Картина написана в технике кристаллической живописи — широкие мазки мастер наносил лопаткой-мастихином. Ему удалось создать эффект витража и мозаики. Изображение получилось сродни переливам драгоценных камней.

Художник был уверен, что его Демона не понимают — «путают с дьяволом». «А Демон по-гречески... значит «душа». К нему ближе сократовский божественный голос», — объяснял Врубель.

Монументальная фигура Демона, конечно, приковывает к себе внимание. Но не каждый замечает на полотне очертания сердца.

«Колени, замкнутые руками, образуют форму, напоминающую сердце, подобное голубому цветку или кристаллу», - рассказывают сотрудники Третьяковской галереи.

Фигура Демона появилась в творчестве Врубеля, когда тот мучился от неразделенной любви — мастера отвергла супруга историка Адриана Прахова Эмилия. Тогда же, впервые в творчестве Врубеля, появился образ Демона — отец художника был в ужасе, когда увидел наброски (эта работа была впоследствии уничтожена).

Авторы проекта Третьяковки обратили внимание и на символизм цветов, изображенных на полотне рядом с фигурой Демона.

Персонаж тоскует по абсолютной красоте. И у этого состояния есть творческая составляющая.
«Мир вокруг озаряется новым фантастическим сиянием. Цветы, окружающие фигуру, превращаются в кристаллы, преображенное сиянием вещество». На фоне заката на картине ярко выделяется цветок. Фактура живописи и цвет подчёркивают меланхолию Демона, тоскующего по живому миру. Окружающие его цветы — это холодные кристаллы, воспроизводящие изломы горных пород. Чуждость Демона миру подчёркивают и «каменные» облака.

А началось всё с того, что осенью 1883 года профессор Адриан Прахов пригласил Врубеля в Киев для работы над реставрацией Кирилловской церкви XII века. Предложение было лестным и сулило хороший заработок. К несчастью, М. Врубеля угораздило влюбиться по уши. Весной 1884 года М.Врубель переживал бурную влюблённость в жену покровителя — Э. Л. Прахову, урожденную Эмилию Марию Клементину Лестель— пианистку, ученицу Ференца Листа, гражданку Франции. Её лицо изображено на иконе «Богоматерь с младенцем», сохранились и многочисленные наброски.

Романа возникнуть не могло, но 27-летний художник сделал Эмилию Львовну объектом некоего романтического культа, который поначалу забавлял А. В. Прахова. После переезда Врубеля на дачу Праховых, однако, его привязанность стала раздражать обоих. Выходом стала командировка художника в Италию — в Равенну и Венецию, для изучения сохранившихся там памятников позднеримского и византийского искусства.
Вернувшись из Венеции, весь май и большую часть июня 1885 года Врубель провёл в Киеве. Ходили слухи, что он немедленно по прибытии сделал предложение Э. Праховой, невзирая на её положение матери семейства, (у пары было к тому времени трое детей), причём, по одной из версий, он объявил о своём намерении жениться на ней даже не самой Эмилии Львовне, а мужу — Адриану Викторовичу. Хотя Михаилу Александровичу не было отказано от дома, по воспоминаниям, А. В. Прахов «определённо его боялся», а Э. Л. Прахова вслух возмущалась врубелевской «инфантильностью». По-видимому, к этому периоду относится инцидент, описанный год спустя подружившимся с Врубелем Константином Коровиным:
«Было лето. Жарко. Мы пошли купаться на большой пруд в саду. <…> «Что это у вас на груди белые большие полосы, как шрамы?» — «Да, это шрамы. Я резал себя ножом». <…> «…А всё-таки скажите, Михаил Александрович, что же это такое вы себя резали-то ножом — ведь это должно быть больно. Что это — операция, что ль, как это?» Я посмотрел поближе — да, это были большие белые шрамы, их было много. «Поймёте ли вы, — сказал Михаил Александрович. — Значит, что я любил женщину, она меня не любила — даже любила, но многое мешало её пониманию меня. Я страдал в невозможности объяснить ей это мешающее. Я страдал, но когда резал себя, страдания уменьшались».

Именно тогда Врубель впервые заявил о замысле «Демона». В письмах родным речь шла уже о тетралогии. Получив деньги от отца — чтобы приехать домой (семья тогда жила в Харькове) — М. Врубель уехал в Киев, где и встретил новый, 1886 год. Несмотря на интенсивную работу, Михаил Александрович вёл богемный образ жизни, стал завсегдатаем кафешантана «Шато-де-флёр». Это поглощало все его невеликие гонорары.

В период тяжких душевных борений сына в Киев приехал отец — Александр Михайлович Врубель. Жизнь Михаила ужаснула его: «Ни тёплого одеяла, ни тёплого пальто, ни платья, кроме того, которое на нём… Больно, горько до слёз». Увидел отец и тот, первый, вариант «Демона», который вызвал у него отвращение. А. М. Врубель заметил, что едва ли эта картина будет вызывать симпатии и у публики, и у Академии художеств. Художник уничтожил картину, как и многое другое.

Для заработка он начал картину «Восточная сказка», но сумел сделать только акварель. Он пытался подарить её Э. Праховой, разорвал отвергнутую работу, но потом склеил уничтоженный лист. Единственная законченная его картина — портрет дочери владельца ссудной кассы Мани Дахнович — «Девочка на фоне персидского ковра».

Картина, впрочем, заказчику не понравилась, и её выкупил И. Н. Терещенко- сахарозаводчик, поддержавший художника еще раз в трудную минуту, а ранее давший ему работу.
Душевный кризис художника проявился в следующей истории: явившись однажды к Прахову, где уже собралась компания художников, занятых в росписи собора, Врубель заявил, что скончался его отец, и ему срочно нужно в Харьков. Художники собрали ему денег на дорогу. На следующий день к А.В. Прахову прибыл А. М. Врубель - отец художника, живой и невредимый, и тому пришлось объяснить отцу внезапный отъезд увлечением Михаила некой певицей-англичанкой из кафешантана.
В 1889 году М Врубель переезжает в Москву. Переезд произошёл случайно, как и многое в его жизни. Вероятнее всего, он приехал в столицу из-за увлечения цирковой наездницей и поселился в мастерской К. Коровина на Долгоруковской улице. Возникла даже идея работать втроём — Врубелю, Коровину и В. Серову, — однако отношения с последним не сложились. К. Коровин в результате познакомил Михаила Александровича с предпринимателем и известным меценатом Саввой Мамонтовым. В декабре художник переехал в его дом на Садовой-Спасской улице (ныне дом № 6, строение 2), приглашённый, по выражению В. Домитеевой, «не без внимания к его гувернёрским навыкам». Отношения, впрочем, не всегда были безоблачными: супруга С. Мамонтова совершенно не переносила Врубеля и открыто называла его «богохульником и пьяницей». Вскоре художник переехал на съёмную квартиру.
Работу над полотном же, впоследствии признанным шедевром, Врубель начинал, вдохновившись произведением другого гения — поэмой Михаила Лермонтова «Демон». В 1890-м художник получил заказ написать иллюстрации к юбилейному двухтомнику поэта.

Украсившие страницы книги рисунки раскритиковал Максим Горький.
«О, новое искусство! Помимо недостатка истинной любви к искусству, ты грешишь еще и полным отсутствием вкуса. Ведаешь ли ты то, что творишь? Едва ли. По крайней мере М. Врубель, один из твоих адептов, очевидно, не ведает. По сей причине он пишет деревянные картины, плохо подражая в них византийской иконописи, и, иллюстрируя одно из юбилейных изданий Лермонтова, приделывает Демону каменные крылья, а на обложке либретто «Гензеля и Греты» рисует карикатуры двух идиотов вместо поэтической парочки: брата и сестры», — заявил Горький в «Беглых заметках».

Именно в прессе иллюстрации М Врубеля к поэме М. Лермонтова «Демон» подверглись ожесточённым нападкам, в первую очередь — за «грубость, уродливость, карикатурность и нелепость» (через 20 лет критики станут утверждать, что именно только Врубелю было подвластно «в переводе на новый язык» передать поэтическую сущность лермонтовского духа).

20 июля 1890 года в Абрамцеве скончался 22-летний А. Мамонтов, проститься с которым поехал друживший с ним Врубель. Художник так и остался в Абрамцеве, где страстно увлёкся керамикой и вскоре с гордостью писал Анне Врубель, что стал руководить «заводом изразцовых и терракотовых декораций». С. Мамонтов, хотя и не разделял эстетических устремлений художника, признавал его талант и всячески стремился создать ему подходящую среду обитания — в результате впервые в жизни Врубель перестал быть нахлебником в барских семьях и мог хорошо зарабатывать: он получил заказы на несколько печных композиций, занялся созданием майоликовой часовни над могилой А. Мамонтова и стал разрабатывать проект пристройки к городскому дому Мамонтовых в «римско-византийском вкусе».

А дальше снова будут взлёты и падения. В 1894 году Врубель погрузился в тяжёлую депрессию, и С. Мамонтов отправил его в Италию приглядывать за сыном Сергеем. Приблизительно к этому времени относится полотно «Гадалка», созданное буквально за один день под влиянием мощного личностного импульса

Художник не оставлял богемного образа жизни. По воспоминаниям К. Коровина, получив большой гонорар за живописные панно для особняка, он распорядился им следующим образом:
«Он дал обед в гостинице «Париж», где жил. На этот обед он позвал всех там живущих. Когда я пришёл поздно из театра, то увидел столы, покрытые бутылками вин, шампанского, массу народа, среди гостей — цыганки, гитаристы, оркестр, какие-то военные, актёры, и Миша Врубель угощал всех, как метрдотель он носил завёрнутое в салфетку шампанское и наливал всем. — Как я счастлив, — сказал он мне. — Я испытываю чувство богатого человека. Посмотри, как хорошо все настроены и как рады.
Все пять тысяч ушли, и ещё не хватило. И Врубель работал усиленно два месяца, чтобы покрыть долг»

Во время Всероссийской нижегородской выставки, приуроченной к коронации нового императора — Николая II, С. И. Мамонтов, курировавший отдел Русского Севера, обратил внимание, что в соседнем павильоне художественного отдела пустуют две больших стены, и смог договориться с министром финансов о занятии этого места большими панно — площадью 20 × 5 м. Заказ на эти панно — со свободным выбором темы — был передан Врубелю. Для одной стены он взял былинный сюжет «Микула Селянинович» — как выражение силы русской земли, для другой — «Принцессу Грёзу» Ростана — как символ общей для всех художников мечты о прекрасном.

5 марта 1896 года академик А. Н. Бенуа сообщил руководству Академии художеств, что во вверенном ему павильоне ведутся несогласованные работы, и потребовал от Врубеля эскизы предполагаемых панно. 25 апреля, после прибытия в Нижний Новгород М. А. Врубеля, последовала телеграмма в Петербург:
«Панно Врубеля чудовищны, необходимо убрать, ждём жюри.»

Прибывшая 3 мая комиссия Академии в составе В. А. Беклемишева, К. А. Савицкого, П. А. Брюллова и других сочла невозможным экспонирование работ Врубеля в художественном отделе выставки. 22 мая работы Врубеля вынесли из павильона, и он покинул выставку. Материально художник не пострадал: Мамонтов выкупил оба панно за 5000 рублей и договорился с В. Д. Поленовым и К. А. Коровиным о завершении недописанного наполовину «Микулы».

Врубель вернется к теме Демона через восемь лет. И напишет серию картин, посвященных Демону.

«Демон летящий» — незаконченная картина, написана в 1899 году. Работа над картиной не закончена по неизвестной причине. На картине изображён демон, летящий над Кавказом. На фоне хорошо просматриваются заснеженные вершины гор, бурная река (предположительно — Терек). Демон облачён в коричневую тунику, стянутую поясом. Картина выполнена в мрачных коричневых тонах, в абстрактном стиле. Многие детали отсутствуют или прорисованы плохо, отчего замысел автора ясен не до конца.

Несмотря на глубокое чувство к другой женщине и неразделенную любовь, судьба Михаила Врубеля ассоциируется с другой женщиной — оперной певицей Надеждой Забелой. Художник влюбился в диву, не видя, когда впервые услышал ее голос.

Через несколько дней после знакомства художник просил ее руки и сердца. Поженились они 28 июля 1896 года в Швейцарии.

Даже о достоинствах картины Царевна- Лебедь, написанной весной 1990 года, велись споры — далеко не все критики соглашались безоговорочно признавать её шедевром. Н. А. Дмитриева так характеризовала работу: «в ней звучит что-то тревожное, — недаром это была любимая картина Блока. В сгущающихся сумерках с багряной полосой заката царевна уплывает во тьму и только в последний раз обернулась, чтобы сделать свой странный предостерегающий жест. Эта птица с ликом девы едва ли станет послушной женой Гвидона, и благополучия не обещает её грустный прощальный взор.

В 1901 году у пары, М. А. Врубеля и Н. И. Забела , родился ребенок. У маленького Саввы была заячья губа. И. Забела ушла из театра, чтобы заботиться о сыне. М Врубель всё чаще впадает в депрессию.

Одну из картин — «Демона поверженного» — художник, уже потерявший душевное равновесие, постоянно переписывал, даже на выставке «Мира искусства» 1902 года.

Возбуждённое состояние художника заставило близких отвести его к знаменитому психиатру В. М. Бехтереву, который поставил диагноз «неизлечимый прогрессивный паралич». Самому Михаилу Александровичу ничего не сказали, и он отправился в Москву. В столице ему стало ещё хуже, несмотря на то, что картину Демон поверженный купил за 3000 рублей известный коллекционер Владимир фон Мекк. Судя по письмам Забелы Римскому-Корсакову, Врубель ударился в загул, пьянствовал, транжирил деньги и легко срывался по любому поводу. Жена с сыном попыталась бежать от безумного мужа к родственникам в Рязань, но он последовал за ними.
В начале апреля с симптомами острого психического расстройства и манией величия Михаил Александрович Врубель был госпитализирован в психиатрическую больницу. Один из симптомов заболевания — Врубель раздирал до нитки одежду и нижнее бельё. В ноябре 1902 года А. Н. Бенуа и Дягилев приняли решение доказать публике вменяемость художника и организовали выставку тридцати шести его работ, в том числе всех трёх его живописных «Демонов». Эта выставка стала переломной в отношении критиков и публики к наследию художника.
И тут новый удар: сын художника, Савва, умирает в два года.

В 1904 году художника перевели в клинику доктора Усольцева. В клинике произошло чудо: Врубель демонстрировал почти полную реабилитацию. Главную роль здесь сыграли методы Усольцева, а также близость жены и сестры, поселившихся по соседству на даче и видевшихся с Михаилом Александровичем каждый день. Иногда его отпускали на несколько часов домой, чтобы он мог пообедать с женой. Обстановка в клинике Усольцева вообще не должна была напоминать пациентам об их недугах, их не подвергали стеснительному режиму, и жили они в одном доме с семьёй своего врача. Приглашались люди искусства и певцы, устраивались домашние концерты. На вечерние мероприятия больные собирались вместе с медперсоналом. Усольцев ценил искусство Врубеля и всячески поощрял его творческую активность.

К сожалению, болезнь цепко держала в своих руках Михаила Александровича. Писать стало труднее, он катастрофически терял зрение. А признание Врубеля, как художника, шло своим чередом: 28 ноября 1905 года Михаила Александровича избрали академиком живописи «за известность на художественном поприще»
Издательство журнала «Золотое руно» планировало создание портретной галереи выдающихся современных писателей, которых должны были писать ведущие современные мастера. Так, К. Бальмонта должен был писать В. Серов. Портрет идейного вождя редакции и мэтра русского символизма — В. Брюсова — заказали Врубелю. Работу над портретом Брюсов описывал так:
«Вот отворилась дверь, и вошёл Врубель. Вошёл неверной, тяжёлой походкой, как бы волоча ноги. Правду сказать, я ужаснулся, увидя Врубеля. Это был хилый, больной человек, в грязной измятой рубашке. У него было красноватое лицо; глаза — как у хищной птицы; торчащие волосы вместо бороды. Первое впечатление: сумасшедший! <…> В жизни во всех движениях Врубеля было заметно явное расстройство. Но едва рука Врубеля брала уголь или карандаш, она приобретала необыкновенную уверенность и твёрдость. Линии, проводимые им, были безошибочны.
Творческая сила пережила в нём всё. Человек умирал, разрушался, мастер — продолжал жить.»

1 февраля 1906 года Михаила Александровича поздравили с выходом в свет первого номера «Золотого руна», который открывался стихотворением Брюсова «М. А. Врубелю». Однако уже 12 февраля Врубель в собственноручном письме к жене жаловался, что не может ни читать, ни рисовать. Через несколько дней он полностью ослеп.
После совещания с Усольцевым было решено перевезти художника в Петербург: лечения не требовалось, ему был нужен уход и общество близких. Сестра и жена художника поселились в одной квартире, а Михаила Александровича поместили в хорошую клинику А. Г. Конасевича, в которой он встретил своё 50-летие. Однако клиника была далеко от дома (Песочная улица, дом № 9), в ней были строгие порядки, и в конце концов Врубеля переселили в больницу А. Э. Бари на 5-й линии Васильевского острова близ Академии художеств, где был совершенно свободный режим. В. Серов обратился к Совету Академии о выплате Врубелю пособия, которое бы позволяло покрывать больничные расходы, составлявшие 75 рублей зимой и 100 рублей летом. Прошение было удовлетворено.
В последние несколько лет своей жизни он был на попечении старшей сестры и супруги, практически постоянно пребывая в своих галлюцинациях. Накануне смерти (1/14 апреля 1910 года) Врубель привёл себя в порядок, вымылся с одеколоном и ночью сказал ухаживавшему за ним санитару: «Николай, довольно уже мне лежать здесь — поедем в Академию». Действительно, на следующий день гроб был установлен в Академии художеств. В алфавите погребённых записали: «Скончался от прогрессивного паралича»
Единственную речь произнёс Александр Блок, назвав художника «вестником иных миров». А. Блок над могилой Врубеля сказал: «Он оставил нам своих Демонов, как заклинателей против лилового зла, против ночи. Перед тем, что Врубель и ему подобные приоткрывают человечеству раз в столетие, я умею лишь трепетать. Тех миров, которые видели они, мы не видим»