И если Гауди изобрел саму технику - то воплощением ее в жизнь в проектах архитектора занимался один из его ближайших помощников - Хосеп Мария Хухоль, благодаря таланту которого многие работы Гауди приняли свой окончательный и неповторимый облик. Так в Каталонии появился новый тип мозаики.

Оформление фасадов и интерьеров в технике тренкадис стало одной из «визитных карточек» Гауди. Эта необычная техника давала ему полную свободу и позволяла воплотить в жизнь самые смелые фантазии, превращая в настоящее произведение искусства все свои творения.

Следующим заказом Гауди стал проект загородной летней виллы для графа Максимо Диаса де Кихано, родственника Эусеби, известной как «Эль Каприччио» («Каприз»). Здесь, как и в Доме Висенса, в обилии использовалась глазурованная плитка, в данном случае декорированная цветами подсолнуха. Очевидно здесь еще и влияние арабской архитектуры – высокая башня над парадным входом в угловой части здания напоминает минарет и придает всему ансамблю особое изящество. Необычным, однако, кажется сочетание богато орнаментированной керамикой башни с почти классическими по форме колоннами входной зоны, на капителях которых изображены голуби, прячущиеся в пальмовых листьях.

Особняк в маленьком средиземноморском городке Комильяс архитектор завершил в том же 1885 году. Грубый камень и керамика, майолика и лепной подсолнух. Кирпич в обоих этих зданиях тоже присутствовал, но совсем не он определял характер здания.

Гуэль стал для Гауди не просто заказчиком, но человеком, безмерно восхищавшимся его талантом и дававшим ему возможность воплощать в жизнь самые смелые и необычные замыслы. Первой масштабной работой Гауди для Эусеби Гуэля стал проект въездных ворот и нескольких строений в его летней усадьбе в окрестностях Барселоны: дом привратника, конюшня, манеж, ограждение и смотровые площадки. В оригинальном виде сохранилось немногое.

Наибольшее внимание привлекают здесь знаменитые ворота в форме дракона. Угрожающая фигура фантастического существа словно охраняет и защищает вход в поместье Гуэль. Но есть у него и определенное символическое значение – он отсылает нас к образу недремлющего стоглавого дракона Ладона, стоящего на страже мифического Сада Гесперид. Именно в этом саду древнегреческий герой Геракл должен был добыть золотые яблоки. Яблоки он смог похитить, убив дракона, превращенного затем в созвездие. Возможно, именно поэтому в работе Гауди фигура дракона развернута точно на север, и ее очертания напоминают форму созвездия Дракона. Известно, что зодчий проявлял особый интерес к разного рода символике, в том числе слов, цифр или цветов.

Павильоны конюшни, манежа и дома привратника с внешней стороны богато декорированы керамической плиткой и рельефной кирпичной кладкой. Это последние постройки Гауди, в которых прослеживается влияние арабской архитектуры. Дом привратника состоит из трех частей, главная из которых имеет в плане восьмиугольник и завершается невысоким куполом. Конюшни – продолговатое здание со сводами параболической формы. Рядом с ними был выстроен круглый манеж, имеющий верхнюю галерею и купол с окнами, через которые проходит дневной свет. В облицовке фонаря манежа впервые был использован мозаичный декор из битой керамики (тренкадис), который станет в дальнейшем отличительным знаком многих построек Гауди. Считается, что этот прием использовался с давних пор каталонскими крестьянами для украшения домов.

С 1886 года по заказу Гуэля в центре старой Барселоны, в одном из злачных районов, Гауди возводит для своего покровителя дворец. Несмотря на то что земельный участок для строительства был небольшим, архитектору удалось построить уникальное шестиэтажное здание со сложным внутренним объемом, словно увеличивающим размер помещений. Дополнительную площадь создавала также и терраса, размещенная мастером на крыше дома.

С плоской кровли дворца Гуэль можно было по крытой галерее перейти через квартал в старый дом семьи, выходящий на параллельную улицу, этим соседством и объяснялся необычный выбор места для строительства нового особняка. Восемнадцать дымоходов и вентиляционных отверстий, высящихся над крышей здания и облицованных керамической плиткой и другими материалами, во многом стали предвестниками тех скульптурных форм, что украсят впоследствии кровли других творений Гауди. Здесь они стали единственным цветовым пятном во всем экстерьере здания, кажущегося строгим, холодным и неприступным замком, выстроенным из однотонного камня и украшенным железными, рождающими почти агрессивные ассоциации, элементами.

Флюгер, венчающий купол центрального зала дворца, украшен фигуркой летучей мыши, имеющей свою символику. Она олицетворяла объединение сторонников независимой Каталонии, к которым принадлежали как Гауди, так и Гуэль. По легенде, изображение летучей мыши украшало руль корабля Хайме I, короля Арагона и графа Барселоны, в XIII веке завоевавшего Валенсию и Майорку. С XVI века летучая мышь стала изображаться на гербах Пальма-де-Майорки, Валенсии и Барселоны, символизируя несгибаемый дух Каталонии.

Вдоль парадного фасада, выходящего на улицу Каррер-Ноу-де-ла-Рамбла, протянулся длинный прямоугольный эркер с четким ритмом разномасштабных окон. И если ранее Гауди ориентировался на арабскую архитектуру, то в данном случае он обращается к европейскому историческому наследию – готике и Ренессансу.

В западной Европе в тот момент царила неоготика. В юности Гауди придерживался идей таких представителей неоготики, как французский архитектор Виолле-ле-Дюк (самый крупный в XIX веке реставратор готических храмов, восстанавливавший, в частности, Собор Парижской Богоматери) и английский искусствовед Джон Рёскин, автор статьи «Декоративность – начало архитектуры», которая целиком совпадала с мыслями самого Гауди и в течение многих лет была кодексом его творчества. Однако в наибольшей мере он испытывал влияние каталонской готики, в которой интересным образом сочетались европейские и мавританские мотивы.

В сравнении с почти скромным фасадом внутреннее пространство дома отличалось очень оригинальной структурой. Подобно внутренним дворикам итальянских палаццо эпохи Возрождения, организующим центром помещений дворца служил масштабный зал основного этажа. Его объем уходил на три этажа вверх и завершался куполом с небольшими круглыми отверстиями, через которые проникал естественный свет, создавая иллюзию усеянного звездами неба. Ряд исследователей считает, что мастер воссоздал здесь образ некоего «мирового порядка». Подвальные помещения – это ад. Центральная гостиная, объединяющая всю устремленную вверх конструкцию, символизирует одновременно землю и небо, а крыша превращается в волшебный райский сад.

Центральный зал дома был не только местом для проведения музыкальных концертов, он служил и местом для молитв. В этом пространстве расположена семейная часовня – совсем небольшая комната, за закрытыми дверями которой скрывается алтарь.

Все помещения дворца, как и центральный зал, были отделаны с особой тщательностью и искусно декорированы самыми разнообразными элементами. Царившая в интерьерах роскошь свидетельствовала о богатстве владельца – деревянные детали были инкрустированы фрагментами из черного дерева, черепахового панциря и слоновой кости. Иногда деревянные потолки были украшены накладными листьями из золота и серебра. В них опять-таки сказывалось влияние мавританского стиля. Увидеть его во всём великолепии до сих пор можно в столице Андалусии - Севилье.

В здании можно увидеть 127 колонн различных форм и размеров. В подвальных галереях, где располагались когда-то стойла для лошадей, массивные и прочные опоры, расширяющиеся вверх, были выстроены из кирпича, на других этажах дома возведены каменные колонны, более вытянутые и изящные. В целом же Гауди, проявив изобретательность, использовал во Дворце Гуэль около сорока разных типов колонн

Для той поры это здание было верхом нестандартной архитектуры. Еще до окончания строительства оно привлекало к себе любопытные взгляды прохожих и даже получило название «вавилонского» дворца. В 1984 году вместе с несколькими другими постройками Гауди оно было внесено в Список Всемирного наследия ЮНЕСКО.

Карьера Гауди преображается. У него появляются выгодные заказы (часть напрямую от Эусеби, а часть с помощью его протекции). Ослик уже не нужен — у архитектора собственный выезд.

Теперь в гости к Гуэлю Антонио приходил с Жозефиной, которой нравилось, что ее принимают в высших слоях общества. Частенько Гауди приглашал возлюбленную на прогулки вдоль моря, во время которых рассказывал о тех идеях, которые мечтал воплотить в архитектуре. Речь шла о гиперболических параболоидах и их сечениях, гиперболоидах и геликоидах. В переводе на человеческий язык параболоиды ‒ это пространственные фигуры, которые имеют форму седла или перевернутой рюмки. Гауди мог рассчитывать такие пространственные формы в уме, не делая вычислений и чертежей на бумаге.

Имея математическое образование, Жозефина иногда спорила с Антонио, который был в восторге от того, что любимая действительно понимает, о чем идет речь. Им было хорошо вместе, женщина ждала предложения руки и сердца. Но Антонио не спешил жениться. Он хотел быть уверенным в своем материальном положении.

Еще во время ученичества Антонио испытывал тягу к хорошей одежде, к театру. А тут вдруг все стало доступно. Гауди начинает следить за собой — шить модные костюмы, посещать дорогих парикмахеров. Незаметно превращается в ценителя хорошей кухни, завсегдатая театральных премьер. Антонио мог теперь позволить себе лучших докторов и лучшие лекарства. Стал заказывать специальную ортопедическую обувь — до этого новые башмаки приходилось «размягчать» кувалдой, и они теряли всякий вид.

Можно сказать, что Гуэль ввел Гауди в мир респектабельной роскоши. Впоследствии именно Гауди обеспечит своему покровителю достойное место в истории.

Но жалкий мальчуган на ослике, конечно, никуда не делся. Его смутные фантазии сформировались, начали прорастать волшебными домами, в которых практически не было скучных, геометрически правильных пространств. Возможно, потому, что эту правильную геометрию Гауди со своим зрением в принципе не мог воспринимать. Он ненавидел ее с детства: «исчезнут углы, и материя щедро предстанет в своих астральных округлостях: солнце проникнет сюда со всех сторон и возникнет образ рая». Архитектор даже разработал специальную систему перекрытий — чтобы технологически не зависеть от углов.

А ракушки, улитки, замки из песка, морские звезды, облака — все, за чем малоподвижный Антонио часами наблюдал, вдруг сделалось архитектурой.

Эусеби Гуэль очень хорошо умел считать деньги, но при этом не стремился получить выгоду мгновенно. Он отлично понимал, что самым надежным вложением капитала является недвижимость. И не просто недвижимость, а архитектурные сооружения, несущие в себе уникальный стиль человека, который их создал. Рожденный и воспитанный в Барселоне, Гуэль знал толк в хорошей архитектуре.

В то время Антонио Гауди еще работал чертежником в архитектурном бюро у своего бывшего преподавателя Архитектурной школы ‒ Франциско де Вильяра. Это тоже сыграло интересную роль в дальнейшей жизни Гауди. Дело в том, что строительство Храма Святого Семейства (Temple Expiatori de la Sagrada Família) в Барселоне шло уже несколько лет. И когда встал вопрос о замене архитектора, Вильяр предложил кандидатуру Гауди. Как ни странно, Церковный Совет ее принял.

Существует легенда о том, почему молодого еще мастера допустили к столь крупному проекту. Инициатору строительства храма, Хосе Мария Бокабелье, приснился накануне человек с голубыми глазами, который должен будет продолжить возведение здания. Гауди же обладал нехарактерной для каталонца внешностью – он был рыжеволосым и голубоглазым. Встретившись с ним по совету архитектора Хуана Мартореля, Бокабелье согласился не раздумывая.

Антонио оставил службу у Вильяра, основал свое архитектурное бюро, набрал штат помощников и с головой окунулся в работу. Собор Саграда Фамилиа стал высшим воплощением не только его уникального таланта, но и истовой веры. К работе Гауди приступил в ноябре 1883 года.

Часто упоминают о фантастических способностях Антонио Гауди строить дома без чертежей, пользуясь только набросками в импрессионистском духе или моделями, созданными прямо в ходе работы. Интересно, что незаконченные архитектором здания не мог достроить больше никто.

Макет будущего Храма Святого Семейства в Барселоне, составленный из подвешенных мешочков с песком, смогли «прочитать» только современные компьютеры! Соединив точки-мешки, исследователи получили пространственную модель собора. Кроме того, чтобы не «резать» помещение на части, Гауди придумал собственную безопорную систему перекрытий, и только через 100 лет появилась компьютерная программа, способная выполнить подобные операции. Это была программа NASA, рассчитывающая траектории космических полётов…

На пике своей карьеры Гауди не вылезает со строительных площадок, носится с объекта на объект и с горящими глазами отдаёт распоряжения. Осознавая огромное значение этого сооружения как символа всего национального возрождения Каталонии, Гауди полностью сконцентрировался на его постройке с 1910-го года, расположив тут собственную мастерскую. Но его постигает новый удар ‒ умирает младшая сестра Роза. Да и племянница не радует: частенько Антонио вытаскивает ее из близлежащих заведений в нетрезвом виде. Кроме этого, болеет отец...

Возможно, Антонио пропустил момент, когда отношения с Жозефиной стали прохладными. Он не мог уделить ей должного внимания, и она стала отдаляться. Когда Гауди это понял, то решился сделать ей предложение, но было уже слишком поздно. Женщина отказала ему. Уже немного зная характер нашего героя, неудивительно, что, услышав отказ, он покинул дом Жозефины Морей, чтобы никогда уже туда не возвращаться. Он не предпринял ни одной попытки, чтобы вернуть любимую.

Нервный и физический срыв сильно выбивают Антонио из колеи. Он покидает Барселону на 2 месяца, живет у монахов, постится, горячо молится и возвращается домой другим человеком. Со своей склонностью к фатализму он решает, что разрыв с Жозефиной ‒ знак Божий, и отныне у него только две любви ‒ это религия и архитектура.

Продолжение следует..