Жизненные Истории

— Нет. Он не пахнет. — А можно я его понюхаю? Или он меня съест? — Не исключено. Юля начинала сердиться. Матвей где-то застрял, и она собралась уже вернуться в квартиру, как дверь подъезда открылась и по ступенькам запрыгал ее неугомонный сын. — Мам! Я сменку забыл! Пришлось возвращаться. — Молодец! Главное, вовремя. Вот не пустит тебя Ольга Александровна на урок – будешь знать! — Я успею! – Матвей сунул в руки матери рюкзак и забрал у нее поводок. – Грей, побежали! Огромный черный пес совсем по-человечески вздохнул и солидно потрусил рядом с мальчиком. Юля усмехнулась и пошла следом. — До встречи! – странная девушка махнула вслед им рукой и повернулась к грузчикам. В школу Матвей в

Хотя внутри понимал, что она не лжет. Но тогда я все равно от нее ушел. После того, как она вновь сказала «Алло», я сбросил трубку. Крепко сжал телефон в руке. Пришло смс. Она написала: «Привет! я ждала твоего звонка. Очень надеялась услышать твой голос. Но ты струсил, как и тогда. Теперь я смело могу выключить этот телефон. Я знаю зачем ты звонил. Узнать, люблю ли я тебя. Да, люблю. Я не соврала тебе тогда…» Я попытался ей перезвонить, но номер был недоступен. Звонил на следующий день, звонил потом еще и еще. Каждый день. Пытался её найти. Но как след простыл… Сейчас мне 39 лет. Я один. У меня нет ни ребенка, ни котенка. Только все тот же номер, что и 15 лет тому назад. Вдруг она позвонит

Московский метрополитен гудел, как один большой расстроенный орган. Здесь у всех были цели. Точки входа и выхода в это соединённое одним высоковольтным мозгом, подземное пространство. И только у одного человека их не было. Это была неприметная средняя женщина. Среднего телосложения и средних лет. На ней был тёмный пуховик, капюшон, черные брюки. На руке висела темно-серая лёгкая сумка. Она была одна из миллиона таких же женщин-близнецов, имеющих цели и движущихся в разных направлениях этого потока. И только она передвигалась тут хаотично. Масса заносила её своими плечами в вагон, и она послушно поддавалась ей. Ехала несколько станций и выходила опять под влиянием несущих волн. Она шла п

Он не может сопротивляться, не хочет. Он хочет лететь к этому свету, слиться с ним… Он может, потому что чувствует удивительную лёгкость в теле, словно его вовсе нет. Но что-то мешает, что-то крепко держит его, тянет назад, прочь от этого света. Он силился сказать: «Опусти», но не может. Вдруг что-то ударило его в грудь, отбросило назад. Лицо девушки исчезло, свет погас, а тело налилось тяжестью, стало каменным. Разве камень чувствует боль? Из темноты возвращались звуки: чей-то плач, кто-то звал его и крепко держал за руку. Он снова хотел попросить отпустить его, позвать исчезнувшую Вику, но в этот момент он провалился куда-то, где нет даже темноты. Ничего нет. Его нет… *** За день до эт

Юрка и правда умел напустить тумана, он говорил, что дед его, Василий Иванович — колдун. А отец его Игорь Васильевич — заложник неких обязательств. Поэтому отец с его матерью и развелся, что одного сына ему было мало, а Юркина мать больше родить не сможет. Потом Юра вдруг таинственно, явно бравируя, показывал Тане свою ладонь, — Видишь, какая линия жизни короткая? Я долго не проживу, я знаю. Поэтому я и нашёл тебя, только ты меня спасёшь! Ты особенная, потому что я тебя выбрал. Таня не очень-то понимала, о чём он вообще хочет сказать? В этом была и тайна, и какое-то ребячество. Она старалась не смеяться над ним и всё это слушала снисходительно и соглашалась, что их встреча не случайна.

Так и жили вместе какое-то время, старшая чем могла помогала младшей, хотя сама практически бедствовала. Каждый день ломали голову, на какие шиши детей кормить. Прошло почти двадцать лет. У младшей крупная сеть не скажу чего. И масса идей на подарки уже многие годы — то квартира в центре города на старшую сестру сваливается, то авиабилеты в разные концы света. Старшая спросила однажды, а не перебарщивает ли младшая с подарками. Та ответила просто: — Я дарю лишнее, а ты отдавала мне последнее. Из Сети

Редактор снял очки, достал носовой платок и вытер шею. Было понятно, что ему это задание тоже прилетело сверху. И теперь должен быть отчёт. – А там ещё, Саш, священник молодой, говорят к нему со всех ближайших сёл толпами идут. Власти уже тревогу бьют – не дело это, когда люди вместо партии, к церкви поворачиваются. Потянулись туда и интеллигенты, и атеисты … Ехать предстояло одному. Его вооружили фотоаппаратом, бухгалтер вручила командировочные, и Саша отправился на автостанцию. До Соломейцева езды часа два. Но всё бы хорошо, вот только ехать пришлось стоя. Мест в переполненном автобусе не было полдороги, пока не сошли пассажиры попутного большого села. «Партия — ум, честь и совесть наш

Молитвы были услышаны: на моей полке угнездился пацан лет десяти, полный, щекастый, ухоженный такой, прилизанный. Рядом мать, сумку его разбирает. На другой нижней полке сидит девушка лет двадцати, в старом свитере, брючках и ярких голубых сланцах. Читает, на возню перед собой ноль внимания. Я взгляд женщины поймал и сказал такой: „Пожалуйста“. Мне не жалко полки, но для приличия спросить могли бы. Она фыркнула и отвернулась. Бухнула сумку рядом с девушкой, начала разбирать и ультимативным тоном сказала: „Деточка, я тут расположусь, рядом с ребёнком, ты не против?“ Видно, ей тоже выпала верхняя. „Против…“ — раздался полный какого-то внеземного дзена и спокойствия голос. Дама на секунду опе

-Мам, умоляю, не занимайся сводничеством, — попросила девушка. — Со своей личной жизнью я сама как-нибудь разберусь. Родительница возмущённо цокнула языком. -Нет уж, милая, — заявила Анфиса Дмитриевна. — Я хочу, чтобы моя дочь сделала хорошую партию. Кира насмешливо хмыкнула. Любовь матери к высокопарным выражениям со страниц старых романов всегда её веселила. -В ближайшем будущем я передам управление нашими магазинами твоему брату. Ему предстоит вывести моё небольшое дело из кризиса, а тебе удачно выйти замуж за Глеба Морозова. -Антону!? — искренне удивилась Кира. — Мам, но это у меня образование. Это я работаю в серьёзной компании! А Антон… Антон! — Пока ты набираешься опыта, твой брат р

Когда папа был трезвый, все было, как и в других семьях. Жили средне, в доме порядок. Вот только муж любил закладывать за воротник. И когда это случалось, то страдали все, особенно мама. – Где ужин, – кричал разъяренный мужчина. – Сейчас подогрею, – дрожавшим голосом говорила жена. Она всегда старалась все подготовить к приходу мужа. Леночку нужно было уложить спать пораньше, чтобы она всего не видела. Муж мог оттолкнуть женщину, оскорбить крепким словцом. Подруги на работе жалели, говорили, что нужно уходить от такого изверга. А женщина только качала головой. – Мамочка, а почему папа всегда злой, – иногда спрашивала девочка. – У него просто на работе проблемы, – отвечала мама, что ей е