Давали: маргарина - полкило на человека в месяц, макарон - триста грамм, колбасы - четыреста, крупы - полкило, яблок и апельсинов - один килограмм. Карточки обеспечивались только благодаря усилиям Серова. Многие, ругавшие его, вдруг стали ему благодарны. В России, даже в Краснокаменском районе, дела шли гораздо хуже. Правда, был один положительный момент - кончились очереди за водкой! Проблема решилась просто - получи по карточке две бутылки по своему выбору, и будь доволен! Новоявленные коммерсанты сразу воспользовались этим. В городе появились азербайджанцы, организовавшие винный тракт из Читы в Краснокаменск. В городе они открыли магазин "Стамбул". При Советской власти люди пили водку, а вот чем поили они - неизвестно, появились первые смерти из-за отравлений "паленой" водкой. На северах было еще страшнее - за пушнину эвенков просто поили метиловым спиртом! Состояния делались в месяцы. В Краснокаменске появились свои богачи, первые миллионеры. Разорялись тоже мгновенно. Саша Иванов, перед отпуском цен, получил по распределению "Волгу". Стоила она тогда около двадцати тысяч рублей, даже у нас надо было работать полжизни, чтобы скопить такие деньги. Решив заработать, он продал ее, после января деньги превратились в пыль! В Краснокаменске появилась первая "пирамида", задолго до Мавроди, и вполне официально. В газете "Слава труду" напечатали (!) объявление отдела культуры горсовета (!) о проведении игры "Ступени". Даешь 100 рублей, получаешь 12 000. В газете руководитель игры вполне серьезно объяснял, что игра будет идти вечно, то затухая, то возобновляясь. Да, в игры "Русский Дом Селенга", "МММ", "ОЛБИ", "АББА" мы наигрались на всю оставшуюся жизнь! Самое обидное в том, что продажа акций шла через государственные учреждения - почтовые отделения связи. Люди верили! Появились первые китайцы, торговавшие яркими спортивными костюмами "Адидас". Весь город вдруг стал спортивным (как сейчас вся Россия - камуфляжная), правда, костюмы служили недолго, подделка все-таки. Наши, в свою очередь, везли в Китай на обмен, все, что могли достать, или украсть. Воровство перестало быть зазорным ремеслом. Тут были и алюминиевые ложки, кастрюльки, сковороды, напильники, сверла, дрели, кухонная техника. Все это было сделано в советские времена, значит качественно. Оттуда привозили все те же "Адидасы", больше ничего дешевого у китайцев не было, все остальное выпускалось государством и стоило дорого. Валя Калинина решила фермерствовать.

Знакомы мы с ней были давно, еще с 1975 года, когда она шоферила у Г.А. Рышкевича, на складе ОМТС. Потом она пришла в РМЦ, да так там и осталась. В РМЦ, на насосном участке, работал один из ее сыновей, Толя. Свою заявку она подала одной из первых. Тогда еще давали кредиты. Валя получила кредит и купила сразу: трактор "Т-40", два автомобиля "ЗИЛ-130". Еще взяли 130 голов скота - коров, и 160 гектаров земли. Началось все хорошо, но потом ребята начали попивать, дело не шло. Сил у Валентины оставалось все меньше, но чем все кончилось, я не знаю, в то время я уже уехал из города. Завод встречал первых иностранцев, дело ранее немыслимое. Вот, они живые, вошли в проходную и поднялись с Покровским к А.В. Мимонову. Это были американцы, потом приезжали французы. Дело двигалось к акционированию. Естественно, что иностранцы не хотели упускать такой лакомый кусок. С.С. Покровский метался между Краснокаменском и Москвой, пытаясь сохранить Комбинат в государственной собственности, но он стал мелкой пешкой в московских играх (говорю это, глубоко уважая его). Зарплата стала низкой, платили ее нерегулярно. Но никаких бартеров не было, это заслуга Покровского и руководства Комбината. Хоть и небольшие, и с опозданием, но мы получали деньги, в то время как кругом выдавали зарплату носками, полотенцами, простынями, кто чем мог. Все стали искать дополнительные заработки. Так я попал в неприятную историю. Колхозы в районе, тоже пытались выживать, и как-то меня вызвал Лагутин. Он сказал, что колхозники просят сделать машину для сбивания сливочного масла, и оплата - наличными. Мы не раз выполняли подобные заказы, я не удивился, и стал расспрашивать о конструкции, такого делать еще не приходилось. Лагутин рассказал, что это обычный барабан со шнеком внутри. Барабан вращается со скоростью 18 оборотов в минуту. Колхозники дают старый барабан, надо рассчитать привод (двигатель с редуктором), чтобы он давал 18 оборотов, изготовить его и все поставить на раму. Задача была детской. Я поговорил с ребятами: взялись делать Саша Добрынин, электрик Саша Иванов, токарь Леша Минчагин. Пролазав наши свалки, а добра там было еще много, я подобрал и двигатель, и редуктор. Через две недели мы крутили заказчику готовую машину. Потом погрузили на машину, Лагутин рассчитался с нами, и мы занялись другими работами. Скоро я забыл про сбивалку, и, как оказалось, зря. Однажды мне принесли повестку к следователю. Лагутин уже был там, и сказал, что заведено дело о незаконном изготовлении машины на государственном предприятии. В прокуратуре два человека попеременно допрашивали меня о ней. Отношение было такое, как-будто перед ними сидит настоящий преступник. Я подробно рассказал все, даже нарисовал схему машины. Один из следователей удивился, как можно рисовать наизусть? Потащили и всех моих ребят. Потом выяснилось, что Жора Агафонов - слесарь, работавший рядом со мной, написал донос на Лагутина в прокуратуру. Раньше, до "завязки", Жора, бывало, пил неделями, появлялся пьяным на рабочем месте и Лагутин наказывал его. Такие вещи приходилось делать и мне, и другим. Рабочие не обижались: заработал - получи. Все справедливо! Жора не скрывал, что написал донос, более того, он ходил гордый, говоря, что так рассчитается со всеми. Лагутина судили, мы проходили по делу свидетелями. Как ни пытался Жора подставить и всех остальных, ничего не получилось. Мы делали работу, согласно журналу заданий, выдавал его мастер, поэтому, несмотря на свою "криминальность", для нас она была официальной. Суд приговорил Лагутина к штрафу, а с Жорой перестали здороваться. Специалистом Жора был отличным, надо отдать должное, а как человек оказался дрянь! Началась выдача ваучеров ("денег Чубайса") и акционирование. ПГХК являлся оборонным предприятием, и единственным добытчиком урана в России, но и это не спасло его от акционирования. "Чикагские" мальчики под началом седого "нелюдя" распродавали остатки страны. В состав ОАО "ППГХО" (Открытое Акционерное Общество "Приаргунское Производственное Горно-Химическое Обьединение") вошли французы и какие-то скороспелые богачи, в основном из министерской верхушки. Каждый получил два ваучера, и возможность вложить их или в Комбинат, или в Фонд "Созидание", срочно созданный быстро подсуетившимися профсоюзниками. Других предложений не было. Никаких "Газпромов", ничего. Я, как все, получил кучу акций, даже не акций, а бумажку о том, что мои акции хранятся где-то в Москве. Кстати, когда я пишу эти строки, а это 2006 год, я получил на свои акции Комбината целых 113 рублей дивидендов за все время. Профсоюзные бонзы из "Созидания" не дали ничего! Вот это капитализм по-русски! В России началась "Великая Криминальная Революция". И началась она у нас, на станции Забайкальск. Сначала жители поселка, а там жили в основном железнодорожники, начали помаленьку таскать добро из вагонов, идущих в Китай, и из Китая. Никто не препятствовал, и это понравилось. Теперь в "очистке" вагонов принимал участие почти весь Забайкальск. Тащили все, что нравилось, и что можно было выгодно продать: тряпки, мебель, телевизоры, продукты. Я удивился, что некоторые наши работники начали часто ездить в Забайкальск. Оказалось, что они скупают там все подряд, а затем, с надбавкой, перепродают торговцам на нашем базаре. Действительно за четвертым Общественным Центром шумел, орал и ругался базар, даже не базар, а барахолка. Один из моих знакомых поступил еще проще, он нанял бабулю, и она торговала целый день товаром, привезенным из Забайкальска. Вот так у нас создавались капиталисты. Сначала воровали помаленьку, потом маховик раскрутился. Тащили всерьез: к вагонам подгоняли грузовики, товар везли в Читу и дальше. На грабеж стали ездить целыми деревнями, от мала, до велика. Однажды, Саша Дорофеев, приехавший оттуда, рассказал, что на его глазах десятилетний мальчишка в ответ на просьбу такого-же сорванца, дать откусить "Сникерс", достал пачку пятитысячных купюр (в деньгах того времени), вынул несколько, и подал тому. "Сходи, купи на всех!" - сказал паренек. Прошло много времени. Режиссер Говорухин снял фильм о Забайкальске, и, только тогда областное начальство "проснулось", и послало на станцию ОМОН. Ситуация изменилась. Рассказывали, что ОМОН установил таксу: 50 000 рублей в руки, и можешь шарить по вагонам час. Дальше, или добавляй, или уходи! Как, Вам, читатель? Деньги развращают, говорили, что милиция увозила деньги из командировок чемоданами. После принятия решения на уровне правительства из Забайкальска вывезли два вагона беспризорников! Разграблено было более 3500 вагонов. После нас волна пошла по всей Россиии. После долгих переговоров Министерство заключило договор с американцами. Ельцинская Россия полностью отказалась от добываемого нами урана, и весь его начала продавать Америке. Меня вызвал Лагутин, и сказал, что теперь затаривать уран будут не в "рюмки", а в 200-литровые, усиленные бочки. Их делает РМЗ, а моя задача - сделать новую затарочную машину. Ранее "рюмка" ставилась на тележку с цепным приводом, и подавалась под загрузку. Аппаратчик визуально наблюдал за заполнением контейнера, по достижении необходимого уровня, закрывал шибер и выкатывал тележку с "рюмкой" обратно. Все это было открыто, и, несмотря на вытяжную вентиляцию, закись-окись урана ложилась везде: на тележки, балки, пол. За вредность аппаратчик затарки имел самый большой отпуск на заводе. Предстояло придумать не только новую камеру загрузки, но и устройство, защищающее человека от урановой пыли. Получив новенькую бочку, узнав вес насыпаемого в нее урана - приблизительно 450 килограмм, я принялся за работу. Через неделю прикидок, многочисленных эскизов, большинство из которых летели в мусор, в голове проявились какие-то смутные формы. Лагутин торопил. "Если работа не идет, то к ней надо тихонько подкрасться, и все получится!" - говорил покойный С.С. Зубарев. Так и произошло. Сделали ящик из 10-миллиметровой стали, с дверкой, открывающейся пневмоцилиндром, то есть сжатым воздухом. На дверке приварили горизонтальную полку, на нее электроталью ставилась пустая бочка. Аппаратчик включал подачу сжатого воздуха, дверка закрывалась. Потом автоматически второй пневмоцилиндр опускал и прижимал к открытому торцу бочки крышку с трубой подачи урана. Датчик веса закрывал шибер (заслонку) на трубе, при достижении 450 килограмм, подача урана прекращалась. Одновременно с засыпкой урана в бочку бралась представительская проба, тоже автоматически. Далее дверка открывалась, аппаратчик снимал полную бочку, и ставил пустую. Все кажется простым и логичным, но, чтобы достичь этого, возились долго, особенно мучались с уплотнением крышки и дверки. Чего мы только не перепробовали, а решение пришло, как всегда, случайно. Под ноги попался обыкновенный ботинок на микропористой подошве. Снабженцы привезли такую резину, и все сразу заработало. Сколько человек участвовало в работе, сейчас уже не вспомнить. Валя Перегудов чертил траектории хода дверки, Витя Плотников, Витя Лисовцов точили детали, Игорь Тимофеев, Гриша Котельников, Леша Протопопов помогали в сборке и сварке. По сравнению со старыми камерами, стоящими в отделении затарки, она смотрелась, как блоха рядом со слоном, однако аппаратчикам понравилась! Из дома пришло письмо: у стариков сгорел телевизор. Раньше купили-бы новый, и дело с концом, нынче не было ни денег, ни телевизоров. У меня был неиспользованный отпуск, и, подумав, мы с Ритой решили, что я свезу свой телевизор в Калинин. Сложного ничего нет, но телевизор весит около 70 килограмм, да и затащишь-ли его в вагон? Никакого опыта в таких делах у меня не было. На самолет денег уже не хватало, приходилось привыкать к поезду. Обмерив телевизор, я, с помощью своих ребят, сделал из старых металлических стульев каркас, в который вкладывался телевизор. В нем он фиксировался 24 (!) болтами с резиновыми уплотнениями, имелись колесики для передвижения и откидные ручки для переноски. Оставалось попробовать, затащить каркас в вагон, но где это сделать? Снова ребята подсказали выход: в железнодорожном цехе Комбината, работал Володя Бездольный, мой бывший слесарь. Теперь он стал шишкой - заместителем начальника ЖДЦ. Когда я позвонил ему и начал про все рассказывать, он прервал: "Александр Анатольевич! Долго говоришь. Приезжай, все сделаем". По его команде нас пустили в пассажирский вагон поезда "Краснокаменск - Москва". До вечера он всегда отстаивался на станции. Проводники долго не могли понять, что мы делаем. Три здоровых мужика таскали по вагону металлический каркас, и, матерясь, то засовывали его в купе, то вытаскивали в тамбур. Когда им объяснили, они начали смеяться. Действительно, кто может тащить телевизор за 7500 километров? Читатель, Вы подумали правильно, но другого выбора у меня не было. Каркас проходил везде, значит, можно было ехать. Когда каркас, уже с телевизором, затащили в купе, соседи долго крутили головами. Я взял два билета: одно место - для меня, другое - под телевизор. До Читы доехали благополучно, а в Чите проводник заявил, что ближайшие ревизоры отберут у меня одно место. "Не положено занимать место под багаж" - сказал проводник. Наверное, решил на мне заработать, а может в МПС правила такие, разбираться было некогда. Я заплатил ему деньги, и мы с ним утащили телевизор в купе проводников. Там он благополучно доехал до Москвы. В Москве ночью меня встретила родня, и, через пять часов телевизор работал в квартире стариков. Как они были довольны! Уран - Америке! Склад ГП. Станица. Подхоз. Отпуск пролетел быстро. Вернувшись, я увидел, как изменился завод. Склад готовой продукции,

раньше тщательно скрываемый от всех, даже своих, расположился в центре заводского двора. Раньше тут мы хранили запчасти к мельницам и классификаторам, теперь, огражденные низенькой оградкой из сетки "Рабица", на их месте стояли ряды бочек с ураном. Их мог видеть каждый! Над площадкой мог двигаться 30-тонный козловой кран, а по самой площадке проходила железнодорожная ветка в первый цех. По ней мы завозили в цех спирали классификаторов, детали мельниц. Все это и решило выбор нового склада ГП. На площадке стояли разноцветные 6- и 12-метровые контейнеры. Бочки грузили в них, а контейнеры козловым краном ставили на платформы и... здраствуй, Америка! Как-же жалко было отправлять стратегическое сырье, ведь запасы его в России не беспредельны. Однако, мнение простых людей никого не интересовало. Бочки обязательно красились синей, или зеленой "молотковой" эмалью, на бок им клеили этикетки

с обязательным знаком радиоактивности и данными партии. Этикетки привозили из Америки, нам их печатать не доверяли. Поначалу ребята не могли приноровиться к загрузке контейнера. Бочки в него завозили маленьким автопогрузчиком, каждую в отдельности. Трудность заключалась в том, что бочки своими ребрами должны были соприкасаться. Иначе, при транспортировке морем, они могли смещаться. Скоро ребята набили руки, и погрузка пошла быстро. После установки бочек, их дополнительно крепили 50-миллиметровыми досками. Качество досок было таким, что не грех построить из них дом. После всего контейнер пломбировали и ставили на платформу. Когда эшелон был готов, комбинатовский тепловоз утаскивал его на станцию. Оттуда он почему-то уходил в Ленинград, а дальше - в Штаты. Почему не отправлять во Владивосток, или Находку, непонятно, ведь из них до Америки рукой подать. Часть долларов, полученную за уран, отдали Комбинату. На них в Китае закупили партию стереомагнитол и видеоплееров. Ничего подобного наша промышленность тогда не выпускала, первую русскую стереомагнитолу Гена Гергерт купил через год, а еще через полгода она "сдохла". Мы делали ракеты, а "проклятые" капиталисты ширпотреб. И, тут, они выиграли. Ажиотаж в городе поднялся большой. Все распределял профсоюз, не забывая себя и своих родных. Последнее время профсоюзные работники не занимались ничем, кроме распределения продуктов и товаров народного потребления. Раньше они были нашими товарищами, выдвигались-то они из наших рядов, теперь все стали важными, настоящими господами этой жизни. Люди жаловались, сколько писем тогда писали в Комбинат, горком партии - результатов не было. Противно вспоминать это, но что было, то было. Валя Коприлов получил "Шарп", и мы долго обмывали его, любуясь на огоньки цветомузыки, никель корпуса, многочисленные ручки и слушая Вилли Токарева: "Четвертые сутки пылают станицы..." Тогда его песни нам еще нравились. Но, это были цветочки, потом появился "блатной шансон", о русской культуре, песне вспоминали все реже. Следующим этапом в "раздаче слонов" оказались видеокамеры, видеомагнитофоны и телевизоры. Теперь и я получил видак. Все мы были молодыми, бегали друг к другу, таская видаки и перезаписывая фильмы. Друзья собирались и смотрели голливудскую продукцию. Порядок распределения товаров был такой: из трех наименований можно было взять только одно. Я получил видак, и не мог больше претендовать ни на что. Но человек, есть человек, и к видаку мне захотелось получить телевизор. Это сейчас иди в магазин и покупай любой, а тогда все зависело от начальства, директор своей властью мог все. Я пошел к Лагутину, и прямо спросил у него, что нужно сделать, чтобы получить телевизор. Он пообещал переговорить с А.В. Мимоновым, нынешним директором завода. Честно говоря, завел я этот разговор, ни на что не рассчитывая, просто наудачу. Время шло, работы было много, и я забыл о своей просьбе. Но мне повезло. Операции по упаковке бочек с ураном выполнялись вручную. После приемки ОТК бочку закрывали: накладывали крышку, затем ободок ее крепления. Ободок стягивался болтом с гайкой, закручивали их гаечным ключом, это было долго. Затем бочку надо было взгромоздить на автопогрузчик. Два здоровых мужика кантовали ее тоже руками. Таких ручных операций хватало, это задерживало отправку металла. И, вот, Лагутин передал мне ответ от Мимонова: "Если я механизирую ручной труд, телевизор - мой!" Сначала я пошел смотреть на погрузку и транспортировку. Затем прикинул, что можно механизировать, и начал рисовать эскизы. Вся бригада интересовалась моим "творчеством", всем было интересно, достанется мне телевизор, или нет? Жадности в ребятах не было, они помогали мне во всем. Первое, что мы сделали, было простейшее устройство для заворачивания болтов. Сделали специальный захват с пневмогайковертом. Гайковерт был маленький, управляться с ним могла даже женщина, кстати лаборантки ОТК частенько хватались за него, чтобы не дожидаться вечно занятых мужиков. Первый шаг к телевизору был сделан! Работы по погрузке ускорились. Дальше пришла очередь механизации разгрузки бочек с автомашин. Раньше каждую бочку снимали по отдельности. Теперь сделали специальную траверсу (квадратная рама с одним захватом, навешивавшимся на крюк крана, и четырьмя, цеплявшими бочки), хватавшую сразу четыре бочки, причем делал все один человек. Оставалось самое сложное: ставить бочки ребро к ребру. Через неделю изготовили и такое приспособление. Раньше это делали два человека с ломами, теперь со всем управлялся один, лома уже не требовалось. Полностью механизировать всю погрузку я, конечно, не мог, для такой работы нужна проектно-конструкторская фирма, но главное было сделано. Телевизор я получил. Приятно было смотреть на контейнеры, заполняемые бочками. Они блестели разными красками и названиями фирм, и стояли на платформах, как разноцветные кубики. Но было и обидно, 100 процентов урана уходило в Америку, да та еще долго скандалила. Американцы утверждали, что мы продаем уран по демпинговым ценам. Цена килограмма нашего урана, по их понятиям, была очень низкой - 24,7 доллара. Но демпинга тут не было, просто технология была отлажена до предела, а зарплата, обычно составляющая около трети себестоимости, у нас составляла 3-5 процентов. Человек производил продукции на рубль, а зарплаты ему платили 3-5 копеек. В декабре 1993 года закончили расширение поля аэродрома. Теперь он мог принимать тяжелые самолеты. В качестве проверки прилетел "АН-12". Сел и взлетел он прекрасно, летчикам понравилось. Мы надеялись, что скоро все трудности будут позади (!), и к нам начнут летать "Ту-154". Начали строить здания: аэровокзала, таможни (надеялись на прямые рейсы в Китай), склады, пограничный КПП. Народ потихоньку разъезжался. Продал квартиру и собрался уезжать Саша Барышев, наш знаменитый "Чанга-Чанга". На проводах он рассказал, как продал квартиру. Никто из нас никогда не продавал квартиру, Санька - тоже. Не долго думая, он дал объявление в районную газету "Слава труду". В числе покупателей пришли два мужика, типичные колхозники (потом узнали, что они с Забайкальска, деньги заработали на вагонах), осмотрели квартиру и предложили Саше 6000 долларов, самую высокую цену из всех предложенных. Тут-же вытащили толстую пачку, отсчитали 6000 и протянули ему. Долларов мы никогда еще не видели, и Сашка испугался, а вдруг фальшивые. Мужики начали смеяться. Фальшивых долларов у нас тогда не было в помине. Китайцы были людьми аккуратными и честными, а доллары шли только от них. Мужики посадили Саньку в машину и отвезли в только, что открытый в городе банк, обменяли доллары на рубли и отдали ему, и, снова, смеялись над ним. Начиналось новое время! Пока "новые русские" присматривались только к квартирам. Строительство в городе почти прекратилось. О "зарослях" башенных кранов никто не вспоминал. Строители возводили всего пять домов. С год назад, когда все еще было относительно хорошо, горожанам, желавшим построить собственные коттеджи (наконец-то разрешили), отвели участок за городом, около третьего микрорайона. Назвали его "казачьей станицей". Основной силой, пробившей ее строительство, были новоявленные казаки. В них записывали всех, кто желал. Город и Комбинат пообещали подтянуть коммуникации холодной и горячей воды, электроэнергию. По существу "станичка" стала новым микрорайоном Краснокаменска, людей, взявшихся строить свое жилье, было очень много. Люди поверили в обещания и начали строить. Некоторые успели возвести дома, некоторые, как мой друг Фаргат Рахимов, только фундаменты. Фаргат вручную выкопал котлован под фундамент глубиной полтора метра, и залил его бетоном. Многие посадили деревья, обработали участки. И тут, грянул гром! В России началась разруха, и, не начав никакого строительства, город и Комбинат отказались от своих планов. Удар был страшный! Дома без воды и света были никому не нужны, а деньги и труд - вложены. Так и осталась "станичка" стоять памятником "свободе и демократии". Кто-то использовал дома, как кошары для содержания скота, большинство бросили вообще. В то время появилось много таких обманок. Какие только аферы не проворачивали! Завод кое-как работал. Денег, поступающих из Америки, мы практически не видели. Зарплата катастрофически падала, выплачивали ее неравномерно, и мы искали любые заработки. Так появилась идея, создать на заводе звероводческое хозяйство. Купили несколько десятков песцов, и в бывшем подшефном колхозе (теперь кооперативе, или еще как-то он назывался, не помню) взяли землю в аренду. Главным "фермером" поехал Аполлинарий Ваулин, мой бывший мастер по ремонту насосов. Когда-то он, в своей бурной жизни, работал в зверосовхозе, сейчас это пригодилось. Других "фермеров" набрали из аппаратчиков, пожелавших работать в деревне. Это считалось командировкой, все они числились на заводе, и тут-же получали зарплату. Опыта работы со зверьками не было ни у кого. Срочно понадобились клетки и многое другое. РМЦ начал выпускать клетки. Раньше с изготовлением не было-бы проблем, взяли металл со склада и вперед! Теперь на складах металла было наперечет, командовал его выдачей лично Стрельченко, который сразу сказал, что металла не даст. Пришлось рыскать по свалкам. Нашли старые стойки под электроаппаратуру из перфорированного швеллера, немного сетки "Рабицы". Теперь материал был. Но было еще одно "но". До этого стойки, сетка были в цехах, а значит - "фонили". Я доложил Лагутину, тот - директору. Мимонов махнул рукой: "Делайте!" Месяц клеили из кусочков эти клетки, но несмотря ни на что, сделали аккуратно: загнули концы проволок, зашлифовали места сварки и резки. Зверьки-то не виноваты в наших бедах. Принимал Аполлинарий - пооткрывал дверки, пощупал кормушки, ему понравилось. Клетки увезли. Второй грандиозной работой занимался Хусаиныч. Раньше, в советские времена, песцов кормили рыбой, но рыба теперь стоила дорого, поэтому решили покупать в соседних хозяйствах падаль. Песцы ее едят. Баранов дохло много, корма зверькам должно было хватать. Но с вонючими баранами возиться никто не хотел, поэтому решили сделать большую мясорубку, чтобы перемалывать целого барана со всеми костями. Изготовление мясорубки поручили Искандарову. "Дед" придумал специальный шнек (как в обычной мясорубке), выточил с токарями особенные ножи, подобрал редуктор с электродвигателем. Скоро нержавеющее чудовище (другого названия не придумать) стояло на дворе РМЦ. Хусаиныч лично, несмотря на вонь, бросил в нее дохлого барана. В корытце, подставленное к выходу агрегата, посыпалось рубленое мясо. Ваулин увез его на пробу. Уже вечером он позвонил, что песцы слопали падаль, и попросил привезти мясорубку к ним. Все вроде наладилось, но не совсем. Скоро пришло большое несчастье, положившее крест на заводском хозяйстве. То-ли песцам чего-то не хватало, то-ли дело было в кормах и витаминах, то-ли их не так содержали, но по прошествии года "фермы" как не бывало! Зверьки передохли. Хорошо, что хоть один песец достался жене Сережи Балыкина, Марине на шубу. Разруха накрывала город. Улицы и дворы перестали убирать, появилась грязь, везде валялась бумага. Забайкальские ветры носили тучи оберток и упаковок от импортных продуктов. Однако, ЖКУ во главе с его бессменным начальником Леоновым, продолжало работать, хотя и на более "низких оборотах". В домах была чистая вода, тепло и машины для уборки мусора (у нас за мусором в определенное время приходили спецмашины. Посигналив, они останавливалась у каждого дома. Жильцы несли свои отходы и бросали в машину. Она стояла 10-15 минут, затем переезжала к следующему дому) приезжали вовремя. Новый 1994 год впервые отметили китайскими фейерверками. Наши торговцы навезли всяких: ракет, петард, шутих. Целый час после двенадцати над Краснокаменском грохотало и сверкало. Тут были и огненные шары, и прямые струи желтого, красного, зеленого огня, вращающиеся колеса, с которых летели снопы искр. Под ногами немногих прохожих взрывались, пугая и их и всех, петарды. Все-таки китайцы великие мастера в части подобных штучек. Было весело и интересно, но потом, огни погасли. Начали открываться частные магазины. В городе им разрешили "селиться" только в подвалах домов. Это было правильное решение, сохранялся жилой фонд. Для строителей ПУСа, многие из которых остались без работы, она появилась, причем оплачивалась хорошо и в срок. Они вычищали многолетнюю грязь из подвалов, клали стенки, штукатурили, красили - и магазины росли, как грибы после дождя, а уж названия! Чего только не придумывали, каждый коммерсант старался, чтобы его вывеска выглядела оригинальнее. Были "Макбив", "Стамбул", "Москва". Продавали в подвальчиках все - от поддельных бритвенных лезвий "Жиллетт" до японских автомашин с правым рулем. Особенно колоритно смотрелись на них наши буряты! На "Тойотах" они ездили в национальных халатах. В мае отметили 25-летие Краснокаменска. Впервые полтора десятка самых известных горожан - первопоселенцев стали Почетными гражданами города. Среди них были С.С. Покровский, Б.Н. Хоментовский и другие. Праздник прошел практически незаметно. На заводе, как и на Комбинате, с разрешением продажи металлолома в Китай, началось повальное воровство. Трудно осуждать людей, когда они и их семьи месяцами сидят без зарплаты. Но, что мог утащить слесарь, аппаратчик, шахтер? Несколько десятков килограммов меди, или нержавейки. А трайлеры, идущие через границу, везли трехметровые нержавеющие обечайки от пачуков, шахтные электродвигатели в десяток тонн. Этим явно занимались не рабочие, рыба гнила с головы. Большинство городского населения трудилось семьями на Комбинате и в ПУСе. И, если, зарплату не получал муж, не получала и жена. В первом цехе за ночь (!) сняли всю сварочную сеть. Электрики и мы целый месяц развешивали по цеху 50-миллиметровый медный кабель. Сварщикам стало не нужно таскать везде за собой длинные кабели, достаточно было 10-метрового кабеля, чтобы подключиться в любом месте цеха. Теперь мы вернулись к старому. Как ни разбиралось руководство, Первый отдел и милиция, воров так и не нашли. Охрану из внутренних войск с завода сняли, сейчас за ними осталась только охрана склада ВВ. Их посты заняли женщины из ВОХРа, с допотопными наганами. Где их нашли, не знаю, но вид женщин с брезентовыми кобурами времен Отечественной войны наводил тоску и уныние. Кстати, у одной из них тут-же ночью, отняли наган. Кому он понадобился, понятно. Работы по модернизации оборудования полностью прекратились. Все выживали, как могли. Уран тек в Америку, а проку от этого для Комбината не было никакого. Увольнялись и уезжали многие хорошие работники. Ушли в коммерцию Я.Я. Черняев - начальник второго цеха, наш Н.Д. Лагутин. Проводили Валю Коприлова в Тулу.

Каждый день на вокзале можно было встретить знакомых, или провожающих, или уезжающих. Замначальника ЖДЦ Володя Бездольный с горечью говорил, что седьмое подразделение находится не там, где ему положено быть, а у него на вокзале. Наверное так и было, но поделать уже ничего было нельзя. Воровство металла усилилось. Тащили уже все, что плохо лежит. У монтажников развалившегося "МСУ-92" на комплектовочной базе, рядом с нами, лежали "юбки" - опорные детали пачуков. Изготовлены они были из нержавеющей стали, и весили по нескольку тонн. Однажды на завод позвонили с погранперехода "Забайкальск", и сообщили, что похоже, вывозят наши детали, хотя, все документы были в порядке. Заводчане во главе с главным инженером В.К. Филимоновым, помчались туда. Оказалось, что это те самые "юбки", и, что "МСУ-92" отправляли их в Китай, как собственный металл. "Юбки" вернули, но никто из людей "МСУ" ни к следствию, ни тем более, к суду не привлекли. Их сложили на заводском складе, а через некоторое время они опять "уехали", теперь безвозвратно. Главным строительством в Краснокаменске оказалась вторая очередь кладбища. Наше кладбище располагалось на одной из сопок, кругом был камень, и могилы копали заранее экскаватором, по нескольку сотен ям. Думали, что таких заранее откопанных могил хватит надолго, но ошиблись. Смертность в городе поломала всю статистику. Умирали от старости, болезней, теперь добавились смерти и самоубийства от неуверенности в завтрашнем дне, а главное - смерти от пьянства. Начали пить все подряд: от спирта "ройял" до технического спирта. Раньше люди получали приличную зарплату, даже самогонку в городе не гнали, зачем, если можно купить водку, или коньяк. #МояИсторияПпгхо