в подземном переходе через Кутузовский проспект.

Почему он вдруг отказался от первоначального решения, Алексей сам не понял.
– Подождите! Вы карточку потеряли!
Он нагнал ее в середине перехода, но для этого пришлось ускориться. В своих бежевых босоножках она шагала упруго и быстро и вздрогнула перед тем, как обернуться.
– Ваша? – спросил Алексей.
Ему хватило одного мгновения, чтобы понять: эта встреча – не случайная. При всей банальности такого сравнения, ее глаза цветом напоминали воду в горном озере, чистую и глубокую. Худенькая, темноволосая, узкие брови вразлет, пушистые ресницы, легкий загар на открытых солнцу руках, ногах до колен и лице. Косметикой она, кажется, не пользовалась, разве что чуть подкрасила губы. «Студентка, скорее всего. Или постарше капельку».
В любовь с первого взгляда он не верил, но всякий раз, увлекаясь кем-то, основывался на мимолетном впечатлении. Примерно, как сейчас.
– Да, моя, – ответила девушка. – Спасибо.
Она будто не удивилась его любезности. А ему захотелось сказать что-нибудь еще, лишь бы опять услышать ее мягкий голос.
– Не теряйте. Повезло, что заметил.
– Спасибо, – повторила она. – Вы меня правда выручили. Карточка не моя, тетина.
– Тетина?
– Я сама вызвалась ей помочь, в магазин сходить. Так неудобно могло получиться…
– Давайте я вам еще помогу, – предложил Алексей. – У меня время есть.
Он действительно никуда не спешил, идя из офиса домой. В тот момент ему не показался странным ее наряд. В Москве редко удивляются чужой манере одеваться. К тому же в удушающий июльский зной народ что только не носил.
Похожее летнее платье с разноцветными узорами было на маме Алексея во время его первого в жизни путешествия. В памяти остались толчея на вокзале в Симферополе, шорох камышей рядом с пляжем под Евпаторией и обжигающий, пахнущий дымом шашлык с мангала.
Тогда ему только-только исполнилось четыре года. Впрочем, в свои сорок шесть Алексей и теперь выглядел отлично – как утверждали его друзья и знакомые, лет на десяток моложе реального возраста. Выручала наследственность, помноженная на равнодушие к табаку и спиртному.
– Помогите, да, – неожиданно согласилась девушка. – Я одна что-нибудь напутаю.
В продовольственном супермаркете у поворота на улицу Дунаевского Аня (так ее звали) начала как-то неуверенно оглядываться.
– Список есть у вас? – поинтересовался Алексей. – Знаете, что тете нужно?
– Она молока просила купить и творожок со сметаной.
– На диете сидит?
– Говорит, в жару ничего другого не ест.
– Выбирайте, значит.
Анины глаза округлились, словно от изумления.
– Здесь ужасно много всего.
Алексей пожал плечами.
– Как обычно. Бывает и больше.
Взяв инициативу на себя, он выбрал не самые дорогие, но, по его мнению, вполне пристойные продукты. На кассе мигом выложил всё из металлической корзинки, кивнул Ане.
– Ваша очередь.
Она повертела карту в руке, потом робко протянула ее кассиру – смуглому парню в белой рубашке с коротким рукавом и черных брюках. Тот сделал жест рукой, произнес с акцентом:
– Терминал работает. Пожалуйста.
Аня явно пребывала в замешательстве.
– Телефоном будете платить? – по-своему истолковал ее поведение кассир.
– Телефоном?
Алексей готов был поклясться, что она впервые слышит о подобном способе расчета.
– Я всё сделаю, – вмешался он.
Новая знакомая доверчиво протянула ему пластик.
– Тетя сказала никому не давать, но вы же не обманете?
Когда они вышли с покупками на раскаленную улицу, Алексей, повинуясь какому-то внутреннему импульсу, задал еще один вопрос.
– Тете сколько лет, если не секрет?
– Восемьдесят шесть.
– Сколько-сколько?
Аня осеклась, отвела глаза. Зачем-то крепче взялась за ручки пакета.
– Мы про бабушку говорим, наверное? Или прабабушку?
Аня молчала. Над проспектом висел сплошной гул проносящихся машин. Взвыла и тут же оборвалась сирена летящего от Нового Арбата черного автомобиля с мигалкой. К остановке за подземным переходом подкатил электробус.
– Анечка, – как можно аккуратнее проговорил он, – вы шутите?
– Нет, – тихо сказала она. – Я недавно в вашем времени. Меньше часа.
О том, где и как открылся проход из прошлого в будущее, Аня рассказывать не стала. То, что представляло из себя это место, обрисовала предельно кратко: «Вроде шкафа».
– Как в Нарнию? – пошутил Алексей.
– Куда? – не поняла она.
Про сказочную страну с ее обитателями девушка не знала ничего, хоть и получила диплом преподавателя английского языка. Вторым, который она изучала, был испанский. Насчет возраста Алексей не ошибся: в марте Аня отпраздновала двадцать второй день рождения. В марте 1980 года.
– У вас там тоже июль? – и веря, и не веря в происходящее, уточнил он.
– Тоже. Одиннадцатое число, как у вас. Только пятница, а не понедельник.
– Ты откуда…
– У тети календарь в прихожей.
В двадцать четвертом доме по Кутузовскому проспекту действительно жила ее родная тетя, младшая сестра Аниной мамы. Из большой трехкомнатной квартиры на пятом этаже она почти никуда не выбиралась. Каждый шаг стоил ей огромного труда из-за жесточайшего артрита.
Анин дядя, ответственный сотрудник министерства тяжелого машиностроения СССР, умер в 2013-м. Чем он занимался на пенсии, племянница не успела выяснить. Когда-то престижная жилплощадь была жутко захламлена всяким старьем, которое хранили по принципу «Авось пригодится».
– Я в гостиную еле прошла, а дядин кабинет весь барахлом завален, – сказала Аня.
Очутившись в знакомом с детства дворе, она сначала удивилась припаркованным иномаркам. Кутузовский с потоком невиданных автомобилей, витринами, вывесками и рекламой просто потряс. Аня юркнула обратно во двор и, переведя дух, решила – раз уж она здесь, проведать родственников. В подъезд, за железную дверь, ее пропустил, сжалившись, кто-то из соседей.
Идти в гости было боязно. Мама поссорилась со своей сестрой еще в семьдесят пятом, из-за дележа наследства. Аня не знала всех подробностей той скверной истории, родители оградили ее от разбирательства. Кажется, тетя с дядей, пользуясь суматохой, шустренько вывезли всё движимое имущество из бабушкиного дома в Голицыно.
– Пока поднималась, так и не придумала, с чего начать, – призналась Аня.
Но тетю не шокировал ее визит. Старушка уже стабильно находилась в таком состоянии, когда плоховато улавливают разницу между прошлым и настоящим.
– А Зина почему не с тобой? – только спросила она, подслеповато моргая.
Зиной звали Анину маму. Пришлось бормотать что-то про неотложные дела и заботы. Тетя покивала и как ни в чем не бывало попросила помочь с покупками. Что было дальше, Алексей знал.
Они сидели на теплой от солнца гранитной лавочке возле памятника Багратиону, ели мороженое и болтали. Аня отнесла продукты и вернулась. Ожидая ее у подъезда, Алексей боялся, что она исчезнет. Как выяснилось, совершенно напрасно.
– Как вы живете? Что в мире происходит?
«Она же ничего не знает. Вообще ничего. Ни с кем не общалась, кроме тети. Сорок два года прошло. С чего бы начать?»
Прожив полтора десятка лет в столице, Алексей считал этот город своим. За это время он с кем только не виделся и каких только историй не слышал. Люди здесь отличались живым, подвижным умом и развитой фантазией. Но случайно встреченная девушка в платье фасона ретро, в отличие от массы выдумщиков, вызывала безотчетное доверие. К тому же она до сих пор не проявила интереса к его материальному положению и жилищным условиям. И еще он осознавал, что вот-вот окончательно попадет в плен ее чудесных глаз.
– Доедим и погуляем. Пройдемся до Краснопресненской или подальше, если захотим. Заодно отвечу на любые вопросы. Хорошо?
Она не возражала.
Их удивительный роман был не похож ни на один из предыдущих романов Алексея. Никаких смс или звонков – прощаясь, просто договаривались о времени следующей встречи. Место не меняли: между подземным переходом и аркой дома № 24. Он являлся заранее, она тоже не опаздывала, перемещаясь из прошлого в будущее. Разговаривали много, без устали бродя по улицам и набережным. Порой замолкали, беря паузу, но их это не тяготило. Алексей показывал Ане, коренной москвичке, ее преобразившуюся родину.
Ей нравились произошедшие перемены в облике знакомых мест. Она выросла в этом районе, который в советскую эпоху назывался Киевским. Жила с родителями на улице Раевского – в доме, построенном в год ее рождения. Ходила в пятьдесят шестую школу, о которой сохранила самые теплые воспоминания. Когда училась на первом курсе, переехали на проспект Вернадского, в более просторную и современную квартиру. По центру Аня до сих пор скучала.
Известие о том, что Москва теперь – столица другой страны, не ввергло ее в печаль. Конечно, она состояла в комсомоле, как и подобало приличной девушке ее возраста, побыла октябренком, а потом пионеркой, но в Аниной семье идеология всегда оставалась дежурным ритуалом. Ее расчехляли и демонстрировали там, где требовалось. Мать с отцом руководствовались более приземленными мотивами: как лучше обустроить быт, где достать что-нибудь импортное, куда съездить отдохнуть.
– Я не карьеристка, – прямо заявила она Алексею.
– Как жить собираешься?
– Заниматься любимым делом.
– Ты профессию сама выбирала?
– Сама.
– Единственная дочка, наверное?
Аня прищурилась.
– Откуда узнал?
– Вижу, что баловали.
Она рассмеялась от души.
– Немножко.
С каждым свиданием он чувствовал, как привязывается к ней. Всё происходило очень целомудренно: Алексей не слишком крепко обнимал Аню, когда она выходила из арки, а при расставании целовал в щеку. Во время прогулок они тоже не позволяли себе вольностей. Несмотря на это, у него было постоянное ощущение праздника. Уже с обеда он начинал ждать, когда можно будет удрать из офиса.
В четверг они, с подачи Алексея, отправились на Мосфильмовский пруд. Метро, по словам Ани, изменилось мало, и турникеты нового образца ее не смутили. Она с улыбкой вспоминала понедельничное приключение в супермаркете.
Расположились на траве у бережка. Народа кругом хватало, однако ощущения тесноты не возникло. Социальная дистанция, по выражению Алексея, была нормальной. Кто-то рыбачил, кто-то сидел на скамейках или пледах, кто-то кормил уток.
– Оставайся у нас, – выложил он главный козырь.
– Я не могу, – серьезно ответила она, помолчав с полминуты.
– Почему?
– Ну, откуда я возьмусь в вашем времени? С неба упаду? Документов нет, ничего нет…
– С документами решим, оформим как беженку, – сказал Алексей, памятуя о приятеле-полицейском.
– Деньги? Жилье?
– А я на что? Потом работать начнешь, специалисты по языку сейчас еще нужнее.
Аня вздохнула.
– На кого я маму с папой оставлю?
Вопрос был не из простых. Пришлось тщательно подбирать слова.
– Ты же убедилась, что проход в порядке – можно пользоваться, когда захочешь. Кто запретит навещать их? Сочиним тебе легенду… не знаю, про Дальний Восток или Крайний Север.
– Вдруг связь между временами оборвется?
Об этом Алексей думал тоже, и мысли такого рода не доставили ему радости.
– Знаешь, и в обычной жизни может что угодно произойти.
Аргумент был так себе, слабоватый.
– Хочешь к нам в гости?
– Куда? На Вернадского?
Он не сразу понял суть ее встречного вопроса.
– Нет. В мое время.
– Так можно?
– Можно, я тебя проведу. Хоть завтра.
Соблазн оказаться в Москве 1980 года был велик. Она прочла это по его лицу.
– У нас по-своему красиво. Олимпиада на днях откроется.
– Война не чувствуется?
Аня вскинула свои прелестные ресницы.
– Какая война? С кем?
– В Афганистане.
– Разве там война?
Этой темы они еще не касались. В нескольких фразах Алексей поведал ей о тысячах жертв и последствиях того, что называли выполнением интернационального долга.
– Я понятия не имела, – прошептала Аня. – В газетах другое пишут и по телевизору говорят.
– Друзья не обсуждают?
– Как-то не принято. Они от политики далеки.
– В армии никто не служит?
– Из моих знакомых нет.
Мимо них, никого и ничего не опасаясь, проковыляла упитанная белоголовая утка с шоколадно-коричневым туловищем, черным клювом и черным же оперением на хвосте. Алексей кинул ей кусочек слойки, но птица не отреагировала.
– Знаешь, и у меня была похожая мысль… – начала Аня.
– Какая?
– Может, ты согласишься в мое время уйти.
– Навсегда?
– А что тебя держит? Или кто?
ПРОДОЛЖЕНИЕ ЗДЕСЬ: https://ok.ru/group70000038839432