"Дом"

— Чёрт! Вот чёрт!
В который раз Наруто яростно оттирал краску с монумента Хокаге, недовольно фыркая себе под нос. Лучи назойливого солнца слепило ярко-голубые глаза, как будто насмехаясь над хулиганом; ну да, как же тут не усмехнуться — Узумаки опять напроказничал, и в этот раз он обрисовал краской монумент нецензурными ругательствами и нелепыми рисунками. Блондинистые пряди и вовсе прилипли к потному лбу; мальчик щурил глаза от дурацких лучей солнца.
— Ну что же вандализм! Каждый божий день! — зазнавшиеся тётки, как считал Наруто злостно кричали на него. "Никто из вас такого сделать не может", — думал Узумаки. Наверное, многие думают, что Наруто проказничает из-за лиса, сидящего в его теле. Но это не так! Мальчик просто хотел превзойти всех Хокаге, и он докажет, что превзойдёт всех людей, когда-то с гордостью носящих этот титул.
Наруто не знал, почему все жители в деревне ненавидели его и закидывали камнями, называя лисом. Кто-то и вовсе боялся его, отходя и дрожа всем телом. Он не понимал, и это бесило его.
— Пока всё не отмоешь — домой не пойдёшь. — Рядом стоял Ирука, скрестив руки на груди и нервно кусая губы. Его брови были нахмурены. Умино был чем-то раздражён, это сразу было видно. Конечно, это понятно — поведением своего непутёвого ученика, который опять напроказничал и натрепал нервы своего учителя.
— Да наплевать. Всё равно меня дома никто не ждёт, — уныло ответил Наруто. Он прав. Когда мальчик придёт домой, его не встретят радостно родители или другие люди, которые дороги Узумаки. Так получилось, что он — сирота. Его родители, — Кушина Узумаки и Минато Намикадзе, — погибли при нападении демона-лиса, запечатав его в своём сыне. Жаль, что мальчик никогда не увидит вживую своих родителей, не обнимит их, не скажет "спасибо" и не заплачет на нежном плече матери.
Или, всё-таки, увидит? Не надо забегать вперёд. Может, и да, а может — и нет.
Ирука понимал, каково ему. Ведь его родители тоже погибли при нападении лиса. Он отчётливо помнил тот день: как его мать и отец сражаются против биджу, а он, мальчишкой, рвётся туда, размазывая солёные слезы по лицу. Пелена слёз закрыла ему глаза. Как же было страшно в тот день. И не за себя. А за своих родителей. А потом... потом он узнал, что его родители погибли.
Нет-нет, Умино не винил Наруто, как все другие жители деревни. Он понимал, как это страшно — остаться без родителей. С самого рождения. С самого рождения Узумаки даже не знал, кто его родители. От него скрывают эту тайну. А зачем, зачем ему знать? Разве от этого что-то изменится?
Но глубоко в душе Ирука затаил всю злость на своего ученика, что так рвётся наружу.
— Хм... Наруто, когда ты всё это очистишь, я тебя раменом угощу...
***
— Хината, дети, я вернулся!
Наруто улыбнулся в тридцать два зуба, увидев буквально подлетающих к нему Боруто и Химавари. Счастливые улыбки были на их лицах, отчего нельзя было не умилиться. А радостная Хима чуть ли не подскользнулась, подбегая к любимому отцу. Мужчина подхватил дочь на руки, и девочка звонко засмеялась на весь дом, на что из кухни выбежала Хината, на ходу протирая тарелку синим кухонным полотенцем.
— Что за шум, а драки нет? — удивлённо спросила у детей Узумаки.
Да, действительно, она права. Это происходило всегда, когда Наруто возвращался домой. Впрочем, Хината была не против, и очень даже. Ведь это приятно, когда видишь такую семейную картину — папа возвращается с работы домой, а там его, буквально повиснув на шее, встречают счастливые и радостные дети. От такой семейной идиллии в душе разливалось приятное тепло, которое Хината готова чувствовать всегда. С каждым днём Узумаки понимала, что не может и жить без этого тепла.
— Наруто-кун, как на работе? — женщина подошла к мужу, снимая с него плащ Хокаге, на конце которого были вышиты языки ярко-красного пламени. Тепло улыбнувшись, Хината сняла с него плащ и повесила на вешалку.
— Ну, ты же знаешь, Хината. Всё, как обычно! Отлично.
Узумаки обняла его со спины. Нет, он так и оставался таким же ребёнком, как и в детстве, нуждающимся в ласке и заботе... по крайней мере, Хината так считала, на что Наруто обиженно насупился, как и этот самый ребёнок. Он не хотел, чтобы его считали ребёнком. И Узумаки посмеивалась над ним. Кто, кроме его жены, будет знать его очень хорошо? Правильно, никто.
— Что на ужин? Рамен? — спросил у жены Наруто, проходя на кухню. Увидев рамен, Узумаки потянулся к любимому блюду, на что Хината цокнула языком и шлёпнула его по рукам. — Ай! Хината-чан...
Узумаки закатила глаза.
— Да, рамен, Наруто-кун. Но эта тарелка для Боруто, — мягко сказала Хината, поставив другую тарелку, — как понял Узумаки, для него, — на стол. Запах любимого блюда буквально дурманил разум Хокаге. Походу, он не ел со вчерашнего дня... конечно, он мог и поесть в Ичираку Рамен, но, конечно же, лучше поесть дома в кругу семьи, не так ли? И Наруто какой раз убедился в этом. Лучше подождать и прийти домой, присесть за стол и поесть рамена, слушая вымышленные рассказы Боруто... нет, Боруто всё-таки фантазёр.
— Что-о-о?! Да какая разница, даттебайо?! — Наруто сделал вид, что возмутился. Действительно, какая разница? Нет, нет никакой разницы, просто сын в семье Узумаки слишком вредный.
— Большая, даттебаса! — Боруто показал язык отцу. А Хината и Химавари звонко рассмеялись, увидев, как Наруто гонится за сыном с целью проучить мальчишку...
Когда-то Наруто просто мечтал, чтобы дома его ждали люди, кто любит его. Кто дорог ему.
Раньше Наруто никто не ждал дома. Сейчас у него есть те люди в жизни, без которых он не представляет жизнь. Он дорожит ими, а они — им.