В России был не только Фаберже: шедевры и история ювелира Павла Овчинникова

Подтверждаю мысль, высказанную в заголовке: в конце 19-начале 20 века, в золотой период русского ювелирного дела, на небосклоне рынка сиял не только Карл Фаберже. Не менее великой, пусть и со склонностью к византийской пышности, была московская фирма Павла Овчинникова. Вот несколько её шедевров.

Я люблю истории оглушительного успеха — особенно, если их можно так красиво проиллюстрировать. Павел Акимович Овчинников родился в 1830 году в селе Отрадном Московской губернии, в семье крепостных крестьян. Светлейший князь Григорий Волконский, владевший ребёнком, оценил его таланты к рисованию: в 12 лет Пашу отправили в Москву учиться ювелирному делу.

Оказалось, что Овчинникова надо было только допустить до золота — дальше успехи завертелись по нарастающей. В 1850-м талантливый юноша получил вольную и тут же удачно женился; приданое в 1000 рублей Павел потратил на открытие своей мастерской. В 1854-м это уже была фабрика золотых и серебряных изделий с годовым оборотом в 1,5 миллиона рублей (1 кг хорошей пшеничной муки тогда стоил 6 копеек, для масштаба).

Фирма Павла Овчинникова производила и ювелирные шедевры, и предметы быта: посуду, письменные приборы, ларцы, альбомы, портсигары.

Продукция получала золотые медали международных выставок, а сам Павел Акимович — награды Российской империи (пять орденов) и других государств мира (Австрии, Бельгии, Франции).

С 1865-го фирма — Поставщик Императорского двора, с 1878-го — также поставщик Двора великого князя Михаила Николаевича.

Вот от этой, например, стопы на подносе 1887 года (28 см высотой, с надписью «Отъ Государя Наследника Цесаревича Принцу Персидскому Рукнадину Мирзе») захватывает дух. Вычурно, может быть — за окном в тот момент разгорается модерн, напомню.

Но это не столько дань местной моде на высокий «русский стиль», сколько увлечение и плод научно-исследовательской деятельности Павла Акимовича: он восстанавливал старую московскую ювелирную школу, забытую ещё в XVII веке. Эмаль, чернь, техники, орнаменты.

Рядом с московской фабрикой Овчинников построил двухэтажное училище ювелиров: внизу — учебные мастерские, наверху общежитие на 130 студентов. Обучение длилось пять-шесть лет; такого количества мастеров, владеющих древнерусскими техниками, столица не видела столетиями.

Фирма, конечно, делала не только «живописные оживки». Взгляните на этот пладеменаж 1875 года из музея «Собрание» Давида Якобашвили. Я, честно, вообще не знал, что на свете есть пладеменажи.

Изначально это — многоуровневая конструкция, на которой ваза для фруктов или сладостей, ароматницы, солонки, ёмкости для специй, подсвечники. А безудержные французы в XVIII веке сделали из такого подноса искусство, центральное украшение стола, «сюрту-де-табль».

Когда в 1888 году Павел Акимович умер, горевала вся Москва. На серебряном венке на его могилу рабочие выгравировали надпись: «Беспримерному хозяину от мастеров его фабрики».

Но дело подхватили крепкие сыновья (Александр, Михаил, Николай, Павел); в ассортименте фирмы появился и модерн — например, на фото выше вы видите каноническую серебряную вазочку для конфет с птицами из того же «Собрания».

В 1888 году фирма получила звание поставщика Датского королевского двора. На всемирной Парижской выставке 1900 года братья Овчинниковы были награждены Grand Prix и золотой медалью. Международное жюри отметило «действительный прогресс, достигнутый этим первым в России домом», а также «новизну работ» и техническое совершенство эмалевых изделий фирмы.

Интересно было бы понаблюдать, как бы всё дальше развивалось. Была бы у нас своя Tiffany, это определённо. Но в 1917-м фирма погибла.

А слава её ещё долго гремела за железным занавесом. Вот крохотная коробочка с топазом от фирмы Овчинникова.

Неизвестно, когда она была произведена, но английской королеве-консорту Марии Текской, судя по записям в архивах Королевской коллекции, она досталась в 1928 году.