«Все семь небес послойно покажут облака...

»
Мы продолжаем рубрику, рассказывающую о творческих людях Торжка, и сегодня предлагаем вам ближе познакомиться с автором двух книг, поэтом, прозаиком, художником, режиссером, членом литературного объединения «Тверца» Юлией Чесаковой.
Рассказывать о творчестве Юлии Чесаковой непросто: оно такое же многослойное и многогранное, как небеса в ее стихотворении. Начнешь говорить о поэзии – и поймешь, что без упоминания живописи это невозможно. Станешь погружаться в прозу Юлии – ворвется театр, вечный и захватывающий душу целиком. Выход один – следовать в разговоре за течением времени.
– Юлия, какая из творческих граней вошла в вашу жизнь первой?
– Поэзия и живопись. С разницей в шесть лет. Писать стихи я начала в четыре года, рисовать – в десять лет.
– До десяти лет вообще не пробовали рисовать?
– Пробовала, но это были настолько робкие попытки, что они, можно сказать, не считаются.
– А со стихами в четыре года было сразу всерьез?
– Да.
Поэзия: нежно-голубой слой небес
– Первый шаг в поэзию я сделала, можно сказать, взявшись за руку своего дедушки Петра Степановича. Мне, четырехлетней, было скучно, и я приставала: «Давай поиграем!» Дедушка сказал: «Давай я тебя лучше научу стихи писать. Вот тебя мама недавно подстригла, принеси из корзинки несколько своих кудряшек». Положил их на белый лист и спросил, на что это похоже. Я сказала неуверенно: «Барашка какая-то...»
Дедушка сказал: «Теперь следи за моей мыслью!» И начал нараспев:
– Взял я несколько кудряшек...
– На рисунок сел барашек! – выпалила я.
– Я потом приделал ножки... – продолжал дедушка.
– И пошел он по дорожке! – радостно подхватила я.
Вместе мы как-то очень быстро и слаженно сочинили историю про барашка, завершив ее тем, как он пошел в сарайчик свой. И дедушка внушительно сказал мне: «Теперь ты умеешь писать стихи».
Это была радость. Открылась какая-то новая страна, и мне был понятен ее язык.
Стихи я писала постоянно, но в детстве был период, который меня, как начинающего поэта, не красит: когда мне хотелось, чтобы меня за стихи хвалили. Чтобы они были очень правильные, плакатные даже. Потом это, к счастью, прошло.
Читать стихи других авторов мне долгое время не очень-то хотелось, более важным казалось выражать свое. Но вот вспоминаю, как читала поэтические странички в журнале «Юность», и от этого начинала звучать и отзываться внутри далекая мелодия, от искорки зажигался свой костер. И во мне начинали звенеть уже собственные колокольчики.
Оценка моих стихов читателями для меня важна, и мне, как любому поэту, конечно, приятно, когда мои стихи хвалят. Но не могу сказать, что вот похвалили – пишу, а не похвалили – не пишу. Вдохновение – это все-таки то, что во мне.
– Читатели приняли на ура обе ваши книги: и сборник стихов «Вспомни, что будет...», и книгу прозы «...Сколько лет тебе, душа?». Тиражи разошлись очень быстро, и сейчас ваши книги нигде нельзя купить. Можно ли в скором времени ожидать выхода третьей книги?
– Материал для нее практически собран, есть даже название «Пересечение параллельных». Но все, связанное с изданием книги, подорожало настолько, что собранная мною сумма составляет теперь лишь половину того, что необходимо для выхода сборника.
– Что же делать? Отказаться от мечты?
– Нет, конечно. Как иногда говорят, Господь целует намерения. Буду зарабатывать на поэзию живописью.
Живопись: золотистый
– Рисовать вы начали в десять лет. Как это было?
– Все началось с того, что я узнала о существовании в моем родном городе, Самаре, Дворца пионеров, где было множество различных кружков. Мои друзья и одноклассники посещали их, и я задумалась: а куда хочется мне? В итоге пошла и самостоятельно записалась в изостудию. Хотелось научиться максимально достоверно передавать то прекрасное, что видят мои глаза. Кисть и карандаш казались мне волшебными предметами, и овладеть ими – значит, стать немного волшебником.
Первое счастье, связанное с живописью – это когда нам задали тему: нарисовать композицию... И мне приснилась моя будущая картина. По мотивам романа Евгения Федорова «Каменный пояс». И когда я это воплотила уже наяву, возникло чувство, что удалось создать новый мир. Удалось озвучить в красках свое видение, удивление, восхищение, переложить их на язык живописи.
– А какое самое недавнее счастье, связанное с живописью?
– Когда мне начала робко доверяться акварель. Это очень капризная техника, и без известной доли смелости художнику за нее браться не стоит. Но если находишь в себе отвагу, акварель начинает петь, дышать, переливаться оттенками – от нежнейших пастельных до сочных, густых...
– Таких, например, как бордовый цвет театрального занавеса?..
Театр: бордовый
– Театр ворвался в мою жизнь, когда мне исполнилось 14 лет. Вместе с первой влюбленностью.
Однажды в разговоре с подругами выяснилось, что я никогда не была в драмтеатре. Подруги решили, что это нужно срочно исправлять, и мы взяли билеты в Самарский академический драматический театр на легковесную французскую комедию «Крошка». Исполнитель главной роли, актер Валерий Маркин, впечатлил меня настолько, что вспыхнула влюбленность то ли в него, то ли в театр, то ли во все сразу. Жизнь разделилась на «до» и «после». Я стала ходить в театр часто, и теперь уже подруги, измотанные моим постоянным желанием смотреть спектакли, сопровождали меня с причитаниями, что вот эту пьесу они видели вместе со мной уже не раз, и не два, и не три, и стоит ли идти на нее снова? Но меня было не остановить...
В какой-то момент я поняла, что даже если бы не влюбленность в актера, я все равно открыла бы для себя мир театра и полюбила бы его навсегда, так или иначе. Но хотелось большего, хотелось стать частью этого мира. И я поступила в вуз на отделение «Театр и МХК». Объект моей любви преподавал там же, и это был не последний стимул стать лучше, ярче, достичь вершин. Но это был не единственный стимул, конечно.
Как многие люди, получившие театральное образование, в какой-то момент я задалась вопросом: мое призвание, оно режиссерское или актерское? Долгое время я была убеждена, что режиссура – не мое. Я не видела в себе организаторских способностей, необходимых режиссеру. Актерское ремесло давалось мне более полетно.
Но судьба что-то там свое прикинула, и уже здесь, в Торжке, я неожиданно для себя поставила два спектакля. Сначала мы с друзьями создали мини-труппу в традициях русских домашних театров и поставили легкий, веселый, лиричный спектакль «Как ухаживать за Настурцией», на который получили много отличных зрительских отзывов. А потом случилось так, что не стало В.Ф. Якименко, создателя самодеятельного театра «Слово», его труппа осиротела, и я ее подхватила, приняла в наследство от Виктора Федоровича, можно так сказать. Вместе с этим коллективом мы поставили спектакль «Родные»: о драматической истории женщин, объединенных общей кухней и общей непростой судьбой. Спектакль уже не раз успели увидеть жители не только Торжка, но и Торжокского района, и это всегда яркие эмоции, сопереживание, отклик зала.
– А есть мечта, связанная с театром?
– Конечно. Хочу поставить новую пьесу, и с нетерпением жду, когда наш драматург ее допишет. Сама я пьес не пишу, не чувствую в себе призвания драматурга. Иное дело – проза, это мое.
Проза: фиолетовый
– Юлия, а почему проза для вас – это фиолетовый цвет?
– Наверно, потому что это космос, тайна, иные миры.
Можно сказать, что проза вошла в мою жизнь одновременно с поэзией, просто вначале это были дневники, которые я веду с четырех лет. Помню самую первую запись от 10 мая: прошла гроза, и я восхищенно это описала. Последняя фраза звучала так: «Потом небо прочистилось и высохли лужи...»
Есть расхожее мнение, что поэзия ближе юным авторам, а с возрастом становится притягательнее проза. Но мне кажется, что возрастных рамок здесь нет. Поэзия взрослеет вместе с человеком, и она может уйти, если человек изменит ей с рутиной...
Проза менее уязвима в этом плане. Она, конечно, может трансформироваться, она зеркально повторяет те изменения, которые происходят с автором, в его душе, в его натуре.
Но в целом у этих стран – поэзии и прозы – общая граница.
Фотография: слой неба цвета горного хрусталя
– Наряду с живописью вы успешно реализуете себя как фотохудожник. Как возник этот способ творческого самовыражения?
– Все просто, он возник, когда появилась такая техническая возможность. С теми громоздкими динозаврами-фотоаппаратами, на которые снимали раньше, я как-то не ладила. А сейчас остановить мгновение стало технически гораздо проще. Это, как и живопись, для меня отчасти магия, возможность почувствовать себя волшебником. Но когда пишешь картину, это иначе, ты пропускаешь ее через себя, есть элемент интерпретации. А снимок – он просто берет и останавливает миг в чистом виде. «Здесь и сейчас», сохраненное навсегда.
*************
Конечно, мы поговорили с Юлией не обо всех слоях ее творческих небес. Только о самых значимых, об основных. И почти не коснулись темы двух главных городов в жизни Юлии. Это Самара, где она родилась, и Торжок, который Юлия Чесакова называет родиной своей души.
– В какие моменты вы особенно отчетливо ощущаете эту глубинную связь с Торжком?
– Яснее всего ощущаю, когда стою на мосту над Тверцой. Это тоже многослойное чувство. Словно я и на мостике корабля, и на каком-то острове... И на границе, разделяющей миры... Все в единой точке сходится: в сердце и воочию.
Беседовала Ирина КУЧЕРОВА.
Новоторжский вестник
#Тверскаяобласть #Торжок #читальныйзал #земляки #творчество #новоторжскийвестник #nvestnik
***
Нет разницы, как принимать любовь,
Когда она в обличии Торжка:
Благоговейно, как причастья кровь?
Как жаждущий, всю чашу в два глотка?
Мне покровитель город оттого,
Что душеведом признает своим.
Я зарастаю пижмой и травой,
Я от мороза становлюсь седым.
Меня же ведать время не пришло,
И повторяю, как заклятье, вновь –
Нет разницы, как принимать любовь,
И чем, приняв, ответить на тепло.
Янтарно-желтый в черном хрустале
(Вода в Тверце – волшебное стекло),
Плывет венок, рожден рукой моей,
Как вечное признание без слов...