Серафиме восемнадцать.

После восьмого класса так никуда и не пошла учиться. Отчим хмыкнул, взглянул на ее аттестат и сказал: «Хватит тебе ученья, все равно чуть свет на работу». Мать поддержала.
Серафима поднимается медленно, прикрываясь одеялом – холодно еще – да и за окном стужа, ноябрь пришел в их холодный край. Нет, летом здесь тепло, в Рукашино даже жара стоит. А потом резко приходит осень и еще быстрее зима, хотя ноябрь считается месяцем осенним.
Сима быстро надевает теплый свитер, штаны с начёсом, спешно умывается холодной водой и, не дожидаясь окрика, идет в дровяник.
Отчим уехал к свояку, что в трех километрах от их Рукашино живет, они с матерью одни дома. На ферму Симе идти не надо, сегодня можно хоть денёк побаловать себя. Но это так сказано – для громкого словца, не балуют Симу вовсе.
Набрав дров, несет охапку, чуть согнувшись под их тяжестью, с шумом бросает у печки.
— Ну чего так гаркаешь? – раздраженно спрашивает Клавдия. – Тихо не можешь сделать?
— Так сами упали, тяжелые ведь, — оправдывается девчонка.
— Не бери по столь… газета вон старая лежит, да щепы возьми, вон под печкой, — советует мать, хотя Сима сама все знает как таблицу умножения.
Сели завтракать. Мать раскладывает картошку, подает соленые огурцы, потом молча садится и также молча ест.
Серафима уже привыкла к ее молчанию, да и лучше пусть молчит, потому что ничего хорошего не скажет. С той поры, как погиб старший брат Симы, мать изменилась: стала угрюмой и развеселить ее уже невозможно. Если только Зиновий сумеет вызвать улыбку – отчим Симы.
Восемь лет назад у Серафимы был родной отец, но случилась беда – ушел под лед вместе с трактором. И если эту потерю Клавдия еще как-то пережила, то гибель старшего сына три года назад оставила след, похоже, на всю жизнь.
Клавдия сильно любила старшего, очень похожего на нее. А вот Серафима была как дополнение к семье, хотя тоже родная. Подружка Клавдии советовала мужика найти, вроде того, чтобы скрасить печаль и пожить еще как люди, молодая ведь.
А тут Зиновий встретился на ее пути, вдовец, к тому же один-одинешенек, и тоже не против сойтись с Клавдией. И все вроде хорошо, да вот выпить любит Зиновий. Так-то он мужик спокойный, но вечером любит, как сам говорит «пропустить рюмашки три».
И стали они с Клавдией коротать вечера за рюмашками, она и сама поняла, что так хоть от реальности оторвешься. Ну а Сима – временно с ними, как говорит Зиновий: «отрезанный ломоть, замуж выйдет и съедет».
— Серафима, а ты в чем на работу завтра пойдешь? – Клавдия держит в руках сапоги дочери, уже изрядно износившиеся и потертые. – Глянь, подошва отвалится скоро.
— Так это… я же говорила, новые надо, а то эти уж совсем поизносились.
— Поизносились, — передразнивает Клавдия, — всё бы тебе новое при наших-то зарплатах… а починить не с руки что ли?
— Так это я, конечно, мигом сбегаю к сапожнику, пусть чинит.
— Ну неси тогда, а то в чем на работу-то? Мои вон ботинки пока хоть обуй, не босиком же идти, земля уж замерзла.
Клавдия продолжает возиться у печки, гремя чугунками, а Серафима быстро натягивает старое пальтишко, и повязав тёплый платок, схватив сапоги, выскакивает из дома. Она торопится, идет быстро, будто боится опоздать.
Минуя улочку на которой живут Волковы (Клавдия и Серафима на своей фамилии, потому что не регистрирована Клава с Зиновием), переходит по переулку на центральную, где приютилась в центре двухэтажная кирпичная школа, построенная в восьмидесятые. В этой школе училась Серафима. А сейчас уже девяностые. И Серафима в полной мере ощутила на себе все беды этого времени. Мало того, что отца не стало, так и брат сгинул, да еще времена, когда денег не видят месяцами. А чем жить? Ну если только таежным да огородным.
Тайгу Сима полюбила с детства, с той поры, когда отец стал брать по ягоду и многое ей рассказывал, как себя в тайге вести, как еду находить, как выживать.
Здесь в Рукашино места ягодные. И зверья полно тоже. Стоит их село, окруженное горами да тайгой, и выезд отсюда по единственной дороге, соединяющей с районным центром, а потом и с городом. Но как говорят местные: «До города далеко, до властей еще дальше».
Сима идет в сапожную мастерскую с радостью. Легкий морозец подкрасил щеки и немного ее вздернутый нос. Ни грамма краски на лице, только румянец от мороза, будто специально решил украсить ее, угадав настроение девчонки.
Внешне она и правда как девчонка: легкая, еще нескладная, похожа на птицу, которая вот-вот взлетит и покинет эти места.
В конце центральной улицы, за магазином, сапожная мастерская — деревянный киоск, выкрашенный синей краской, уже местами облезшей. Сима останавливается, переводит дух, поправляет платок, крепче сжимает в руках сапоги, будто это великая ценность, и берется за ручку двери.
В маленьком помещении тепло, чугунная печка топится, и дрова весело потрескивают в ней. У двери старый стул, с накинутым на него вязанным кружком, у окна стол, полностью заставленный сапожными инструментами. Чуть поодаль, у противоположной стены – топчан, застеленный овчинным тулупом. А еще в уголке маленькая тумбочка, явно списанная в каком-нибудь учреждении и отданная по доброте душевной. На тумбочке чайничек закопчённый уже и кружка эмалированная, рядом коробка с сахаром и пачка чая.
Сам хозяин мастерской сидит у стола – так виднее, и уже старательно подшивает чьи-то валенки – видно к зиме готовится народ. На нем фланелевая клетчатая рубаха, рукава которой закатаны, серые брюки, старого покроя, а сверху рабочий фартук до самых колен. Волосы светло-русые, лежат непослушно, хотя видно, что их старались причесать. Темные брови и темные ресницы, прямой нос, четко очерченные губы и русая бородка, которая ему очень идет.
— Здравствуйте, — приветствует Серафима хозяина сапожной мастерской.
Он смотрит на нее с улыбкой, кивает, откладывает работу, предлагает присесть. – Здравствуй, Зимушка, присаживайся, грейся.
Девушка смущается, услышав уже знакомое «Зимушка». Как-то назвал он ее Симушкой, а потом получилось «Зимушка» — вот так иногда и здоровается. А вообще не иначе как Сима, Симушка и не зовет.
Волохов его фамилия. А имя у него редкое – Владилен, что-то славянское мягкое в этом имени, для местных непривычно звучит, поэтому зовут его попросту Володя, Володька, а кто-то Владиком называют, а вот Владиленом редко кто. И только Сима сразу прониклась к его имени и старательно выговаривала: Владилен.
— Ой, спасибочки, — она плюхается на стул, выдыхает свободно, будто пришла в родную гавань и ей здесь хорошо и ее здесь понимают. – Я чего пришла-то, — начала Сима, — сапоги-то у меня совсем прохудились, не иначе как на вас вся надежда.
— Да сапоги-то поправим, только что ты меня на «вы» зовешь, мы же вроде как договорились, — он смотрит на нее, улыбается, а в глазах такое тепло – без печки согреться можно.
— Да помню, помню, а вот все как-то… не знаю…
— А чего не знаешь? Чего стесняешься? Или старым я кажусь?
На лице Симы сразу испуг. – Что ты, вовсе не думаю так, да и не старый ты.
— Тоже считаю, что не старый я… для тебя… мне и тридцати еще не исполнилось, — с какой-то грустной улыбкой отвечает он. – Посидишь может, пока я твои сапоги подлатаю? – спрашивает хозяин, а сам с надеждой смотрит на нее, хочется ему, чтобы побыла рядышком.
— Посижу! – И Сима снимает пальто, оставшись в одном трикотажном платье с длинными рукавами.
— А то может чайку? Поставь, будь хозяюшкой, — просит он.
Сима охотно встает и занимается чаем. Каморка не велика, но тепло ей в ней и с этим человеком тепло. Он чем-то отдаленно похож на ее покойного отца и немного на старшего брата, а в остальном Владилен Волохов – отличается от них. Взглядами своими отличается.
Никто не помнит, в какой именно день нынешней весной появился он в их селе Рукашино, каким ветром его занесло. Но все документы были при нем, и сам он выглядел человеком спокойным, к тому же абсолютно не пьющим, да и скверного слова от него не услышишь. Вообще, поговаривали, какой-то странный он, а в чем эта странность — точно сказать не могли.
Сначала работал на заготовке леса у местного предпринимателя, но, не досчитавшись зарплаты, ушел на ферму. Там тоже ему не понравилось, и тогда он поселился в этой мастерской, пустующей уже три года. Можно сказать, вдохнул в нее жизнь, поставив печку, подремонтировав окно, стал принимать заказы. И поскольку село немаленькое – люди к нему шли. Оказался рукастым, мог и каблук поменять и валенки подшить, и тапочки обновить — тем и жил.
Серафиму заметил еще на ферме, они тогда только переглядывались, а заговорить с ним она боялась. И только когда в мастерскую перешел, отправила мать со старой обувью – тогда и завели разговор.
То, что Сима ему нравится, он это знал. И Сима заметила, и сама потянулась к нему, только и ждала случая, чтобы в мастерскую заглянуть. Вот и сегодня рада, что мать сама отправила, хоть вопросов лишних не будет.
Сапоги стояли уже готовые, а они пили чай с сушками и переглядывались.
— А что, Сима, вот так всю жизнь прожить… а если подальше от людей… то ведь вообще счастье, как ты думаешь?
Она вздохнула. – Смотря с кем жить.
— Молодец, правильно. Если люди друг друга в сердце пустили, тогда и любовь у них. – Он берет ее за руку, и рука у нее теплая, маленькая такая ручка, ласково потирает своими пальцами ее ладонь, и между ними будто искры сыплются. Вот уже тянется к ней и она к нему – так и до поцелуя недалеко… но дверь с маху раскрывается и на пороге фигура женская.
Отпрянули друг от друга как два школьника, смотрят испуганно.
— Доброго денечка вам, мастер! – Раздается звонкий голос. Женщина, возраста, примерно как хозяин мастерской, цепко охватывает всё пространство, и впивается взглядом в Симу, которая и так сидит как испуганная мышь.
— А я вот принесла вам, — она бросает на пол теплые мужские ботинки, — братово это, старшего моего, починить бы надо.
Волохов будто очнулся от оцепенения, встал, суетливо поднял ботинки. – Ну сделаем конечно, вы приходите завтра утром, Алевтина Павловна, все будет сделано.
Женщина скривила свои яркие губы в усмешке: — А чего так долго? Чем это заняты? – она снова посмотрела на Серафиму. — Или гостья важная у вас?
Сима торопливо поднялась, взялась за пальто. – Спасибо, что сапоги зашили, пойду, мамка ждет.
— Вот-вот, беги к мамке, а то знаешь, чего бывает, когда молодые девки не по тем углам шастают…
Сима пулей вылетела из мастерской, на ходу застегивая пальто.
— Ну зачем ты так, Алевтина? – с укоризной спросил Волохов. – Человек по делу пришел, а ты распоряжаешься… не дома ведь…
Алевтина сняла теплую курту, швырнув ее на топчан. – Так мягче будет, — сказала она и потянула Волохова за руку. – Ну иди сюда, Володя, соскучилась я.
— Не Володя я, говорил же тебе, путаешь ты все.
— Это родители твои напутали, буквы переставили в твоем имени. А я как проще… хотя если хочешь, буду звать тебя… как там… Владилин…
— Владилен, — поправил он.
Алевтина повисла на нем, пыталась поймать его губы.
— Аля, ну зачем, не время сейчас…
— Ага, а раньше было время, с самого лета с тобой кувыркаюсь, жениться обещал…
— Да не было такого, одумайся, не было такого разговора…
Она отстранилась от него. Собрала распущенные тёмные волосы в хвост, сцепив резинкой, в глазах блеснул злой огонек: — Ты что же, не хочешь меня? С этой молодой вертихвосткой снюхался?
— Аля, помилуй, мы только чай пили…
— Что-то я не помню, чтобы ты меня чаем угощал, вот я угощала, и не только чаем… забыл как на моей постелюшке спал?
— Аля, ничего я не забыл… и ничего не обещал, уж если на то пошло, ты сама не против была…
— Ну да, я же не девка, со мной можно поелозиться и как старые обутки выкинуть… Нет, дружочек, не на ту напал, я тебя так просто не отпущу…
— А вот этого не надо. Против воли – ничего не добьешься.
Алевтина одумалась, сама поняла, что слишком упорно добивается этого сапожника, в котором вроде ничего особенного, зато при деле и не пьет. А у них ведь в селе, на кого ни глянь, или занят уже, или спился, или лодырь, на котором клейма негде ставить. А тут сам приехал – тихий такой, взгляд кроткий, а в руках силушка есть – как прижмет, так сердце зайдется.
Да чего уж скрывать, Алевтина первая его приметила, остальным путь был заказан. Казалось ей, вот скоро зарегистрируются, и тогда уж на всю жизнь. Она ведь баба битая жизнью, разведена уже, ума набралась, теперь знает, как замуж выходить, осталось только расписаться.
А тут, будь она неладна, Симка Волкова нарисовалась – пигалица еще, а всё туда же – за женихами.
Алевтина отступила, выдохнула. – Прости, не то сказала, так это я от чувства своего, полюбила тебя, дышать не могу, спать не могу, все думаю о тебе, — она снова потянулась к нему, обняла его, в глаза смотрит: — А давай поженимся, Владик, люб ты мне, да и не последняя я девка в селе, сам же говорил, смотрят на меня…
Аля, ну говорил, так оно и есть… только не хочу я к тебе переезжать, не нужен мне чужой угол…
— Ну давай так буду к тебе приходить: хоть ночью, хоть днем, как скажешь. Волохов замолчал, взгляд опустил.
— Что молчишь? Или тебе девка Волковых по нраву? Спал с ней?
Он испуганно отпрянул. – Что ты? С чего ваяла? Не наговаривай на девчонку…
— Ага, девчонку захотел значит… ну-ну, поняла я тебя… вспомнишь ты еще мои слова…
Она резким движением схватила куртку с топчана и пнув ногой дверь, вышла.
Дома пятилетний Степка возился на полу с игрушечной машинкой, а на кухне сидел старший брат Семен со своим другом Серегой. Печка была растоплена, на плите стояла сковорода с картошкой, на столе чашка с капустой, да огурцами солеными.
— С утра уже? – недовольно спросила Алевтина.
— Ну чё ты, сеструха, начинаешь? Или обидел кто? – спросил Семен, сжимая в руках вилку. Руки у него большие, кость широкая, и сам он внешне на шкаф похож, в отличие от своего друга. Серега, какой-то тщедушный, но довольно крепкий и верный помощник Семена.
— Ну обидели и что? – со злостью спросила Алевтина. У нее внутри все кипело после встречи с Волоховым. Понравившийся мужик, того и гляди, соскочит с крючка, а ей не хотелось, она вообще с молодости властная была, всегда желала, чтобы по ее было.
— А то! Возьму и разберусь. Только скажи – кто. Мы с Серегой проучим, правда Серега?
Сергей икнул и кивнул.
— Вот и я говорю, только скажи, кому морду набить.
Алевтину вдруг осенило, что-то пришло в голову, какие-то мысли, и она готова частично поделиться с ними.
Сын Степка подошел к ней, уткнулся в колени. – Иди, сынок поиграй, а я тут с дядей Сёмой потолкую.
ПРОДОЛЖЕНИЕ ЗДЕСЬ👇 👇 👇ПОЖАЛУЙСТА ,
НАЖМИТЕ НА ССЫЛКУ НИЖЕ (НА КАРТИНКУ)⬇