Пятнадцать к одному

Статистика вещь неблагодарная. Но цифры, особенно, если они ровные и четкие придают вес повествованию. Скажешь вот — четырнадцать метров и как-то неблагозвучно, неровно всё… То ли много, то ли не дошёл слегка… Неуютность какая-то от таких цифр. В моём повествовании цифры будут. Какие-то из них будут точными. Какие-то проверенными. Какие-то просто для отражения вторичных фактов рассказа. Но самая главная цифра точна.
Новый, 2000 год уже наступил. За плечами было несколько командировок, в том числе и та, где наш вертолет сбили у Ца-Ведено, после чего я отлеживался в госпитале и благополучно сбежал оттуда. Азарт и юношеское безмерное желание приносить пользу и ощущать себя нужным заглушали головные боли при жаре от тяжелой травмы, а тренированный, но тоже пострадавший позвоночник, принимая привычный груз станкового рюкзака лишь изредка просил принять позу уставшего оленя на водопое, чтобы почувствовать временное облегчение и обманув зажатые нервные окончания и ноющую боль от осколков, снова зашагать по горам.
Счастье у каждого своё. Даже тогда, когда в теплой ванне после командировки ты отмокаешь всю ночь без сна с чашкой кофе в руке под звуки ненавязчивой классической музыки и с тишиной мирного города вокруг ты счастлив только потому, что всё это происходит после. После определенных событий, которые предшествовали твоему состоянию и из которых оно сложилось именно таким. Гул в ушах от контузий и травм постепенно проходит, сменяясь более привычными и приятными звуками. Вкус крови от пересохших и растрескавшихся губ постепенно сменяется на приятный кофейный и ты начинаешь ощущать …
Да неважно что ты начинаешь ощущать. Если не понять какой был вкус, то описать послевкусие будет невозможно.
В этом рассказе я о многом умолчу. В этом рассказе есть много ошибок. Наших. Они не предмет обсуждения для меня. Я начал писать этот рассказ лет двенадцать назад, но бросал каждый раз. Трижды стирал дочиста почти написанный текст и понимал, что так нельзя. В этот раз я решил дописать. Ради памяти.
28.08.2000. Утро. НП Новогрозненский.
Группировка наших войск располагалась на возвышенности за населенным пунктом, контролируя дорогу из Гудермеса на Хасавюрт и Центорой. Условия были вполне сносными, за полгода переменный состав группы обжился и соорудил себе практически все блага цивилизации. Даже газ провели по резиновому шлангу до палаток, подключив к нему горелки и готовя еду. Голь на выдумки хитра, а спецназ ещё хитрее, как говорилось у нас в ту пору. До обустройства Ханкалы эта дислокация у нас считалась самой комфортабельной с точки зрения быта и условий.
Наша точка расположения была практически на самой возвышенности, в центре всех войск. Такое расположением палаток спецназа обуславливалось малой численностью, которая не позволяла осуществлять самостоятельный контроль части периметра и нести караульную службу. Ничем не выделяясь среди остальных дислокаций, наши палатки были также почти полностью вкопаны в землю и огорожены бруствером, который позволял занять позиции при атаке противника практически сразу, а между собой палатки соединялись траншеей, которая позволяла перемещаться не показываясь на поверхности вплоть до штаба группировки. Начало двадцать первого века наша армия встречала уже не разрозненными и растерянными группами, а четким и слаженным монолитом, в котором каждый знал куда и зачем он пришёл. А цель у нас всех была одна — мир. К тому моменту уже вполне четко разделились наши противники на тех, кого не устраивала Россия в целом и тех, кого Россия не устраивала в частности. Непримиримые становились изгоями, теряя свои позиции ото дня ко дню, а примиримые приходили на их место и обустраивали новую власть. Заново открывались школы, магазины, организовывалось снабжение. Но иногда в уже вполне сформированные очаги мирной жизни вклинивались и те, кто был несогласен с тем, что мир прогнулся не под них. Дать населению ничего кроме страха и уже набившей оскомину “священной войны”, в которой итак перемололо множество случайных людей они не могли. Но страх еще был и за счет него они держались. В какой-то период федеральные силы перетянули на себя практически все противостояния, чтобы не умножать кровную вражду между теми чеченскими силовиками, что сражались на нашей стороне и теми, кто еще не принял окончательного решения. Острием на этом противостоянии были мы.
07:00
Утренняя дымка уже рассеялась и солнце начинало пробиваться сквозь пологи палаток, но после ночного выхода, прошедшего под дождём и не принесшего нам в свободной охоте никаких особых результатов, большинство отсыпалось, игнорируя завтрак и манящее последними теплыми деньками скупое августовское солнце.
Пока личный состав, имея право на полный день отдыха после ночного, неспешно пробуждался ото сна, командиры групп были собраны начальником отдела в своей палатке и получили разнарядку на текущий день. Основной задачей было выведено проверка информации о трех адресах, в которых были замечены боевики из числа непримиримых. Адреса были связаны с их роднёй (где-то их собственный дом, а где-то дальняя родня — седьмая вода на киселе) и требовалось провести рекогносцировку, дополнительно собрав информацию о том, появились ли в адресах посторонние, то есть отсутствующие в предыдущие годы жители.
Часть совещания была совмещена с присутствием представителей контрразведки и руководством группировки, что, с одной стороны, давало преимущество в организации взаимодействия, а с другой стороны резко увеличивалось возможность утечки информации о готовящейся операции. Чтобы исключить расширение круга лиц, которые имеют отношение к самому проведению операции нашей группой было принято решение о том, что доразведку мы проведем своими силами, а взаимодействие будем осуществлять по факту, не ставя в известность общевойсковое начальство о времени начале операции и ее точных локациях до самого момента захвата.
09:00
Сразу же после совещания часть командиров выехала на приданном транспорте в Центарой. Это селение имеет особенную историю, хотя, по сути, любое селение вполне может сказать про себя также. Но здесь и сейчас особенность Центарой была в том, что оно было родовым селением Кадыровых, глава которых Ахмат чуть менее года назад поняв, что в Чечне уже невозможно противостоять одновременно и ваххабизму и федеральной власти, выбрал сторону России. Его выбор был разумен и своевременен. Тем более, что альтернативы Кадырову на тот момент были и иные, и, продумай он чуть подольше, то вполне вероятно, и фамилия чеченского лидера была бы сейчас иной. Но у истории нет сослагательных наклонений, а у Чечни нет другого лидера, потому на тот момент, когда его клан только-только начинал прибирать к рукам бразды правления — его поведение отличалось некоторой горячностью, изжить которую они смогли только спустя долгое время…
Обычно боевики спускались с гор ранним утром, ещё в сумерках. Они отсыпались за день — другой и потом, точно также ночью уходили обратно. Не всегда ночевали в своих домах, зачастую выбирали дома соседей или родственников. С каждым годом всё чаще не по доброй воле, а по принуждению и из-за страха за свои семьи им эту возможность предоставляли их односельчане. Иногда они меняли адреса ночь от ночи.
С каждым годом всё чаще кто-то сообщал нам о таких фактах. Всё чаще мы проводили захваты или ликвидации, а террористы, в свою очередь изобретали все более новые способы устрашения населения или же противодействия захвату…
13:00
Три точки охватить было сразу довольно сложно. Надо было и осмотреть их и, в то же время, не дать понять, что ты проявляешь к ним интерес. Воздушная разведка в те дни не действовала, так как было принято ограничить перемещение летного состава без крайней необходимости в связи с существенными потерями (около десяти машин с начала года). Да и опять же пролёт над вроде бы мирным селением может как раз всполошить именно тех, кто в нём находится не с мирными целями. К тому же увидеть с вертолёта или самолёта все равно много не получится. Только если заснять обстановку во дворе, которая никогда на картах не отображалась и на имеющихся схемах очень мало когда было видно то, что на самом деле построено за высоченным забором. А за забором в течении пары дней можно было соорудить на месте обычного двора и сарая вполне себе укрепрайон районного масштаба, залив бетоном стены, вырыв траншеи и закрыв из сверху досками, поверх которых присыпать землёй и мусором. Вырыть ямы, наставить мин… Вариантов было куча. Встречалось такое все реже, так как на долгий срок сейчас боевики не останавливались в селениях, но, иногда что-то подобное находили. Инструкции по оборудованию укрытий и укреплений гуляли у нас с боевиками по рукам одинаковые. Мы штудировали вьетнамские и корейские наставления наших советников, а они фактически те же самые переводы в арабском, конспектируя их на своих базах под диктовку инструкторов… Мы иногда находили при захвате такие тетради. Смысла в их переводе не было — зачастую картинки, нарисованные в конспектах были один в один с нашими наставлениями по минно-взрывному делу и прочим направлениям.
16:00
Группы доразведки вернулись в расположение. Два из трёх адресов были изучены хорошо. Третий — самый дальний, группа осмотреть не успела из-за риска спугнуть наших клиентов. Что находилось во дворе и в округе того адреса мы могли знать лишь по данным топографической съемки, которая устарела уже на год как минимум, из скудных описаний окрестностей без привязки к конкретному адресу наших коллег и собственных догадок. В целом, про третий адрес мы не знали практически ничего. Поэтому на него планировалась наша группа во главе с командиром отдела.
17:00
Выдвигаться должны были тремя группами на три разных адреса. Рассчитано было так, чтобы начать штурм практически одновременно, не давая возможности никому из троицы подать сигнал оставшимся или же спугнуть и дать время на подготовку к обороне начавшейся перестрелкой.
Адреса были на удалении друг от друга. Поэтому приходилось рассчитывать время убытия из ППД и прибытие в адрес тщательно.
18:00
Разведка доносила, что на одном из адресов видно шевеление — много людей, разговоры. Пришлось ждать. Появилась некоторая внутренняя неурядица, так как до захода солнца оставалось полтора часа, а с заходом солнца обстановка могла измениться непредсказуемо и вместо сонного боевика мы могли натолкнуться на готового к выходу на позиции террориста. Темнело в горах очень быстро, потому решили ускорить процесс и определиться со штурмом уже ближе к месту. Планы у нас предварительные у всех были. Доведены они были в общих чертах, так как до одного из объектов, как я и говорил ранее, разведка так и не дошла в силу его отдаленности и наличия людей, которые могли быть наблюдателями. Был выделен резерв, который возглавил наш заместитель командира, он договорился с “броней”, не выдавая цели, о поддержке. Мы начали грузиться в нашу фирменную “буханку”, которая выручала нас не единожды и своей неприхотливостью и своей неприметностью.
18:30
Выехали молча. Все не влезли в буханку, потому за ней тащился еще УАЗик, где сидели ещё четверо. На остальные адреса, которые располагались ближе выдвигались пешими с расчётом, что их заберет броня. Транспорта не было. Наша точка была самой дальней и потому именно мы были на колесах. Ощущения были тягостные. Почти у всех. Практически все, кто вышел из госпиталя после отлежки со сбитого вертолёта были тут. Месяц почти уже отходили, отработали, мин поснимали и понаставили. Карты полей сделали. Засады отработали. В целом, адаптация после прошлой командировки прошла на “ура”. А на этот выезд не клеилось многое. И информация неточная. И точки разбиты далеко. И суета в адресе. И команду ждали долго. И буханка наша заводится не хотела долго… Ранее только днем бодро катавшаяся и никогда не подводившая нас, чихала, кашляла, но каждый раз глохла. Удалось добрым словом уговорить как родную, завелась…
Темнело уже. Вечерело…
По дороге кочек практически не было — укатанная грунтовка, да еще с горочки вела нашу трепетную и с трудом заведённую буханку и УАЗик без особых хлопот. В голове прокручивал варианты — на буханке мы катались на рынок, к ней уже привыкли. Но рынок в Центарое к моменту нашего выезда уже обезлюдел. Они вообще редко торговали дольше первой половины дня. Легенда не катила. Как мы смотрелись на этой дороге от группировки в село было непонятно. Будут ли наблюдатели видеть нас. Есть ли они на маршруте. Успеем ли до их оповещения. Много чего крутилось в голове. Мы с Толстым сидели в УАЗике и должны были проехать дальше буханки и, выскочив, отсечь бегство боевиков через огород, прилегающий к дому. На задачу мы оба снайперские приблуды не брали, так как махать длинным стволом в ближнем бою было критически невыгодно. А дистанция предполагалась не более ста метров. Скорее меньше. На этой дистанции мы прекрасно обходились нашими штатными АК-74М.
19:00
У самого дома была густая поросль кустарника. Соседские дома смотрели на нас темными окнами чердаков, как бы приглашая угадать, в каком из них на нас смотрел наблюдатель, а из какого пулемет или что ещё.
Очередная незадача оказалась в месте высадки. УАЗик не глядя с водителем шуганулся после нашего десантирования на вторую точку, где выгружалась остальная группа, а мы вдвоем остались у ограды. А ограда была длинная и высокая. Нет, не металлический забор, как любят строить многие горцы с непроницаемыми высоченными железными листами, выкрашенными, по обыкновению, в зеленый цвет — здесь нас встретил забор из сетки и металлических прутьев, перекусить которые нам было нечем, а разогнуть не хватало сил. Высота была больше двух метров. Мы рванули до конца забора, но, он очень быстро закончился… Следующая незадача оказалась в том, что на старом плане дом был отмечен как стоящий с краю села, а в настоящих реалиях, которые диктовали свои условия, за этим домом находились еще строения. Длина забора была не более тридцати метров. Стоять и думать перед ним было совершенно недосуг, а потому, сначала я подсадил Толстого, который со всей осторожностью перевалился через ограду у самой стены следующего дома, а за ним перевалился сам. Умудрившись сделать это с минимальным шумом, мы аккуратно вышли из кустов на открытое пространство, чтобы рассмотреть место для позиции. Уже стемнело и дом нашего подопечного скрывался в сумерках. А вот мы — нет. Глухая стена соседского дома была заботливо и тщательно выбелена и на ее фоне мы смотрелись как две отличные мишени. Первоначальный план, по которому мы должны были засесть на краю участка и прикрывать штурмующую группу, а также предотвратить бегство огородами летел ко всем чертям. Места тут не было никакого. Даже если бы мы чудесным образом умудрились бы окопаться за пару мгновений с головой — смысла в этом не было, так как ограда, которую мы перелезли была в темноте и прикрыта кустами, а окон дома мы уже почти не видели в сумерках.
19:15
Мы молча кивнули друг другу на дом и двинулись в его сторону. Тихо, не производя ни лишнего, ни какого иного шума. Рации были включены на ту минимальную громкость, которая позволяет понять, что началась передача и стоит прислушаться. Никаких нормальных гарнитур тогда еще не было, а те что были, мы в полевых условиях брать не рисковали. Так как расстояние до дома было ничтожным по мерках городского боя, то единственно верным решением в этой ситуации было прокрасться до стены здания и под ней ожидать команды на штурм, контролируя окна. Темнело стремительно, наши силуэты уже не были видны на фоне стены, от которой мы отошли. Двигались мы крайне медленно, вглядываясь в темные проемы окон и стараясь прикрыться теми кустарниками, которые там были. Скорость движения была таковой, что даже горячие эстонские парни на нашем фоне показались бы спринтерами. Делали мы это осознанно, так как у медленно перемещающихся в сумерках габаритных силуэтов совершенно иное восприятие со стороны зрителя, нежели чем от тех силуэтов, которые двигаются со скоростью человека… Этот маленький и еще масса таких же не особо изощрённых приемов часто помогали нам. Рация молчала.
Продолжение статьи читать тут: https://samsebesam.ru/151-2/