И во внутреннем, и во внешнем оформлении этого здания в качестве ведущего мотива преобладают волнистые линии, прямые линии здесь практически отсутствуют. Фантастический во всех отношениях главный фасад дома рождает множество самых разных ассоциаций, среди которых и поэтический образ моря, и тема карнавала (оригинальной формы кровля сравнивается порой с треуголкой Арлекина, оформление балконов – с масками, а пестрая стена – с конфетти). Но большинство исследователей видит здесь все-таки образ Георгия Победоносца, святого покровителя Каталонии, сразившего дракона. Башенка на центральном фасаде, увенчанная характерным для Гауди пятиконечным крестом (или крестоцветом), символизирует копье, что пронзает «хребет» дракона. На фасаде, переливающемся на солнце, как драконья чешуя, возникают и образы жертв – колонны основного и первого этажей напоминают кости, а балконные ограждения – черепа. Недаром жители Барселоны прозвали это здание «Домом костей».

Два нижних этажа напоминают скелет дракона, стена – драконью кожу, кровля со своеобразным узором – драконий позвоночник. На кровле находятся небольшая башня и дымовые трубы, имеющие различные замысловатые формы. Они отделаны керамикой и объединены в несколько групп.

В проекте Каса Бальо были мастерски использованы цветовая гармония и пластичность материала. Скульптурное украшение здания выглядит так, словно состоит из живых форм, которые застыли лишь на миг. Завершением такого декора является оформление крыши, которая напоминает драконью спину.

За фигурным гребнем главного фасада виднеются ряды компактно сгруппированных дымовых и вентиляционных труб, облицованных кусками стекла или многоцветной битой керамикой. Их венчали когда-то стеклянные шары, заполненные цветным песком, которые были разбиты во время военных бомбардировок. Сейчас они воспроизведены в технике тренкадис. Оформление крыши со стороны заднего фасада, так же как и сам фасад, отличается от «парадного лица» Каса Бальо. Здесь поверхность декорирована в верхней части орнаментальным фризом в той же технике тренкадис, в остальном же стены, с длинными извилистыми линиями общих балконов и вытянутыми ввысь прямоугольными окнами, имеют однотонный светлый цвет камня.

Интересным колористическим решением обладает небольшой внутренний двор-колодец под стеклянной кровлей. Его четыре стены выложены керамическими плитками, как плоскими, так и рельефными. В верхней части стен плитки имеют насыщенный синий цвет, который становится все бледнее по мере приближения к нижнему этажу, превращаясь под конец в белый, и, таким образом, у зрителя рождается иллюзия равномерного освещения этой части здания.

При том что внутреннее убранство Дома Бальо намного более скромное, чем в Доме Кальвета, Гауди и здесь смог добиться ряда интересных декоративных решений. Формы окон и дверей, рельеф потолка, лестничные перила – все несет в себе черты стиля модерн с его органическими формами.

Так очертания одной из лестниц напоминают позвоночник неведомого животного, а множественные параболические арки мансарды делают пространство похожим на грудную клетку некоего существа. Потолок обширного зала, большие окна которого выходят на проспект Грасиа, своей спиралевидной формой рождает ассоциации с движением воды в водовороте. Как и стены, его покрывает едва различимый рисунок, напоминающий чешую или органические клетки.

На этом же этаже находится и необычная каминная комната, стены которой превращаются в скамьи. Выложенный керамикой камин встроен в стену в соответствии с тем, как устраивался очаг «эско» в старинных каталонских домах.

По уже сложившейся для самого мастера традиции часть мебели в доме была выполнена по его эскизам, так же как двери, лампы, камины и другие детали интерьера. Для воплощения в жизнь своих идей Гауди сотрудничал с лучшими ремесленниками того времени: краснодеревщиками, кузнецами, стеклодувами и керамистами.

Гауди, не задумываясь, тратил деньги своих заказчиков. Постоянно что-то переделывал и дополнял. Помощники Гуэля жаловались: мы наполняем карманы своего босса деньгами, а потом приходит Гауди и их опустошает.

В любую мелочь он вникает сам. Проектируя садовую скамейку (для парка Гуэля), архитектор заставил рабочих снять штаны и сесть в свежий цементный раствор, при этом устроиться в нем поудобнее. Эргономика скамейки вышла идеальной. Этому мастеру было позволено все.

В оригинальном дизайне этой уникальной скамьи сочетается всё, что вкладывал Гауди в каждый свой труд: тут вам и необычные пропорции, и плавный рисунок линий, навеянных органическими формами. А главное, в соответствии с принципами искусства модерна, все эти эстетически изыски сочетаются со строгим выполнением чисто функциональных требований к эргономичности.

Между тем Гауди все меньше интересовался портными, парикмахерами, поварами. Зачем модные бакенбарды человеку, который оседлал пространство и летит на нем, не зная тормозов? Гауди больше не щеголь, не гурман. Он — живой классик, человек, создавший новую Барселону, город Антонио Гауди. При этом он — автор всего лишь десятка барселонских построек. Для сравнения: архитектор Роман Клейн построил в Москве более 60 зданий. Но никто ни разу не сказал, что Москва — город Романа Клейна.
Последний светский проект Гауди ‒ это Дом Мила (Casa Milà), построенный в 1906 ‒ 1910 гг. для семьи Мила. Дом Мила расположен на той же улице (проспект Грасиа), что и Дом Бальо, и известен местным жителям как «Ла Педрера», или «Каменоломня» из-за своей причудливости. Среди других его прозвищ – «Осиное гнездо» и «Паштетный пирог», а Сальвадор Дали сравнил его однажды со «смятой штормовой волной». Сам Гауди не раз говорил, что контуры этого здания «перекликаются с очертаниями окружающих Барселону гор, видимых с крыши дома». Столь оригинальной постройки столица Каталонии еще не знала. Дом был заказан коммерсантом Пере Мила-и-Кампс как доходный, и определенная его часть отводилась под апартаменты семьи владельца. Дом Мила представляет собой находящийся на углу 6-этажный дом, имеющий 2 внутренних двора и 6 световых колодцев.

В этом проекте Гауди вновь решает использовать в архитектуре природные формы. Уже сам план здания напоминает живую органическую клетку. Каса Мила – это два здания с общей извилистой линией фасада, у каждого свой внутренний двор и своя входная зона, где решетки выполнены по эскизам Гауди и также отсылают к образам органической клетки. Стены внутренних дворов расписаны изображениями с растительными мотивами. На потолке и стенах вестибюлей и главной лестницы росписи, в том числе и на мифологические сюжеты.

По замыслу мастера на крыше дома должна был быть установлена масштабная скульптура Богоматери с младенцем, которую было бы видно издалека. Форма здания отсылала бы тогда зрителя к облику знаменитой горы Монсеррат, где располагается монастырь и хранится прославленная скульптура Черной Мадонны. Окна напоминали бы пещеры Вифлеема, в одной из которых был рожден Иисус, а сама крыша стала бы подобна облаку, из которого возникал образ Богоматери. Но заказчик отклонил эту идею, поскольку ему казалось, что ее воплощения пришлось бы слишком долго ждать. Однако напоминающая о ней надпись, слова молитвы «Ave, Maria, gratia plena, Dominus tecum» – осталась на фасаде, отделяя шесть жилых этажей от двух чердачных уровней здания. Известно, что на металлических обрамлениях балконов, которые можно видеть на доме и сейчас, Гауди представлял себе живые вьющиеся растения и цветы.

Новаторской была и идея архитектора построить в доме двойной въезд, который поднимался бы по спирали вокруг внутреннего двора здания, чтобы по нему автомобили и кареты могли бы въезжать прямо на террасу крыши. Данная идея также не была воплощена в полной мере в жизнь, поскольку не понравилась заказчику, и были построены только винтовой спуск в подвалы и винтовая лестница во внутреннем дворе, доходящая до второго этажа.

Оригинальными были и интерьеры дома. Здесь по замыслу мастера отсутствовали несущие стены, что давало возможность свободной планировки помещений. «По сути дела, перед нами первое конструктивное решение многоэтажного жилого дома, где всю нагрузку принимает на себя каркас, а внутренние перегородки распределены свободно», – пишет исследователь творчества Гауди Хуан Бассегода Нонель.

Не только интерьер, но и крыша здания привлекает особое внимание – расположенные здесь входы служебных лестниц, вентиляционные трубы и дымоходы – настоящие скульптурные композиции. Существует мнение, что эти создания Гауди явились предвестниками абстрактной скульптуры.

Конструкция этого помещения представляет целую цепь многочисленных арок, сложенных из плоского кирпича. Мансарда Дома Мила, как и мансарда Дома Бальо, изначально предназначалась для хозяйственных целей – стирки и сушки белья. Сейчас же здесь разместилась экспозиция, рассказывающая о жизни и творчестве Антонио Гауди.

Дом Мила также интересен тем, что раскрывает отношение архитектора к деньгам. Дело в том, что строительство Собора Святого Семейства опять остановилось, нужны были деньги. Гауди работал над этим проектом почти 40 лет, отдавая на строительство свои гонорары, зарплату и даже милостыню, которую просил на улицах. Дом Мила же он построил всего за 3 года. Пока шла работа, богатый Пере Мила стал бедным, поскольку уже заплатил 100 тысяч песет за нарушение архитектором всех норм строительства. Поэтому ближе к завершению он не выдержал и сказал: «Платить не буду». Гауди ответил: «Ну, сам тогда и достраивай». После чего они разошлись, похлопывая по пустым карманам, понося друг друга и передавая дело в суд.

Тяжба началась. Гауди включил в сумму иска все штрафы. В 1916 году стало известно, что Пере Мила проиграл, и архитектор может получить свои кровные 105 тысяч песет. Шла Мировая война, у Пере Мила богатства не росли, и чтобы отдать сумасшедшему Гауди сполна, он заложил свой доходный Каса Мила, оставшись полностью разоренным. Гауди не пожалел бедняка. Недрогнувшей рукою он взял деньги и отнёс их в кассу Храма...

Каса Мила – последняя частная постройка Гауди.

В 1918 году умирает друг Гуэль. К тому времени архитектор не принимает частные заказы. Гауди полностью сосредоточен на главной постройке своей жизни — храме Саграда Фамилиа, он же Искупительный храм Святого Семейства. Это здание по праву считается самым великим творением мастера, его строительству Гауди посвятил большую часть своей жизни – 43 года. Он не был закончен при жизни архитектора, не закончен он и сейчас. Когда Гауди спрашивали, почему строительство ведется так медленно, он отвечал: «Мой Клиент не торопится», имея в виду самого Господа Бога. Грандиозный по размерам, богато декорированный храм, подобный средневековым соборам, и не мог быть выстроен быстро. Зодчий это понимал. Кроме того, темпы строительства зависели и от денежных средств, которые поступали и поступают исключительно в форме пожертвований, такова была идея основателей храма – Общества почитателей Святого Иосифа.

Гауди успел построить и оформить лишь Рождественский фасад, который в конструктивном отношении представляет собой восточную часть трансепта, с 4-я башнями над ним, тогда как западная часть апсиды, которая составляет большую часть всего монументального собора, доныне остаётся недостроенной.

На храм он часто отдавал собственные сбережения, а когда и их не хватало, шел просить богатых горожан оказать финансовую помощь, а строителей – поработать бесплатно. В возведении Саграда Фамилиа он видел предназначение собственного существования, то, ради чего Господь позволил ему дожить до преклонных лет, хотя в детстве врачи предрекали больному ребенку раннюю смерть.

«Архитектура Гауди – отсроченное барокко, которого Барселоне вовремя
не досталось, мистическое, траурное, праздничное, смелое, метафоричное, сознающее свою роль «зеркала мира». Роберт Хьюз

Незаконченным остался один из самых оригинальных проектов мастера – церковь в колонии Гуэль, заказанная покровителем Гауди в 1898 году для городка, где жили и работали сотрудники его текстильной фабрики, неподалеку от Барселоны. Сохранившиеся эскизы и наброски дают лишь общее представление о замысле зодчего. В плане это религиозное здание имеет не традиционную форму креста, а форму овала, а в основе конструкции лежит гиперболический параболоид, столь характерный для творчества Гауди. Направляющие гипербол образуют наклонные в местах соединения плоскостей и принимают таким образом на себя нагрузку, передаваемую стенами верхней часовни. Здесь также доминирует идея природного начала. Нижняя часть церкви – крипта – напоминает естественный грот, формы колонн – деревья, а оформление входа словно является продолжением сосновой рощи, окружающей здание.

Особую роль призван был играть также цвет – нижняя часть постройки оформлена в оттенках коричневого, напоминающих цвет сосновой коры. Для создания подобного эффекта был использован специальный обожженный кирпич с подплавленной поверхностью. Ассоциации с сосновой рощей усиливаются и за счет включения осколков зеленой керамической плитки, по цвету схожей с хвоей. Внутри церкви чаши для святой воды были сделаны из морских раковин.

Для строительства церкви был сооружен арочный макет высотой 4,5 метра, который был подвешен к потолку мастерской. Это была сложно продуманная конструкция, состоящая из грузов, тросов и цепей. Парусиновые мешочки с ружейной дробью размещались в вершинах перевернутых вниз тканевых арок, чтобы можно было рассчитывать нагрузку.

Строительные работы были прерваны в 1915 году, но неоконченное здание все же было освящено.

Антонио сильно заболел. Подхватил бруцеллез или мальтийскую лихорадку, диагностировать которую трудно и сегодня. Медики считают, что «бруцеллез отличают резкие смены настроения, приводящие к суицидальной депрессии. Перемежаясь со вспышками гнева и периодами рассеянности, это подавленное настроение сопровождается физическим истощением, мучительными головными болями и болезненным артритом». Лекарства против этой болезни не было.

Может быть, этим и можно объяснить, почему Гауди так сильно изменился в худшую сторону. Он окончательно перестал за собой следить. Много времени проводил в созерцании, в молитве. Ел что попало, одевался в рваное, грязное. Архитектор разгуливал в обвисших пиджаках, а брюки болтались вокруг ног, которые он от холода обматывал бинтами… И никакого нижнего белья! Впрочем, и верхнюю одежду он не менял, пока та не превращалась в лохмотья. Ел великий архитектор то, что сунут в руку на ходу ‒ кусок хлеба, например. Если ничего не совали, ничего и не ел. Когда очень долго ничего не ел, то ложился и начинал умирать. Но приходил кто-нибудь из учеников, менял на нем одежду, кормил… Его, одного из самых знаменитых и богатых людей города, все чаще принимают за нищего бродягу — пытаются подать монетку или, наоборот, прогнать.

Он не проповедовал, ни к кому не приставал с гениальными идеями, не пророчил и не оглашал улицы и площади проклятиями. Он протягивал руку и смотрел на встречного человека совершенно не испанскими, выцветшими синими глазами. Рафолс, его помощник, утверждал, что у Гауди были «неотразимые глаза пророка».

Он никого и никогда не хвалил. Однажды замучил всех, заставляя 20 раз переделывать винтовую лестницу. Когда работа была закончена, все поняли: мэтр остался доволен. Но тот, взглянув на их радостные физиономии одним глазом, злобно буркнул: «Сломайте все!» А однажды Антонио Гауди сказал одному каменщику: «Хосе, ты хороший работник!». И Хосе заплакал.

... Гауди безумно смотрит по сторонам и протягивает руку. Ему нужны деньги на строительство Храма. Встречные, завидев его, сразу переходят на другую сторону улицы или прячутся. Он идёт по пустеющим впереди дорогам, протягивая руку каждому встречному… В этот июньский день 1926 года в Барселоне пустили трамвай. Зрение архитектора способствовало появлению шедевров, но подводило в простых жизненных ситуациях. Водитель потом будет рассказывать, что бродяга сам кинулся ему под колеса.

У него был поврежден череп, он находился без сознания. Таксисты и извозчики категорически отказывались везти грязного старика в больницу. Денег и документов у него при себе не было. В конце концов архитектора доставили в лечебницу для нищих. Только на следующие сутки его обнаружил капеллан храма Саграда Фамилиа. К сожалению, было уже поздно.

А три дня спустя этого бродягу, великого архитектора по имени Антонио Гауди, хоронила вся Барселона. Гиды рассказывают, что барселонские такси красят в черный и желтый цвета (цвет скорби и цвет стыда) в память об этом позорном для их профессионального цеха событии. В действительности этот дизайн не имеет никакого отношения к Гауди.

За свою жизнь Антонио Гауди реализовал 18 архитектурных проектов, большинство из них - в городе, который он так любил. Он был похоронен в крипте храма Святого Семейства. Строительство Храма не оборвалось, однако темпы заметно снизились.

А в 1936 году в Испании разгорелась война, и строительство ненадолго прервалось. Анархисты уничтожили почти все чертежи и макеты, оставленные Гауди для последователей строительства его детища, попросту устроив пожар в мастерских. Но строительство храма продолжилось через 20 лет и происходит до сих пор, в 2010 году недостроенный Храм был освящен и в нем стали проводиться религиозные службы. Любовь всей жизни А. Гауди продолжает жить. Обсуждается и вопрос о канонизации архитектора, самозабвенно отдавшего возведению Саграда Фамилиа большую часть своей жизни и не бравшего за это жалования.