- Утром мусор заберут, и шито-крыто!

Что встал?! Иди, пока люди не проснулись!
К счастью для Вовки, люди, которых так опасалась его мать, просыпались рано. А сожитель ее, пусть и не слишком богатого ума мужичонка, в мусорный бак Вовку выбрасывать не стал. Оставил рядом. Да еще и прикрыл каким-то стареньким пальтишком, выброшенным кем-то.
Так Вовка не замерз и дождался соседки, тети Вали, которая вывела рано утром на прогулку неугомонную свою Мушку, которой почему-то вдруг так приспичило, что терпеть мочи больше не было. Лаяла Мушка громко, угомонить ее было почти невозможно, а потому, тете Вале не оставалось ничего иного, как стиснуть в кулаке мокрый Мушкин нос, заставив собаку умолкнуть на пару минут, и чуть ли ни вприпрыжку вылететь на улицу в халате и тапочках, костеря мужа за то, что подарок его к юбилею мог бы быть и посолиднее, и поинтереснее, и уж точно, куда поспокойнее, чем это хвостатое недоразумение, которое билось в ее руках.
Мушка, на радостях ополоумев от свободы, нарезала пару больших кругов по двору, сделала свои дела, а потом вдруг замерла на месте, не обращая внимания на ежившуюся от утреннего холодка хозяйку, поскулила немного, и дунула к мусорным бакам, не обращая внимания на окрик тети Вали:
- Куда понеслась, скаженная?! Стой! Кому говорят?!
Но Мушка останавливаться вовсе не собиралась. Она добежала до мусорных баков, покрутилась вокруг свертка, где покряхтывал Вовка, и вдруг взвыла так, что тетя Валя схватилась за сердце.
- Господи! Что там?! Что ты нашла?!
Любопытство оказалось сильнее осторожности и тетя Валя отбросила в сторонку пальтишко, отвернула край тряпки и взвыла не хуже Мушки, оглашая двор призывом:
- Ой, люди добрые! Что ж это такое делается?! Помогите!
Муж тети Вали, дядя Миша, спал обычно чрезвычайно крепко. Разбудить его не могли ни Мушкин лай, ни перфоратор, работавший у соседей почему-то исключительно по выходным, ни хлопоты по хозяйству тети Вали. Единственное, на что он реагировал всегда и мгновенно, был плач его жены.
- Валечка! Иду! – еще толком не проснувшись, дядя Миша скатился с кровати, и как был – в цветастых великолепных трусах, сшитых ему женой, потопал во двор, еще не понимая, что случилось, но будучи точно уверенным только в одном – супруге нужна помощь.
Увиденное им не только заставило дядю Мишу проснуться окончательно, но и прогнало напрочь последствия расписанной накануне с шурином пульки. Дядя Миша остался в выигрыше и принял чуток лишнего, на что жена ему ничего не сказала, а отправила почивать, предварительно заставив съесть большой бутерброд с колбасой.
Наскоро обняв свою верную супругу и смахнув с ее щек слезы, дядя Миша скомандовал:
- Успокойся, и сними халат!
- Миша!
- Валюша, не спорь! Он же замерзнет окончательно!
Вовка, который ни сном, ни духом пока не знал, какую именно роль сыграют еще эти люди в его жизни, услышав голос Михаила, подал свой. И пусть его писк нельзя было назвать воззванием, в качестве призыва для помощи он вполне сгодился.
Михаил, приняв из рук жены теплый халат, ловко, сам себе удивившись, укутал в него Вовку, и побежал к подъезду, гаркнув на вертевшуюся под ногами Мушку:
- Домой!
Скорая приехала довольно быстро. Вовку увезли.
Тетя Валя долго еще рыдала на плече у мужа, а потом спохватилась и отправилась готовить завтрак, охая порой, и скормив Мушке чуть ли ни всю оставшуюся в доме колбасу. Из жалости.
Кого жалела тетя Валя больше, Мушку, младенца, найденного утром, или себя – так и осталось загадкой даже для нее самой.
И, казалось бы, на этом все должно было бы и закончится, ведь возвращаться в этот двор, где его чуть было не лишили жизни, Вовке было ни к чему. Но затейница-судьба рассудила иначе. Ей почему-то приглянулся этот мальчишка, цепляющийся за жизнь так, как не делали этого порой и взрослые, которым судьба благоволила. Вовка же глазел на белый потолок больничной палаты молча, копил силы, с аппетитом ел и крепко спал, умиляя медсестер своей нетребовательностью.
- Золото, а не ребенок! Такой спокойный! Не плачет почти. Другие-то вон, как голосят, а этот, если и позовет, так только по делу. И кто только посмел отказаться от такого подарка?! Как можно?! Ведь живой же!
Ответить на это вопрос Вовка, конечно, пока не мог. Он и не подозревал, что у него есть мать, и даже отец, который, впрочем, знать не хотел ни о Вовке, ни о других своих детях, которых рассыпало-раскидало по просторам страны, с легкого его согласия. Эти люди, сыграв свою роль в жизни Вовки, канули в безвестность, и имя придумала мальчику медсестра, которая ухаживала за ним, а фамилию дали ту, которую указали органы опеки.
- Кузнецов будет. Как все местные ребятишки-отказники. Не спутаем потом…
В Доме малютки Вовку тоже любили. Даже баловали, видя, что мальчишка не капризничает, не требует своего, а тихо ждет, пока к нему подойдут.
- Такого быстро заберут. И красивый, и здоровенький. Куда уж лучше-то?! Глядишь, и найдутся родители! – шептались между собой нянечки.
Вот только судьба, наблюдая за Вовкой, решила по-своему.
Его действительно забрали. И довольно быстро. Однако, Вовкина новая мама спустя полгода после того, как оформила все документы, понесла. И решила, что чужого ребенка воспитывать вовсе не готова. А потом взяла, да и вернула Вовку туда, откуда взяла. Как игрушку в магазине. Не понравилась – отнеси обратно. И все дела.
Папа новый Вовкин возражать не стал. Он был рад-радешенек, что скоро станет отцом не понарошку, чужому мальчишке, а собственному ребенку, которого ждал долгих десять лет без права на надежду. Все врачи в один голос твердили, что стать отцом ему не дано. Природа, мол, не позволяет.
Вовка, как и в начале своей пусть и короткой, но бурной, наполненной странными событиями жизни, ничего толком не понял. Огорчился лишь тому, что его перестали брать на руки по ночам и петь колыбельные. Это было странно, но Вовка довольно быстро забыл об этом, как частенько забывают люди хорошее, почему-то помня лишь плохое.
Вовке такая функция была по малолетству не доступна, а потому, он снова глазел на белый потолок, послушно ел кашу, и радовался, когда кто-то ласкал его, хоть это и не приветствовалось.
Всех-то не пожалеешь, а рук всегда не хватает. Дело делать надо, а не нюни разводить!
Второй раз за Вовкой пришли, когда ему уже исполнилось три.
- Я – Вова! – серьезно заявил он, протянув руку человеку, который хотел стать ему отцом. – Осень!
- Он что, со странностями? – удивленно вскинул бровь человек и переглянулся со своей красивой, будто картинка, женой. – Нет-нет! Нам нужен здоровый ребенок! Этот мальчик не подходит.
Откуда ему было знать, что Вовка просто хотел поделиться новыми знаниями, полученными накануне им от любимой нянечки. Та, поставив Вовку на подоконник, водила пальцем по стеклу и приговаривала:
- Видишь, Вовка, осень пришла! Дождиком заплакала, ковер из листиков расстилает. Красиво, правда? Осень – твоя подружка! Ты родился в сентябре, малыш. Может, расщедрится судьба и принесет тебе счастье именно сейчас? Родителей бы тебе хороших, Вовка! То-то здорово было бы!
Судьба, видимо, прислушавшись к словам нянечки, отвела от Вовки беду. И те, кто уже готов был забрать его, просто развернулись и ушли. Вовка, который, конечно, не понял, что за люди это были и для чего приходили, уже на следующий день и думать забыл о них, еще не подозревая, что судьба уже вздохнула, поводила пальцем по стеклу не слишком чистого окна, совсем, как нянечка, и решила, что пора бы и озаботиться счастьем своего крестника.
Первым делом она заглянула в тот двор, где нашли когда-то Вовку.
И что же она там увидела?
Валентину. Та, как обычно, с утра пораньше выгуливала Мушку. Стояла посреди двора, смотрела в сторону мусорных баков и вздыхала так, что даже судьба прониклась, зная историю этой женщины.
Когда-то, на заре своей молодости, Валя была живой душой. Радовалась каждому дню, умудрялась успевать и учиться, и работать, и, главное, мечтать. И мечтала она, ни много, ни мало, а о большой любви.
Красоты Валюша была невеликой, а потому, надеяться на то, что будет выбор, ей особо не приходилось.
Но мечтать-то ей никто запретить не мог!
Даже мама, которая охала, дошивая Вале новую юбку:
- Покороче бы, да, доченька? Как девчонки сейчас носят. Да только… Ножки для этого нужны подлиннее и покрасивее, конечно. Ничего! Мы другим возьмем!
- Чем, мама? – грустно вздыхала Валентина, разглядывая себя перед зеркалом.
- Если есть недостатки, то и достоинства найдутся. Волос у тебя густой, хороший. Глаза красивые. Реснички светлые? Это исправить можно. Талия не то, чтобы тонкая? Кофточку нужно правильную подобрать к этой юбочке. И будешь ты у меня первая из красавиц, Валентина! Поверь, женщину красит вовсе не природа, а то, как она к себе дышит. Любит себя, умеет ценить то, что в ней есть, так хоть кривая и косая будет, а за нею табунами бегать будут.
- Почему, мам?!
- Потому, что чувствуют это мужчины. И нравится им такое. Порой глянешь – красивая, ну просто глаз не отвести, а одна. И мыкается бедная, и понять не может, почему так. А на другую посмотришь – маленькая, серенькая, невзрачная, а рядом с нею такой мужчина, что только ахнешь! Почему так? А я тебе скажу! Знает она о себе что-то. Секрет свой. А отгадку никому не сказывает. Таит, понимая, что в этом ее сила.
- И во мне эта сила есть?
- А как же?! Каждой она дана, да не всякая ею пользоваться умеет. Ну-ка, надевай! И посмотрим, как сядет обновка. А потом подумаем, что можно сделать еще.
Стараниями мамы Валя научилась наводить красоту, выбирать себе наряды и смотреть на парней так, чтобы видеть не только смазливую физиономию. Она уже поняла, что любовь нужно искать, и сдаваться не собиралась.
Старания ее успехом увенчались не сразу. Валя успела и институт окончить, и на работу устроиться, а того самого так и не встретила.
А потом родители купили ей машину. Подержанную, требующую ухода, но справлявшуюся с основной своей ролью. Теперь Вале не нужно было вскакивать ни свет ни заря, чтобы успеть на работу вовремя, так как общественный транспорт в городке ходил из рук вон плохо. Да и родителям отпала нужда нанимать машину, чтобы отвезти весной на дачу рассаду и вернуться осенью с урожаем, который, хоть и был небогатым обычно, а все-таки служил предметом гордости отца Валентины. Грядками занимался обычно он.
За руль Валентина села с опаской, но водить выучилась довольно быстро. Как и ухаживать за своим железным конем. Для этого нужен был хороший механик, и Валентина, расспросив коллег и знакомых, такого нашла.
Михаила.
Роман их был спокойным. Букеты, конфеты, знакомство с родителями. И никто даже не удивился, когда Валентина объявила, что выходит замуж.
- Валюшка, мы тебя поздравляем! Миша – хороший человек! Да вы с ним и похожи. Совет да любовь!
Истину эту, сказанную кем-то походя, Валентина поняла лишь много лет спустя, наблюдая за семейными парами. Те, у кого ладилось, и впрямь были чем-то неуловимо похожи. Порой не внешне, но было что-то в них такое, что позволяло понять – эти люди не просто вместе. Они вросли друг в друга, понимая с полуслова и полувзгляда.
Может быть поэтому, когда врачи объявили Валентине и Михаилу, что детей у них не будет, они лишь переглянулись и вздохнули, не сговариваясь потянувшись друг к другу. Сплели руки, дав почувствовать половине своей плечо, и спрятали боль, чтобы поделиться ею только между собой, наедине, в тишине супружеской спальни.
- Как же, Мишенька… Ты же ребенка хотел…
- Я тебя хотел, Валюша. А дети… Хорошо, когда они есть. Но и без них проживем. Главное, что ты рядом!
Они больше не поднимали эту тему. Каждый переживал случившееся по-своему, но не отпуская руки супруга. Вдвоем-то всяко легче…
Шло время, боль поутихла, и Михаил с Валентиной уже смирились с тем, что их семья – это только он да она. Родители ушли один за другим, оставив на душе у «детей» светлую грусть и добрую память. В доме появилась Мушка. И все так и шло бы своим чередом, если бы судьба не ущипнула за зад Мушку, заставив ее залаять в тот день, когда на свет появился Вовка.
С тех самых пор Валентина потеряла покой. Ей то и дело снилось раннее осеннее утро, прохладное, пахнущее прелыми листьями и сыростью. Она снова шла по двору, поглядывая на собаку, и уже сама слышала тоненький детский плач, зовущий ее куда-то. Валя просыпалась в липком поту, пытаясь сообразить, где она и что ей нужно сделать, и всякий раз натыкалась на встревоженный, внимательный взгляд мужа:
- Что ты, Валюша?
- Сон приснился…
- Плохой?
- Не знаю, Миша… Ох, не знаю…
Впервые Валентина скрывала от мужа свою тревогу. Боялась сказать ему о том, что просыпается, чувствуя крошечную головушку на своей ладони. Она держала ее буквально минуту, пока муж кутал малыша в ее халат, но ощущение это теперь просто преследовало ее.
А Михаил тоже помалкивал. Видел, как подействовала на жену страшная находка, и боялся поднимать эту тему, опасаясь разволновать Валентину еще больше. Он понимал, каково ей было держать на руках чужого малыша, выброшенного кем-то без всякого сожаления. Ей, готовой стать матерью и любить, было отказано в этой милости. А кому-то данное это бесценное, о котором она так молила, оказалось ненужным.
Они, возможно, долго еще молчали бы, оберегая друг друга, но случилось беда.
Пропала Мушка.
Валентина вывела ее, как обычно, во двор, позволила сделать свои дела, и нагнулась, чтобы убрать за собакой. А когда управилась, поняла, что Мушки во дворе нет.
Это было странно. Собачка была довольно умненькой, от хозяйки далеко не отходила и чужого к себе не подпустила бы.
Валентина обегала соседние дворы, заглянув под каждый куст и зовя Мушку. Вернулась домой и позвонила мужу, чтобы продолжить поиски уже вместе.
Но Мушка как в воду канула.
Два дня и две ночи Валя плакала и бродила по району, пытаясь найти собачку, а на третий день Мушка объявилась сама. Грязная, мокрая, так как на улице шел дождь, но живая.
- Мушенька! Радость моя! – Валентина подхватила собачку на руки. – Где же ты была?!
Мушка лизнула хозяйку в нос, подставляя ей лохматую головёшку и прося погладить, а Валентину будто громом поразило.
Маленькая, округлая голова Мушки почему-то напомнила ей другую, ту самую, которую Валя держала в ладонях всего минуту.
- Миша! – голос Валентины сорвался, но муж уже спешил к ней, понимая, что будет сказано что-то очень важное.
Впервые в тот вечер Валентина рассказала мужу обо всем. И о своих страхах, и о мечте, и о том, что не идет у нее из головы тот мальчишка, которого они нашли осенним утром с Мушкой.
- Как думаешь, забрали его уже в семью? – шмыгала Валентина покрасневшим носом и вытирая слезы кухонным полотенцем. Платок уже не справлялся.
- Не знаю, Валюша. Но попробовать узнать что-то можно. У меня вся опека наша машины чинит. Что-то да расскажут. Если его забрали, то и слава Богу! А если нет…
Михаил не стал продолжать. Просто обнял жену, по привычке подставив плечо, и пробасил:
- Спать пойдем! Утро вечера мудренее!
А спустя полгода Вовка посмотрит в глаза женщине, которую он совсем не будет помнить, и протянет руку высокому, крепкому мужчине:
- Я – Вова.
И Михаил осторожно пожмет протянутую ладошку, а потом глянет на жену:
- Хватит реветь, мать! Домой нам пора.
Автор: Людмила Лаврова.
Как вам рассказ?
Делитесь своим честным мнением в комментариях 😇