7 марта

День основания Общества спасания на водах
7 марта 1872 года при Морском ведомстве состоялось первое заседание «Общества подания помощи при кораблекрушениях», учрежденного императором Александром II по инициативе кронштадтских моряков. Первым председателем Общества стал Константин Посьет, морской офицер, лично переживший кораблекрушение. Спустя 10 лет организацию переименовали в «Общество спасания на водах», но День рождения оставили прежний. В число почетных членов Общества вошли представители императорской семьи, высшее духовенство и светская знать.
При советской власти «Общество спасания на водах» (ОСВОД) не только не пропало, но и расцвело с невиданной силой. Его членами стали десятки тысяч общественников-добровольцев – и долгие годы мужчина с повязкой «Спасатель» на руке привлекал к себе восхищенные взгляды женщин. Я же впервые увидел спасателя в Расторгуево, где наша большая семья на целое лето снимала дачу.
В две комнаты и на веранду старой деревянной дачи набивалось несколько поколений семьи Любаровых и её ответвлений в лице дядей, тёть, племянников и ничейных бабушек.
Развлечения у детей и взрослых были вполне дачными. Тусовались, как нынче говорят, в Парке вокруг бывшей усадьбы Волконских. – Туда мы ходили «окультуриваться». Было, конечно, и футбольное поле – по нему, пиная мяч, бегали дядьки в семейных трусах. А вокруг поля собирался «дамский клуб»: рассевшись по скамеечкам, дачницы обменивались новостями и рецептами, сплетничали и пасли малышню, мельтешащую тут же.
Ну, а для нас, детей чуть постарше и подростков, главной радостью было посещение пляжа – площадки, вытоптанной поколениями дачников возле не слишком широкой речки Расторгуевки. Там стоял старый дощатый сарайчик с вывеской «Спасательная станция» и намертво прибитым к его стене спасательным кругом. Большую часть дня рядом с кругом сидел на складном стульчике спасатель дядя Саша. У дяди Саши была одна целая нога, а к половинке второй его ноги ремнями крепилась здоровенная деревяшка в форме перевернутой бутыли. Прыгал ли он в воду с деревяшкой, если требовалось спасти утопающего, или успевал ее отстегнуть – неизвестно, но об этом шепотом спорили мальчишки на пляже. Дачники звали дядю Сашу Билли Бонсом – и я уже точно знал, кто это такой: в то лето мама как раз читала мне на ночь «Остров сокровищ» Стивенсона. Маму книжка пугала, но только «Остров сокровищ» мог меня угомонить и заставить лечь в постель в положенные девять часов вечера.
Надо признать, что наш расторгуевский Билли Бонс был куда страшнее Билли Бонса литературного. «А ну, назад, пацанье! – рычал он сиплым басом купающимся мальчишкам. – Кыш на берег, едрёна вошь! Вы у меня щас так поутопаете, что мама родная не узнает!» Мамы и бабушки от дяди Саши млели, а его грубые окрики считали частью мужского воспитания. Тем более что их мелодраматические призывы: «Маша, Ваня, Петя, Вова… вы-ы-ыходи немедленно! Не ходи туда-а-а! Уто-о-о-онешь!» – мы, дорвавшиеся до воды озорники, чаще всего игнорировали. И эти их «уто-о-о-онешь!» нас нисколько не трогало. В Расторгуйке еще никто никогда не тонул.
Никто, кроме меня!
В тот день мама перепоручила меня моей двоюродной сестре Тамаре – хорошей, воспитанной девочке. Мне было 6 лет, а ей – лет 16, и она, вероятно, уже грезила о каком-нибудь прекрасном принце. После завтрака мы с Тамарой отправились на речку: я – купаться, она – следить за моим поведением. Почему-то мы не пошли на главный пляж, а свернули на пляж поменьше – проплешинку в траве возле речки, куда не доставало «биллибонсово» зоркое око.
Я сразу же стал бултыхаться на мелководье, поскольку плавать еще не умел, а Тамара села на травке болтать с подружкой.
Некоторое время я плескался возле берега, изображая крокодила. Но место было новое для меня, я сделал шаг в сторону – и ушел под воду с головкой, потому что дно там уже отсутствовало. Вернее, дно было, но когда я становился на него, вода смыкалась ровно над моей макушкой.
И я стал прыгать. Отталкивался от дна, хватал ртом воздух, но крикнуть не успевал, – и опять уходил под воду. Выпрыгивая из воды, я смотрел на Тамару: когда же она, наконец, обнаружит, что я тону? Но она увлеченно болтала с подружкой и не видела ничего вокруг.
Прыгал я, как мне тогда показалось, довольно долго. Моя голова то появлялась над водой, то вновь исчезала. И вот, когда мои силы иссякли, и я понял, что больше прыгать не могу, Тамара вдруг отвлеклась от беседы и посмотрела в сторону речки. В этот момент я совершил, вероятно, свой последний прыжок. Тамарины глаза округлились от ужаса, и она, прямо в платье, бросилась меня спасать.
Честно говоря, испугаться по-настоящему я не успел. Воды – после этой истории – бояться не стал. И маме, как просила Тамара, про этот ужасный случай не рассказал. Но с той поры держался на пляже поближе к нашему «Билли Бонсу». А плавать научился сам. Просто бултыхался у берега, бултыхался, а потом взял – и поплыл.
Так я и стал водоплавающим.