Музыка подбиралась в зависимости от вкусов диск-жокея. Обычно это был молодой парень с длинными волосами под Пашу Маккартни, в рубахе с петухами. Вдоль стен толпились девушки с советским макияжем, обрызганные польскими духами «Быть может». Парни в батниках курили на крылечке. И тут раздавалось абсолютно запретное, но такое притягательное: «Распутúн — рашен секс-машин». В центр зала выходили самые смелые. Они становились в круг и начинали делать движения, напоминающие ритуальные танцы племени туземцев с острова Пасхи. В танце следовало как можно сильнее отклячивать попу, водить руками вперёд и назад, иногда закрывая при этом глаза и надувая губы. Это тогда называлось эротикой.

Потом кто-то начинал танцевать в стиле «Топорики», толпа постепенно заводилась, и в зале уже было не протолкнуться.
Стоял стойкий запах пота, который перебить польскими духами и портвейном было уже невозможно.

После «Boney М» начинал петь Челентано. Его итальянский голос сводил с ума всех советских девушек. Под Челентано следовало танцевать полубыстро, что далеко не у всех получалось. Поэтому парни уходили покурить, а девушки танцевали друг с другом.
И все ждали, когда поставят так называемый медляк. Наконец, диск-жокей доставал заветный диск и…
«Там, где клён шумит над речной волной, говорили мы о любви с тобой…»

Девушка клала голову на плечо партнеру, а тот держал руки чуть ниже её талии. И пары тихо топтались и млели под эту волшебную песню советской поры стабильности и селёдки под шубой.
Ну затем были итальянцы с их «Феличитой», «Арабески», «Смоки», Сьюзи Кватро со «Сто балерин» и конечно же «Хотел “Калифорния”». Которая, как правило, заканчивала вечер, и можно уже было подраться на улице, чтобы было о чём вспомнить утром.

Так проходила наша молодость. И мы были уверены, что наши дети также будут балдеть от «Битлов», «Лестницы в небо» и «Обратной стороны Луны». И кто бы тогда сказал, что они предпочтут Моргенштерна, Oxxxymironа и какой-то странный рэп. И клён больше не будет шуметь, и отель «Калифорния» не примет гостей, и даже ««Boney М» и «ABBA» почти исчезнут из современной жизни, оставив после себя лишь смутные воспоминания о глобусе, обклеенном кусками разбитого зеркала.

Дмитрий Зотиков