Предыдущая публикация
«Право горсти»: сколько денег получали палачи на Руси за каждую казнь
Профессия палача всегда была окружена ореолом страха и отвращения. Но за этим мрачным фасадом скрывалась вполне «хлебная» должность с солидным доходом, особыми привилегиями и возможностью разбогатеть. Как же строился бизнес тех, кого на Руси боялись и презирали одновременно?Право одной горсти
Долгое время официального жалования палачи не получали. Их главной привилегией было так называемое «право горсти» — они могли загрести себе пригоршню товаров в любой лавке или с воза, и никто не смел им перечить. Это обеспечивало безбедное существование. Богатые приговоренные или их родственники щедро платили за быструю смерть или менее жестокие пытки.
Также обувь и одежда казненного по умолчанию переходили в собственность палача, образуя стабильный побочный доход.
В свободное от казней время палачи подрабатывали чисткой выгребных ям, отловом бродячих собак или даже врачеванием — их знание анатомии было бесценным.
Известно, например, что некий данцигский палач избавил будущую императрицу Екатерину Вторую от мучительных болей в спине.
Долгое время официального жалования палачи не получали. Их главной привилегией было так называемое «право горсти» — они могли загрести себе пригоршню товаров в любой лавке или с воза, и никто не смел им перечить. Это обеспечивало безбедное существование. Богатые приговоренные или их родственники щедро платили за быструю смерть или менее жестокие пытки.
Также обувь и одежда казненного по умолчанию переходили в собственность палача, образуя стабильный побочный доход.
В свободное от казней время палачи подрабатывали чисткой выгребных ям, отловом бродячих собак или даже врачеванием — их знание анатомии было бесценным.
Известно, например, что некий данцигский палач избавил будущую императрицу Екатерину Вторую от мучительных болей в спине.
Жалованье в 40 коров
С середины XVII века жалование палачей начали регламентировать нормативные акты. По Уложению 1680 года каждый получал из «губных неокладных доходов» годовую зарплату в размере 4 рублей. К 1742 году выплаты «на платье и хлеб» выросли до 9 рублей 95 копеек в год. Такая зарплата была, скорее, условной, ведь на 10 рублей в середине XVIII века можно было купить всего-то пудов 12 хлеба или 12-13 ведер водки.
При Николае I в целях «повышения престижа» одной из самых непопулярных профессий годовые оклады прилично проиндексировали. Вольный палач, служивший в Москве или Петербурге, получал от 300 до 400 рублей в год. В губернских городах зарплаты были скромнее – от 200 до 300 рублей в год. Но если учесть, что за хорошую дойную корову в те времена просили не больше 5 рублей, заработки палачей выглядели более чем прилично. К тому же заплечных дел мастера получали всевозможные доплаты и компенсации – 58 рублей на покупку казенной одежды, ежемесячные «кормовые» (возмещение расходов на питание), командировочные при работе в других городах.
С середины XVII века жалование палачей начали регламентировать нормативные акты. По Уложению 1680 года каждый получал из «губных неокладных доходов» годовую зарплату в размере 4 рублей. К 1742 году выплаты «на платье и хлеб» выросли до 9 рублей 95 копеек в год. Такая зарплата была, скорее, условной, ведь на 10 рублей в середине XVIII века можно было купить всего-то пудов 12 хлеба или 12-13 ведер водки.
При Николае I в целях «повышения престижа» одной из самых непопулярных профессий годовые оклады прилично проиндексировали. Вольный палач, служивший в Москве или Петербурге, получал от 300 до 400 рублей в год. В губернских городах зарплаты были скромнее – от 200 до 300 рублей в год. Но если учесть, что за хорошую дойную корову в те времена просили не больше 5 рублей, заработки палачей выглядели более чем прилично. К тому же заплечных дел мастера получали всевозможные доплаты и компенсации – 58 рублей на покупку казенной одежды, ежемесячные «кормовые» (возмещение расходов на питание), командировочные при работе в других городах.
Жизнь в награду
Несмотря на приличное вознаграждение, работать палачом желающих особенно не было. Если по Боярскому уложению от 1681 года в профессию набирали добровольцев из числа вольных посадских жителей, то по Положению от 1833 года в профессию принимали даже уголовников. При этом через 3 года внесли уточнения – если добровольцев среди заключенных нет, вербовать в палачи насильно. Срок принудительной работы, правда, ограничили тремя годами. Жалование палачам-уголовникам не полагалось. Им отпускалась лишь двойная норма кормовых и комплект арестантской одежды.
Вербовались в палачи обычно те уголовники, которых приговорили к максимально жестокому телесному наказанию. После него выживали немногие, и вербовка позволяла сохранить жизнь – за согласие стать палачом наказание отменяли. В книге «Палачи и казни в истории России и СССР» В. Игнатов приводит пример с бежавшими из уссурийской тюрьмы в 1801 году каторжанами. Восьмерых преступников поймали и приговорили к дополнительным срокам и жестоким телесным наказаниям. Через год в живых остался только один – тот, кто согласился работать палачом.
Несмотря на приличное вознаграждение, работать палачом желающих особенно не было. Если по Боярскому уложению от 1681 года в профессию набирали добровольцев из числа вольных посадских жителей, то по Положению от 1833 года в профессию принимали даже уголовников. При этом через 3 года внесли уточнения – если добровольцев среди заключенных нет, вербовать в палачи насильно. Срок принудительной работы, правда, ограничили тремя годами. Жалование палачам-уголовникам не полагалось. Им отпускалась лишь двойная норма кормовых и комплект арестантской одежды.
Вербовались в палачи обычно те уголовники, которых приговорили к максимально жестокому телесному наказанию. После него выживали немногие, и вербовка позволяла сохранить жизнь – за согласие стать палачом наказание отменяли. В книге «Палачи и казни в истории России и СССР» В. Игнатов приводит пример с бежавшими из уссурийской тюрьмы в 1801 году каторжанами. Восьмерых преступников поймали и приговорили к дополнительным срокам и жестоким телесным наказаниям. Через год в живых остался только один – тот, кто согласился работать палачом.
15 рублей за смертельную порку
Одним из легендарных дореволюционных палачей считается некий Комлев. В 1875 году этот костромской мещанин получил 20 лет за грабеж. За неоднократные попытки бежать с каторги получил в общей сложности еще 35 лет. Был завербовал в палачи одной из тюрем Сахалина. О Комлеве ходили легенды – невысокий и чрезвычайно сильный, он орудовал кнутом с поразительной ловкостью и сноровкой. Каторжане знали: хочешь остаться живым после порки Комлева, позолоти ему ручку. Администрация догадывалась, что палач берет деньги с приговоренных, то доказать это так и не смогла.
Комлев брал деньги не только за «слабую порку». Известен случай, когда каторжане заплатили ему в складчину 15 рублей, чтобы он засек одного из приговоренных насмерть. В 1892 году палач получил предписание наказать беглых Губаря и Васильева, которые при побеге взяли «корову» – заключенного, которого они планировали съесть по дороге. При поимке в их сумках были найдены обжаренные человеческие останки. Власть наказала беглецов всего 48 ударами кнутом на каждого. Такое наказание считалось очень мягким (смертельными были от 200 и более ударов). Возмущенные каторжане на сходке приговорили Губаря к смерти (факт людоедства Васильева доказан не был). И Комлев за приличное вознаграждение проявил весь свой талант. Он забил Губаря до смерти, хотя внешне казалось, что порка двух заключенных ничем не отличалась.
К слову, после 1894 года Комлеву одобрили отставку. На скопленные за время работы капиталы он купил собственный дом – мечта для большинства ссыльных переселенцев.
Одним из легендарных дореволюционных палачей считается некий Комлев. В 1875 году этот костромской мещанин получил 20 лет за грабеж. За неоднократные попытки бежать с каторги получил в общей сложности еще 35 лет. Был завербовал в палачи одной из тюрем Сахалина. О Комлеве ходили легенды – невысокий и чрезвычайно сильный, он орудовал кнутом с поразительной ловкостью и сноровкой. Каторжане знали: хочешь остаться живым после порки Комлева, позолоти ему ручку. Администрация догадывалась, что палач берет деньги с приговоренных, то доказать это так и не смогла.
Комлев брал деньги не только за «слабую порку». Известен случай, когда каторжане заплатили ему в складчину 15 рублей, чтобы он засек одного из приговоренных насмерть. В 1892 году палач получил предписание наказать беглых Губаря и Васильева, которые при побеге взяли «корову» – заключенного, которого они планировали съесть по дороге. При поимке в их сумках были найдены обжаренные человеческие останки. Власть наказала беглецов всего 48 ударами кнутом на каждого. Такое наказание считалось очень мягким (смертельными были от 200 и более ударов). Возмущенные каторжане на сходке приговорили Губаря к смерти (факт людоедства Васильева доказан не был). И Комлев за приличное вознаграждение проявил весь свой талант. Он забил Губаря до смерти, хотя внешне казалось, что порка двух заключенных ничем не отличалась.
К слову, после 1894 года Комлеву одобрили отставку. На скопленные за время работы капиталы он купил собственный дом – мечта для большинства ссыльных переселенцев.
Два кнута – за 500 рублей
Но не все палачи сколотили состояние подобно Комлеву. Многие продавали ценные вещи казненных. А некоторые даже не гнушались продажей орудий пыток. История не сохранила имени московского палача, который летом 1832 года продал из «пыточного арсенала» пару кнутов. Выручка палача-предпринимателя составила целых 500 рублей. А всё потому, что ему удалось через посредника найти хорошего покупателя. Обладателем «русской экзотики» стал князь Экмюльский – родной сын наполеоновского маршала Даву.
Тайно вывезенные русские кнуты произвели в Европе фурор. А вот узнавший о проделке палача Николай I «рвал и метал». Он повелел обустроить специальные шкафы для хранения орудий и выдавать их под роспись. Были ужесточены и правила в отношении поломанного или изношенного инвентаря – под страхом сурового наказания его запрещалось дарить или продавать. Даже показывать его посторонним было нельзя. Списанный инструмент сжигали или закапывали рядом с могилами на тюремном кладбище.
Но не все палачи сколотили состояние подобно Комлеву. Многие продавали ценные вещи казненных. А некоторые даже не гнушались продажей орудий пыток. История не сохранила имени московского палача, который летом 1832 года продал из «пыточного арсенала» пару кнутов. Выручка палача-предпринимателя составила целых 500 рублей. А всё потому, что ему удалось через посредника найти хорошего покупателя. Обладателем «русской экзотики» стал князь Экмюльский – родной сын наполеоновского маршала Даву.
Тайно вывезенные русские кнуты произвели в Европе фурор. А вот узнавший о проделке палача Николай I «рвал и метал». Он повелел обустроить специальные шкафы для хранения орудий и выдавать их под роспись. Были ужесточены и правила в отношении поломанного или изношенного инвентаря – под страхом сурового наказания его запрещалось дарить или продавать. Даже показывать его посторонним было нельзя. Списанный инструмент сжигали или закапывали рядом с могилами на тюремном кладбище.
Новичку – пятак за повешение
Палачи-новобранцы примерно год учились секретам профессии у старших товарищей. Новичкам предстояло овладеть навыками обращения с различными орудиями наказаний и пыток – плеть, кнут, розги, кошки-девятихвостки (плети с 9 хвостами с крючьями на концах). Новобранцы должны были освоить механизм обращения с палками-батогами и научиться клеймить приговоренных.
Практиковаться надлежало ежедневно – сначала на деревянном манекене, а затем и на живых приговоренных к пыткам или смерти людях. Какое-то время ученик помогал палачу-учителю – присутствовал на экзекуции, выполнял мелкие поручения, привыкал к виду крови и крикам. Начинал карьеру палача новичок обычно с порки плетью. Демонстрируя умение и хладнокровие, он в итоге допускался сначала до порки кнутом, а затем – до казни.
Известно, что упомянутый выше Комлев, уже будучи на пенсии, обучал новичков основным хитростям, которые позволяли казнить человека быстро или продлить его мучения. Неизвестно, какой гонорар требовал учитель, но его подопечным в конце XIX века платили по пятаку за одно повешение.
Палачи-новобранцы примерно год учились секретам профессии у старших товарищей. Новичкам предстояло овладеть навыками обращения с различными орудиями наказаний и пыток – плеть, кнут, розги, кошки-девятихвостки (плети с 9 хвостами с крючьями на концах). Новобранцы должны были освоить механизм обращения с палками-батогами и научиться клеймить приговоренных.
Практиковаться надлежало ежедневно – сначала на деревянном манекене, а затем и на живых приговоренных к пыткам или смерти людях. Какое-то время ученик помогал палачу-учителю – присутствовал на экзекуции, выполнял мелкие поручения, привыкал к виду крови и крикам. Начинал карьеру палача новичок обычно с порки плетью. Демонстрируя умение и хладнокровие, он в итоге допускался сначала до порки кнутом, а затем – до казни.
Известно, что упомянутый выше Комлев, уже будучи на пенсии, обучал новичков основным хитростям, которые позволяли казнить человека быстро или продлить его мучения. Неизвестно, какой гонорар требовал учитель, но его подопечным в конце XIX века платили по пятаку за одно повешение.
Следующая публикация
Нет комментариев