Женя и свою мать особо не баловала, ибо считала так: что посеяли, то теперь пускай жнут.

Однако, родную мать можно было простить за очень многое, её промахи и недостатки сглаживались памятью о детской привязанности и кровной близости. Женя не держала зла на мать, но всё помнила. Но та, другая женщина, что вошла в жизнь по воле случая — свекровь — находилась под пристальным и недобрым взглядом. Обиды на неё Женя тщательно коллекционировала, лелеяла каждую, как драгоценность, и крепко держала в своей памяти, не позволяя им потускнеть от времени.
— Ну, что там у бабы Тони? Опять накормила тебя жареными яйцами? — спрашивала она дочь, не отрываясь от приготовления ужина у плиты.
Оля, едва переступив порог, бросила на пол тяжёлую школьную сумку. Вымыв руки с мылом в прихожей, она первым делом направилась к холодильнику, явно изголодавшись.
— Да, яйцами. А что с того? — равнодушно бросила она через плечо. После уроков Оля всегда забегала к бабушке, если оставалось время до школьного автобуса.
Девочка с шуршанием развернула целлофановый пакет и принялась неуклюже, почти срывая кожуру, чистить толстую сардельку.
— Да подожди ты хоть минутку! Через пять минут будет готов горячий обед! — чуть полноватая, уставшая мать выскребла подрумяненные овощи со сковороды и отправила их в кастрюлю с наваристым супом. — задержалась я сегодня с готовкой. Меня эта тётка Наташка, чтоб ей пусто было, совсем заговорила, когда я к ней за молоком забегала. Целый час по ушам ездила своими сплетнями, ты ж её знаешь. Так, говоришь, яйцами? — Не в силах сдержать язвительную улыбку, Женя подула на ложку горячего бульона и осторожно попробовала, достаточно ли соли. — И как же мне удалось угадать, а, не знаешь?
— Ой, мам, ну пожалуйста, не начинай опять это! — вздохнула Оля.
Девочка уже уловила знакомый поворот разговора и поняла, к чему он ведёт. Из-за каких-то старых, непонятных Оле обид мама на дух не переносила бабушку Тоню.
— Что не начинать? Это же чистая правда! Она всю свою жизнь кормит всех вокруг одними и теми же яйцами, потому что абсолютно не умеет и не любит готовить. Да она, по-моему, вообще никогда и никого в этой жизни по-настоящему не любила: ни своего покойного мужа, ни собственных детей, никого! И вы, внуки, ей были не нужны. Все вы ей сто лет как обуза. Вот яйцами и отделывается — быстро, дёшево и без хлопот.
— Неправда это всё! Бабушка Тоня ко мне всегда очень хорошо относится! — попыталась возразить Оля.
— Обыкновенно она относится. Без души, понимаешь? Без капли настоящей теплоты и привязанности. Есть вы у неё — нет вас, ей абсолютно наплевать.
— А лучше, как баба Маша, что ли? Всё к ногам любимого внучка готова положить, а на остальных и внимания не обращает? - припомнила Оля вторую бабушку, мать её мамы, которая души не чаяла в младшем внуке, потому что он бедненький, ведь родители у него пьяницы. Так и растила его на пенсию, и бегала за ним, что та квочка. Только и разговоров, что Пашуня да Пашуня. Нет, Олю с братом она тоже любила, просто считала, что у них в жизни и так всё прекрасно.
— Баба Маша тоже ещё та курица, я тебе скажу! — фыркнула Женя.
Она выставила перед дочерью глубокую тарелку с дымящимся супом и отрезала ломоть свежего хлеба. Глаза её в этот момент блестели странным, почти лихорадочным блеском, обнажая голую и до сих пор обиженную душу.
— Но она, баба Маша… — Женя собрала со стола пальцем хлебные крошки и стала задумчиво катать из них маленький колобок, думая о своей матери, — она хоть и криво, и косо, но с душой к вам относится, она хоть как-то, но любит…
— Мам, я ко всем бабушкам отношусь одинаково, но лично мне куда больше нравится ровное и справедливое отношение бабы Тони ко всем внукам без исключения, чем эти бесконечные метания, всплески страстей и явные выделения фаворитов от бабы Маши.
— Да помолчи ты уж лучше, поняла? Давай ешь, папина дочка. — мама явно обиделась. — Вечно вы все за неё заступаетесь, будто она святая! Фавориты, блин... Где таких слов уже нахваталась.
Замуж Женя выходила, конечно, по любви, но руководствовалась при этом железным принципом «лишь бы поскорее сбежать из родного дома». Случилось это рано. Отец её пил беспробудно и всё, что зарабатывал, тут же пропивал, а бесхарактерная, сломленная мать вечно пласталась перед ним в унизительных мольбах и одна тянула на себе всю семью с тремя детьми, даже не пытаясь что-либо кардинально изменить в своей горькой участи.
...>>ОТКРЫТЬ ПОЛНОСТЬЮ