Не всякий в деревне приживётся

Деревня Марьино давно не видела новосёлов, поэтому радовались местные жители, что приехал к ним энергичный молодой мужчина с женой, начал ремонтировать дом на краю, у поля, застучали топоры его помощников, и пошёл дымок из старенькой бани.
Дмитрий решил именно на краю деревни устраиваться, чтобы потом завести небольшую ферму, торговать молоком, творогом и яйцами в городе на рынке, и быть самому себе хозяином.
- Надоело на дядю работать, - так и говорил он соседям, - попробую тут обжиться. В городе шумно, надоели жильцы по дому, то курят на балконах, то музыку включают, то собаки их под окном лают. А в деревне – ты сам себе хозяин. Что хочу – то ворочу…
- Верно, верно, - одобрительно кивал ему сосед Егор Иванович, - тут простор, земли много, но и работы хватит, только не ленись. Больших денег не будет, а на хлеб с маслом ты всегда себе заработаешь…
- Посмотрим ещё, - ухмыльнулся Дмитрий, - тут и охотиться можно, и рыбалка неплохая, есть чем заниматься…У меня и ружьё имеется, и снастей немало.
Но первое впечатление о новом жильце вскоре стало меняться. Дима был волевым, часто грубым и резким в разговоре, ругал ленивых и алкашей, которые, по его мнению, только и остались в деревнях, много бранился на руководство бывшего колхоза, местную нынешнюю власть и не желал слушать возражений, если кто-то из собеседников пытался ему рассказать что-то об односельчанах хорошее.
- Воровство надо пресекать было сразу в прежнее время, а то растащили всё по кирпичикам. Стрелять бы сразу по рукам, вот тогда бы и не брали чужого! – говорил он, почти переходя на крик в разговоре.
Постепенно разговаривать с ним уже никто не решался не то, что на важные политические темы, а и просто так. Уж слишком было много у нового соседа в душе негатива.
Единственный сосед Егор Иванович молча выслушивал Димку, когда тот через забор ругал власти или погоду.
Егору Ивановичу было уже под восемьдесят лет. Он давно похоронил супругу, и жил один, изредка наведываясь к сыну в город или в поликлинику к врачу.
Здоровье старика было уже слабым, подводило сердце, и не мог он уже так как раньше трудиться в саду и огороде. Забор между его садом и Диминым изрядно прохудился, и Егор Иванович чинил его собственными силами, как мог, потихоньку укрепляя столбы, меняя перекладины и доски.
Единственным питомцем деда был его любимый верный пёс Буян – помесь лайки и дворняги. Псина был тоже старым, но ещё бойко бегал по соседним деревням в поисках любви. Он и почуял сразу новую невесту, когда Дмитрий привёз из города для себя собаку Линду.
- Вот, пришлось и мне завести собаку. В деревне для охраны она нужна, тем более мой дом крайний к лесу, - доложил Дмитрий деду. Линду он посадил на цепь, и построил ей будку.
Поначалу дед Егор забеспокоился, что его пёс будет лазить к невесте без приглашения. Так оно и получилось. Буян проявил любопытство, и вскоре забрался в чужой двор, где тут же был замечен и изгнан с проклятиями хозяином.
Однако сердитые крики и летевшие вслед камни не испугали Буяна. Он, бегая по своему двору, то и дело подсматривал в щели под забором: где там молодая красавица Линда.
Егор Иванович наслушался от Дмитрия упрёков и предупреждений.
- Разве так можно? – ругал Егор своего пса, - Буянушка, придётся тебя на цепь тоже сажать, а не то злой сосед тебе голову кирпичом проломит…
Дед посадил пса на цепь, но не привыкший к тюремному содержанию, Буян начинал скулить, выть, и проситься на свободу.
Дед Егор был глуховат, и ему не так досаждал Буян, а вот Дмитрию очень не понравился скулёж соседской собаки, и он неоднократно высказывал Егору неудовольствие.
Тогда старик взял Буяна домой. Теперь он держал пса в сенях или на кухне, и выводил гулять во двор на поводке, пока не построил вольер.
Строил он его почти неделю, пригласив соседа Пашку с другой стороны на помощь. Оградили они вольер сеткой-рабицей, перетащив туда старую будку с цепью. Днём Буян гулял в вольере под приглядом Егора Ивановича, а ночью старик забирал пса домой на всякий случай.
Так прошло почти три месяца. Казалось, Буян привык к новому содержанию, и Егор Иванович успокоился, начал оставлять пса ночевать в вольере.
- Какой ты у меня молодец, Буяшка, - гладил он свою собаку, - мудрый стал, послушный, и что бы я без тебя делал? С кем бы поговорил вот так по душам?
Он кормил пса, сидя в загоне на скамеечке. Буян наелся и растянулся у ног хозяина. Егор посидел с ним и пошёл домой. С недавнего времени он избегал бесед с Дмитрием, уж слишком недобрым казался ему молодой энергичный сосед.
А Дмитрий всё строил забор, закончив минимальный ремонт дома, и приводил в порядок баню. Погода с каждым днём становилась прохладнее, первые заморозки прихватывали землю и стеклили по ночам лужицы.
Однажды ночью Егору показалось, что слышит он лай Буяна. Дед даже проснулся. Утро уже начинало белеть, и старик накинул куртку и вышел на крыльцо глянуть своего пса.
Однако Буяна на месте не было. Охая, и торопливо обходя свой двор, Егор начал звать собаку. Однако Буяна не было видно. Лишь подкоп под заборчиком вольера указывал на ночной побег.
Егор Иванович вышел за ворота, и собирался уже идти по деревне искать свою собаку. Но искать Буяна не пришлось. Окровавленный, он лежал у самой калитки и уже не шевелился.
Егор ахнул, сердце его забилось. Он потрогал пса, убедившись, что тот мёртв. Старик заметил огнестрельную рану на его боку.
- Димка… - прошептал Егор, - застрелил всё-таки, моего Буяшку. Наверное, сучка его загуляла… Эх, Буян, Буян… Что же ты наделал…
Вернувшись домой, старик оделся, взял рабочие перчатки, тачку и вышел за калитку. С трудом погрузил и перевёз он свою собаку во двор, а оттуда через сад и покосное поле в низину, ближе к ручью. Там Егор похоронил своего Буяна, и приметил крупным камушком место.
Вернувшись домой, Егор застал у себя соседа Пашку, который помогал ему ставить вольер для Буяна.
- Ну, слышал ты сегодня стрельбу-то ночью? – спросил Пашка, - а куда ты ходил-то?
- Пса похоронил. Убил его Димка… Сбежал к его собаке мой Буян, и поплатился… - коротко ответил дед, - налей-ка мне в кружку вон того лекарства, Паша. Капель двадцать…Что-то худо стало… Самому не помереть бы…
Пашка подал лекарство, а дед выпил его и лёг на диван.
- Ты иди, не могу я сейчас болтать. Извини… - сказал Егор Иванович.
- Может, Скорую тебе вызвать, дед? С этим шутки плохи. Сердце-то у тебя того… - спросил Пашка.
Но дед махнул рукой, и отвернулся к стене.
Пашка зашёл к деду в обед, и застал его уже холодным…
Деревня яро осуждала поступок Дмитрия. Ему в глаза говорили о его злобе, о самоуправстве и жестокой расправе над стариком.
- Ого, да вы ополоумели тут все! – кричал Димка, крутя пальцем у виска, - скажите, что ещё я и деда застрелил! Пса, да. Не отказываюсь, потому что предупреждал деда. И то, случайно убил, хотел только пугануть немного. А вот человека не убивал. И не моя вина, что старик уже давно больной был. И толком не лечился. Но то его воля…
Жители плакали, жалели Егора, хоронили всей деревней, как жертву Димкиной злой расправы. Сын Егора особо не вник в случившееся, он и раньше мало интересовался делами отца, редко навещал его, и сразу же уехал после похорон, доверив сторожить дом Павлу.
Зима покрыла белым пушистым снегом крышу домика Егора. Тихо стало там и пусто. Лишь Дмитрий шумел на всю деревню, заканчивая ставить высокий забор вокруг своего участка.
Но событие одной морозной ночи декабря всколыхнуло всю округу. Жители просыпались один за другим, слыша треск шифера словно выстрелы. Горел Димкин дом.
Хозяин с хозяйкой успели выскочить полураздетыми, но пожар сбить не удалось, лишь свою Линду отцепила хозяйка от будки. Жители даже приблизиться боялись к горящему дому, а приехавшая скоро пожарная бригада не давала загореться сараям, и соседнему дому Егора Ивановича.
Всё произошло так быстро, буквально за час-полтора уже пламени почти не было. Лишь слегка дымилось то, что было домом, издавая горький смрад, Димка растерянно бродил вокруг пожарища, а его жену увела соседка к себе.
Как потом говорили, загорелось у Дмитрия в мастерской, от перенапряжения электросети, где он заряжал аккумуляторы для инструментов и автомобиля, а ещё и в доме были включены обогреватели…
Винить явно было некого, кроме себя. Димка был зол, впрочем, как и всегда. Но к его злобе было теперь примешано и чувство досады, что было напрасно потрачено столько труда, сил и немалых средств.
Об этом он толковал всякому подходящему к его пожарищу, указывая на то, что теперь восстановить всё это «не знамо сколько будет стоить…»
Уехал Дмитрий с женой на следующий день обратно в город, в свою квартиру, которую, к счастью, не успели продать. Больше они в деревню так и не вернулись жить.
Прошло полгода. Уже началось лето, и оба участка – Дмитрия и Егора Ивановича выкупил один состоятельный мужчина из областного центра, решив построить там свою семейную усадьбу для жизни и отдыха.
Крепкий ещё дом Егоровича он взялся реставрировать в духе избы русского стиля и расширять большой пристройкой, а на участке Димки устроил большой вольер для своих трёх собак, мастерскую, гостевой домик и зону отдыха с фонтаном.
Особенно радовался новый хозяин двум богатым садам, которые он объединил, а осенью восхищался урожаем.
- Такой сад надо выращивать десятилетиями, а я готовый получил! – говорил он соседям, - а места у вас райские, иначе и не скажешь…
- И мы вам рады, - отвечали местные жители, - доброго человека видно сразу. Добрый человек у нас обязательно приживётся и счастлив будет. Мы же тут как одна семья. А земли и урожая на всех хватит…
Автор : Елена Шаломонова