набережной, горбатым мостом и галереей над каналом.
Театральный художник идеально выбрал ракурс, запечатлев реальный и одновременно похожий на живую декорацию вид. Одно из самых выразительных и поэтичных мест Петербурга, созданное блистательной эпохой — эпохой императрицы, страстно увлечённой искусством театра и зодчеством.
Автор — Юлия Денисова, методист научно- просветительного отдела Государственного Эрмитажа, специалист по истории русской культуры