«Денис, ты что там?

Есть хочешь?» — крикнула она, продолжая нарезать огурец.
Ответа не последовало. Вместо него послышался тяжёлый вздох, и Денис появился в дверном проёме. Лицо у мужа было странное, вытянутое, будто он собрался на приём к стоматологу. В руках он держал свою большую чёрную спортивную сумку, которую обычно брал в командировки.
«Кать, нам надо поговорить», — произнёс он, глядя куда-то мимо неё.
Нож в руке Кати замер. «Говори. Я слушаю».
Он переступил с ноги на ногу, провёл рукой по коротко стриженным волосам. «Я ухожу».
На кухне стало очень тихо. Только за стеной пела весёлую песенку девочка из мультика.
«Куда уходишь? В командировку? Так завтра пятница», — с непониманием спросила Катя, отказываясь принимать очевидное.
«Нет. Я ухожу от тебя. Совсем».
Он произнёс это тихо, но отчётливо. Катя медленно положила нож на разделочную доску. Рука дрожала.
«К той… к Марине?» — имя сотрудницы из отдела мужа, молодой девушки со смеющимся взглядом, само вырвалось у неё. Она давно чувствовала что-то неладное, но упрямо отгоняла от себя подозрения.
Денис молча кивнул, глядя в пол.
В этот момент в кухню вбежала Лиза. «Папа, а мы мультики сегодня вместе посмотрим? Ты обещал!»
Денис сглотнул, его лицо исказило что-то очень похожее на стыд. «Рыбка, папа сегодня не сможет. У меня… срочные дела».
«Опять?» — губы девочки тут же задрожали.
Катя нашла в себе силы выдохнуть. Всё внутри превратилось в лёд. «Иди в комнату, Лиза. Папа собирается».
Девочка с испуганным лицом выскользнула из кухни. Денис не смотрел на Катю.
«Как ты мог?» — прошептала она. — «Ради какой-то… Бросить меня, дочку…»
«Не делай из меня монстра. Мы давно чужие люди. Ты живешь своей жизнью, я своей. Просто… моя жизнь теперь с ней».
С этими словами он развернулся и вышёл в прихожую. Катя стояла как вкопанная, слушая, как он запихивает в сумку вторую пару кроссовок, как звякают вешалки в шкафу. Потом хлопнула входная дверь.
Она не побежала за ним, не кричала, не рыдала. Медленно подошла к плите, выключила огонь под сковородкой, села на стул и уставилась в стену. Так она просидела, не шелохнувшись, пока из гостиной не донёсся тихий плач Лизы. Тогда Катя встала, словно робот, и пошла утешать дочь. Её мир только что рухнул, но сейчас нужно было держаться ради маленькой девочки, которая не могла понять, почему папа ушёл не попрощавшись.
С этого дня жизнь Кати свелась к простой и жёсткой формуле: работа и Лиза. Она устроилась на вторую работу, ревизором в небольшом магазине, чтобы хватало на кружки для Лизы и новую одежду. Все силы, всю нерастраченную любовь она вкладывала в дочь. Они стали настоящими подругами, неразлучными, делились всем на свете. Лиза росла, окружённая безусловной материнской любовью, и постепенно стала воспринимать её, как нечто само собой разумеющееся. Мама была всегда, мама решала все проблемы, мама принадлежала только ей.
Это очень не нравилось сестре Кати, Ирине. Та была младше. Весёлая, неунывающая, она считала своим долгом вернуть старшую сестру «к жизни».
«Кать, слушай, есть у меня один знакомый, — Ира, не дожидаясь приглашения, ввалилась в квартиру, скинула туфли на высоком каблуке и устроилась за столом. — Разведённый, без детей, свой небольшой бизнес. Солидный такой. Познакомлю?»
Катя, стоя у мойки, мыла посуду после ужина. «Отстань, Ир. Тебе не надоело сводничать?».
«Да сколько можно?! — Ира с досадой хлопнула ладонью по столу. — Прошло семь лет! Денис последний подлец, я не спорю. Только не все мужчины такие. Ты что, в монахини записалась?»
«У меня есть Лиза. Мне больше никто не нужен», — Катя вытерла руки и повернулась к сестре. — «И не будет нужен. Понятно?»
Ира только вздохнула, понимая, что в очередной раз познакомить сестру с приличным мужчиной не получилось.
Лиза, которой шёл уже тринадцатый год, слышала этот разговор из своей комнаты и злорадно ухмылялась. Все правильно, мама должна принадлежать ей одной. Еще чужих мужиков тут не хватало!
Всё изменилось в один из бесконечных будних дней. Катя после работы забежала в гипермаркет «Глобус» за продуктами. Она торопилась, Лиза осталась дома делать уроки, а ещё нужно было купить корм для кошки. Схватив с полки пачку спагетти, она резко развернулась и влетела прямо в тележку мужчины, стоявшего за её спиной. Несколько банок с оливками и маслинами с оглушительным грохотом покатились по полу.
«Боже мой, простите!» — залепетала Катя, тут же приседая на корточки.
«Пустяки, — послышался спокойный, приятный голос. — Я сам виноват, подкрадывался, как партизан».
Он тоже наклонился, и их руки случайно соприкоснулись, когда они одновременно потянулись за одной и той же банкой. Катя отдернула ладонь, будто обожглась. Она подняла глаза и разглядела мужчину лет пятидесяти, с умными, немного уставшими глазами и сединой у висков. Он улыбнулся, и вокруг глаз побежали лучики морщин.
«Давайте я», — он ловко собрал все банки и аккуратно поставил их обратно в тележку.
Катя, смущённо бормоча извинения, уже хотела сбежать, но он спросил: «Вы не подскажете, у них тут соусы итальянские где-нибудь есть? Я что-то не могу их отыскать».
Она показала. Потом они почему-то пошли по магазину вместе, обсуждая достоинства разных сортов пасты и забавные названия соусов. Его звали Константин, но он попросил называть его Костей. Он оказался архитектором. Разговаривал неторопливо, с лёгкой, ненавязчивой иронией, и слушал её так внимательно, словно она читала ему увлекательный роман.
Они распрощались у касс, не обменявшись телефонами. Катя ушла, чувствуя себя глупо и в то же время странно взволновано. «Ну, пообщалась с приятным мужчиной, — уговаривала она себя по дороге домой. — Что тут такого?». Но внутри что-то ёкнуло, какая-то давно забытая струнка дрогнула и зазвенела.
Она уже почти забыла про эту встречу, когда через неделю в её рабочем мессенджере пришло сообщение с незнакомого номера. «Катя, здравствуйте. Это Костя, тот самый, неудачник с оливками из «Глобуса». Я, если честно, выпытал номер у Анны из вашего отдела, надеюсь, вы не против? Вы говорили, где работаете, я запомнил. Анна сказала, что вы точно не будете против общения».
Катя собиралась ответить что-то резкое и отшить его, но пальцы сами напечатали: «Аня известная сплетница. Но… я не против».
Они начали переписываться. Сначала изредка, потом всё чаще. Костя оказался умным, тактичным и невероятно чутким собеседником. Он тоже был одинок, его брак развалился много лет назад, взрослая дочь жила в Питере. Он не лез с расспросами о прошлом, не сыпал дешёвыми комплиментами. Он интересовался её мнением о новом фильме, советовался, какой подарок выбрать племяннице, делился забавными случаями из своей жизни. Катя ловила себя на том, что в течение дня ждёт его сообщений, а получив их, расплывается в глупой, девчачьей улыбке.
Через месяц он пригласил её в кино. Она долго металась, придумывала отговорки, но в итоге согласилась. Лиза в тот вечер была на дополнительных занятиях по английскому. Они посмотрели глупый комедийный боевик, почти не следили за сюжетом, всё время перешёптывались и смеялись. Потом пили кофе в маленькой уютной кофейне, и Костя рассказал, как его дочь в шестнадцать лет покрасила волосы в фиолетовый цвет, а он три дня ходил вокруг да около, прежде чем спросить, не хочет ли она стать мультяшной злодейкой.
Катя слушала его и думала, как же с ним легко. Просто, спокойно и тепло. Такого чувства у неё не было никогда, даже с Денисом в лучшие времена. С Костей всё было по-взрослому: ясно, надёжно и очень комфортно.
Они начали встречаться. Сначала раз в неделю, потом чаще. Катя чувствовала себя так, будто ей снова семнадцать. Она купила новую помаду, перемерила перед свиданием весь свой гардероб. Она влюбилась. Влюбилась по-настоящему, сильно, чего она, в свои сорок три, считала уже абсолютно невозможным.
Скрывать это от Лизы долго не получалось. Девочка сразу почуяла неладное. Мама стала чаще задерживаться «на работе», иногда напевала что-то себе под нос, и купила новые духи с цветочным ароматом.
«Мама, а это ты куда так нарядилась?» — спросила Лиза как-то вечером, видя, как мать красит ресницы тушью.
«Да так, с тетей Ирой в кафе собрались», — соврала Катя, но дочь тут же раскусила обман.
«С тетей Ирой? А зачем тебе тогда эти новые сережки? Для кого ты прихорашиваешься?».
Пришлось сознаться. Катя, сбиваясь и краснея, рассказала про Костю.Дочка слушала и её лицо постепенно становилось каменным.
«И что, он теперь будет тут тусоваться?» — спросила она ледяным тоном.
«Ну, может быть, когда-нибудь. Я хочу, чтобы вы познакомились».
«А зачем? Нам и вдвоём норм».
«Лизка, родная, — Катя попыталась обнять дочь, но та отшатнулась. — Он хороший человек и мне с ним хорошо. Это же не значит, что я стану меньше тебя любить».
«Ага, конечно, — фыркнула Лиза. — Щас. Как же».
...>>ОТКРЫТЬ ПОЛНОСТЬЮ