Ольга Курникова

Хочу историю рассказать.
Примечательна эта история двумя моментами. Первый: это правда. Так оно всё и было на самом деле. Я могу путаться в незначительных деталях, эту историю знаю давно, а человеческая память она такая память. А второй момент... Второй скажу в конце.
Девушку звали Наташа. И жила она в Ростове-на-Дону.
Обычная, как все. Ну, отца не было. Ну маму рано потеряла. Терпимо. Взрослая же уже, не ребёнок. Влюбилась, вышла замуж, забеременела. Всё как у всех. Иногда даже лучше. Началось всё после рождения сына.
Как всегда бывает в таких историях, то ли акушеры виноваты, то ли ещё кто, короче, ребёнок родился с серьёзным поражением центральной нервной системы. Таким серьёзным, что его определили ещё в роддоме. И сразу настоятельно рекомендовали оформить ребёнка в специнтернат. Набор аргументов стандартный: "У нас государство о таких детях заботится, не бросает. И уход за ним там будет специальный. Он же овощ, понимаешь? И всю жизнь будет овощ. А тебе 19 лет, молодая. Ты себе еще кучу нарожаешь детей, чего жизнь себе портить? Давай, подпиши документы, остальное мы всё сделаем. И знать никто ничего не будет, мы в таких случаях пишем, что ребёнок умер при родах". Ну и так далее, и тому подобное. Опять же ясно, что раз история, то никто никаких документов не подписал. Так оно и было: Наташа выписалась из роддома с ребёнком.
И началась жизнь с младенцем-инвалидом. Глубоким. У него почти совсем не было сосательного рефлекса, вообще рефлексов у него не было. "Ножки и ручки лежали тонёхонькие... безвольные. Как тряпочки," - улыбается, рассказывая, Наташа.В первый же день по выписке пришёл участковый педиатр. К счастью, толковый и знающий оказался мужик. Николай Александрович, лет ему было под полтинник. И к таким детям педиатр был положен по закону. И начали выхаживать: процедуры, кормление, бесконечные массажи. Николай Александрович здорово помог.
Такие истории напоминают мне старт космической ракеты: ступени отсоединяются и уходят при запуске одна за другой. Только в жизни каждая такая отсоединившаяся ступень - ещё одна боль. Ушёл муж. А как можно осудить? Полтора года нечеловеческих усилий, и всё без толку: ни малейший изменений. Нет, ребёнок не стал двигать ручками, ножки так и лежали тряпочками и он правда был овощ.
Следующая ступень ракеты "ушла" ещё через полгода. Педиатр Николай Александрович пришёл с очередным визитом, и в конце, отводя глаза в сторону, сказал: "Наталья, меня там... Короче, на другой участок переводят. Я больше ваш дом не обслуживаю." Помолчал. "А ты послушай меня, девочка. Не хорони себя заживо. Оформи его в интернат. Он и не поймёт ничего, и не почувствует, поверь мне. Оставь это всё, надорвёшься".
- Спасибо Вам, Николай Александрович. Что б я без Вас делала в самом начале? А сейчас я уже ничего. Справляюсь.
Уходя, уже в дверях, пожилой педиатр не глядя сказал: "Я ведь сам заведующую нашу попросил меня перевести, Наташа. Не могу я к вам ходить. Нет моих сил больше, прости ты меня". И закрыл за собой дверь. (И кто осудит, ребята? Я - нет.)
Рутина, рутина, рутина. Массажи, кормления, массажи. Нищенское пособие. Жизнь в общем. Жизнь - она и есть жизнь.
А дело было в конце 80-х. Тогда, если помните, Валентин Дикуль сильно гремел, на весь Союз. Говорили, он чудеса творит. Передачи про него шли по ЦТ, статьи в журналах и газетах. В такой журнал однажды Наташа и написала ему. Как Ванька Жуков, на деревню дедушке. А редакция возьми да и передай её письмо самому Дикулю. А он возьми и напиши ей письмо с коротким "Приезжай".
И поехала Москву. С маленьким своим "овощем". ("Овоща", кстати, звали Никитка.) Дикуль принял. Осмотрел ребёнка. Сказал, что случай непростой. Странный случай, сказал. И добавил, что ему нужно подумать. И всё. "Ну хотя бы Москву посмотрела! Красивая столица-то, когда ещё случай выдался бы?" - смеётся Наташа.Хотя, чего она там посмотрела, в той Москве? Проехав с больным ребёнком на руках от трёх вокзалов до Курской? Ну, посмотрела и посмотрела.
Вернулись. Опять массажи, опять жизнь.
Через месяц пришло уведомление о бандероли на её имя. Получила. А там пачка чертежей и письмо от Дикуля. Короткое и лаконичное. Без соплей: "По этим чертежам, ни на миллиметр не отступая, найди умельцев сделать тренажеры. Как и что делать и заниматься - написал. Раз в неделю пишешь мне письмо с заполненной таблицей с результатами. Раз в неделю - письмо! Если в какую-то неделю я письма не получаю, наша работа считается законченной. Мне неважно, почему я не получу письмо: аппендицит у тебя или на почте потерялось: больше не пиши. Месяц тебе на изготовление тренажеров. Через месяц и неделю - письмо с отчётом. Всё."
И понеслась. Пол Ростова поставили на уши. На заводе нашли умельца. Доставали дефицитный титан. Сделали. Всем двором затягивали железяки на четвёртый этаж хрущёвки. Собрали. Через месяц и неделю отправила первый отчёт. "Мне до сих пор нет нет, да и приснится, что на почте потерялось моё письмо. И я просыпаюсь в холодном поту."
Годы. Годы шли. Наташа вышла замуж. Жизнь налаживалась. Как-то сын приболел. Простыл. Ну, вызвали врача на дом. Врач оказался пожилой мужчина. Дверь ему открыл муж. "Мама! Мама! Доктор пришёл!" - с криком Никита побежал на кухню звать мать. "Иду!" - вытирая руки полотенцем, Наташа вышла в коридор и посмотрела на доктора. А Николай Александрович посмотрел на неё. "И знаешь... Он как около стеночки стоял... Так и сполз по ней вниз. Обхватил так руками голову. И зарыдал. Беззвучно так. Только плечи дрожали сильно... А я ж замуж вышла, на другой фамилии стала, он и не знал, что к нам идёт...." Улыбка у Наташи донская. Белозубая.
Я дико извиняюсь за многобукв, как говорится. Дело в том, что это была не история. Это была прелюдия. История будет вот сейчас.
И заключается она в том, что когда сын Никита вырос (а вырос он в высоченного красавца. По которому только очень внимательный взгляд определил бы, что не всё у парня ладно было со здоровьем.), так вот: когда Никита вырос, у Наташи обнаружили быстро прогрессирующую саркому позвоночника. Меньше чем за полгода из здоровой женщины она превратилась в лежащий... овощ. Ноги лежали как тряпочки. Руки почти не слушались. И сын. Рядом. Носил на руках. В туалет, в ванную. Мыл. Кормил. И опять на руках. "Стыдно было до смерти,"- говорит Наташа. А он не стеснялся. Молча и намертво встал рядом. Я вот думаю: что думала она, лёжа без движения, с мертвыми руками и ногами? Руками, которые столько вынесли... И что бы думала она, и какого больного мальчика в интернате вспоминала бы, согласись она тогда в роддоме с советами?...
А поскольку личность Наташа уже стала известная довольно, то привели к ней мужика. Невестка будущая нашла. Психолог - не психолог, целитель - не целитель, кто такой был - до сих пор никто не знает. Говорят, проездом в Ростове был. Случаем. Короче, мужик этот сказал родным так: "Я к ней пойду сейчас. А вы не входите. Что бы вы там ни услышали: не входить, ясно?" Ясно. Что неясного?
- А что он сделал-то такого, Наташ? - мне очень интересно было, я и спрашивала.
- А ничего вроде. Говорил только. Но так он как-то сказал... Что ж ты, говорит, делаешь-то? Взгромоздилась на парня и едешь? Что он? Так и будет тебя срать таскать на себе? Ты его для этого рожала что ли? Хуже свиньи ты себя ведешь. Устроилась!
"Да я и не помню толком, что он говорил. Вот что в туалет на сыне езжу, да что свинья я. Это только и запомнила. А долго вроде говорил-то.." - сказала.
Родня говорит, вышел он нескоро. Сказал, сутки в комнату никому не входить. Как бы ни звала и что бы ни делала. "А в туалет?" - спросила девушка сына. "Под себя", - бросил мужик. С тем и ушёл.
- И чего, Наташ?
- А ничего. Сутки я без остановки почти выла. Белугой. Вырублюсь и опять вою. В голос. Страшно выла. Материлась. Звала. Проклинала. Опять выла. Никто не шёл. Потом затихла. И почти ещё сутки спала.
Вот и всё. Позднее врачи признали редкий вид доброкачественной опухоли. Даже операции не потребовалось. Прошла сама.
А Наташа ещё и дочку потом родила. И внук у неё родился. Тоже Никитой назвали. Как папу.А Наташа выучилась на массажиста. И дочка с ней выучилась. Вдвоём работают. И говорят, нет ей равных. А ещё говорят, что редкий случай, что во время работы с клиентом не постучит никто тихонько в дверь. И кто бы ни лежал на массажном столе, а она извинится, но отойдёт и тихонько поговорит за дверью. Вернётся, немного смущённо улыбнётся своей удивительной улыбкой и объяснит: "За советом приходили. За помощью. Я же в Ростове у нас про ДЦП всё-всё знаю. А людям помощь ой как нужна. Это очень важно. Чтобы кто-то помог".
И как и обещала, помните? Про второй момент.))) Первый, что хотите верьте, хотите нет, а рассказанное мною - правда и быль. А второй - что эта история не про чудесные исцеления. Совсем.