В приёмном отделении, прислонившись к стене, стоял высокий мужчина в простой рубашке и джинсах.

От прежнего Димки остались только глаза – всё те же, пронзительно-серые. А всё остальное… Когда щуплый мальчишка успел превратиться в этого сильного, уверенного мужчину?
-Здравствуй, Марин, – его голос звучал спокойно, будто они виделись вчера. – Значит, теперь ты будешь лечить моего сына?
Она кивнула, судорожно вцепившись в папку с историей болезни, как в спасательный круг. Пятнадцать лет безупречной карьеры, сотни сложнейших операций, а сейчас почему-то дрожат руки.
— Пройдёмте в мой кабинет, – официальный тон помогал держать дистанцию. Но Дмитрий остановился.
— Нет. Я хочу услышать всё здесь и сейчас. Без этих ваших врачебных протоколов.
Она открыла снимки МРТ:
— Опухоль агрессивная. Локализация сложная. Но есть новая методика…
— Сколько? – перебил он.
— Что?
— Сколько шансов?
— Тридцать процентов. Может, сорок, если…
Он качнул головой:
— Ясно. Когда операция?
— Дмитрий, вы понимаете риски?
— Я понимаю, что это мой сын. И что ты – лучший нейрохирург в стране. Иначе бы тебя сюда не вызвали.
В его голосе не было ни упрёка, ни старой обиды. Только жёсткая решимость человека, готового на всё ради своего ребёнка. И от этого почему-то стало ещё тяжелее.
— Через неделю, – она спрятала снимки. – Нужно подготовить Мишу.
— Спасибо. И… Марин?
— Да?
— Дома ждёт жена. Ей не обязательно знать, что мы были знакомы раньше.
В ординаторской Марина долго стояла у окна. Внизу, во дворе больницы, Дмитрий обнимал красивую светловолосую женщину – наверное, ту самую жену. Она что-то горячо говорила, он успокаивающе гладил её по плечам. Идеальная семья в несовершенном мире.
Телефон завибрировал – бывший муж интересовался, когда она вернётся в Москву. Клиника, репутация, частная практика… Когда это стало важнее всего? Память услужливо подкинула тот вечер пятнадцатилетней давности.
…»Марин, ну какая Москва? У меня здесь бизнес только пошёл, мама болеет. Давай подождём год-другой?»
«Нет, Дим. Это мой шанс. Единственный. Либо сейчас, либо никогда».
«А как же мы?»
«Мы… мы всегда успеем быть вместе. Когда-нибудь потом»…
Потом не случилось. Она с головой ушла в работу, он женился через два года. А теперь вот – такая встреча.
Марина тряхнула головой, отгоняя непрошеные воспоминания. Нужно сосредоточиться на главном – операции. История с Димкой осталась в прошлом, у них обоих своя жизнь. Вот только почему так больно?
Вечером она зашла в палату к Мише. Мальчик не спал – читал книгу при тусклом свете ночника.
— Про что читаешь?
— Про путешественников, – он улыбнулся отцовской улыбкой. – Хочу стать как Фёдор Конюхов. Только сначала надо выздороветь, да?
Марина почувствовала, как к горлу подступил ком.
В течение недели она наблюдала за ними – украдкой, будто подглядывая чужую жизнь через замочную скважину. Дмитрий приходил дважды в день, всегда с книгами или головоломками. Он научился виртуозно превращать больничные процедуры в игру, отвлекая сына шутками от страха перед капельницами.
Его жена – Настя, как узнала Марина из карты пациента – приносила домашнюю еду в контейнерах, суетливо поправляла подушки, без конца переспрашивала медсестёр о состоянии сына. В её глазах застыл вечный испуг, и Дмитрий каждый раз успокаивающе сжимал её руку: «Всё будет хорошо».
Накануне операции Марина задержалась в больнице допоздна, перепроверяя все анализы. В пустом коридоре раздались шаги – Дмитрий.
— Не спится? – она постаралась, чтобы голос звучал ровно.
— Уложил их обоих. Миша волнуется, но держится. Настя наконец уснула – измучилась совсем.
Он помолчал, разглядывая носки ботинок:
— Знаешь, я ведь не держу на тебя зла. Ты была права тогда – надо было уезжать. Теперь ты можешь спасти моего сына.
— Дим…
— Нет, подожди. Я должен сказать, – он поднял глаза, и Марина увидела в них тот самый, прежний огонь. – Если что-то пойдет не так… Я знаю, ты сделаешь всё возможное. Просто знай – я верю тебе.
Она смотрела, как он уходит по гулкому коридору, и думала – вот оно, настоящее мужество. Не в том, чтобы отпустить, а в том, чтобы довериться снова.
Операция длилась шесть часов. Марина работала как автомат – чётко, методично, не позволяя рукам дрожать. Опухоль оказалась больше, чем показывали снимки. Дважды падало давление. Но она справилась – вытащила, выгрызла у судьбы эту маленькую победу.
В коридоре её ждали трое – Дмитрий, Настя и пожилая женщина, в которой Марина с удивлением узнала его мать. Та самая тётя Валя, что пятнадцать лет назад кормила её пирожками и мечтала о внуках…
— Всё прошло успешно, – сказала она, стягивая медицинскую шапочку. – Миша в реанимации, но худшее позади.
Настя разрыдалась, уткнувшись мужу в плечо. Тётя Валя украдкой крестилась. А Дмитрий просто смотрел – долго, пристально, будто видел её насквозь.
— Спасибо, – тихо сказал он.