ЧИТАЕМ КНИГИ О ВОЙНЕ

Сергей Алексеев. Двенадцать тополей. 

Короткие рассказы о битве за Кубань

ДВЕНАДЦАТЬ ТОПОЛЕЙ Шли упорные бои на Кубани. Как-то командир одного из полков посетил стрелковое отделение. Двенадцать бойцов в отделении. Застыли в строю солдаты. Стоят в ряд, один к одному. Представляются командиру: – Рядовой Григорян. – Рядовой Григорян. – Рядовой Григорян. – Рядовой Григорян. Что такое, поражается командир полка. Продолжают доклад солдаты: – Рядовой Григорян. – Рядовой Григорян. – Рядовой Григорян. Не знает, как поступить командир полка, – шутят, что ли, над ним солдаты? – Отставить, – сказал командир полка. Семь бойцов представились. Пятеро стоят безымянными. Наклонился к командиру полка командир роты, показал на остальных, сказал тихо: – Тоже все Григоряны. Посмотрел теперь командир полка удивленно на командира роты – не шутит ли командир роты? – Все Григоряны. Все двенадцать, – сказал командир роты. Действительно, все двенадцать человек в отделении были Григорянами. – Однофамильцы? – Нет. Двенадцать Григорянов, от старшего Барсега Григоряна до младшего Агаси Григоряна, были родственниками, членами одной семьи. Вместе ушли на фронт. Вместе они воевали, вместе защищали родной Кавказ. Один из боев для отделения Григорянов был особенно тяжелым. Держали солдаты важный рубеж. И вдруг атака фашистских танков. Люди сошлись с металлом. Танки и Григоряны. Лезли, лезли, разрывали воем округу танки. Без счета огонь бросали. Устояли в бою Григоряны. Удержали рубеж до прихода наших. Тяжелой ценой достается победа. Не бывает войны без смерти. Не бывает без смерти боя. Шесть Григорянов в том страшном бою с фашистами выбыли из отделения. Было двенадцать, осталось шесть. Продолжали сражаться отважные воины. Гнали фашистов с Кавказа, с Кубани. Затем освобождали поля Украины. Солдатскую честь и фамильную честь донесли до Берлина. Не бывает войны без смерти. Не бывает без смерти боя. Трое погибли еще в боях. Жизнь двоим сократили пули. Лишь самый младший Агаси Григорян один невредимым вернулся с полей сражений. В память об отважной семье, о воинах-героях в их родном городе Ленинакане посажены двенадцать тополей. Разрослись ныне тополя. Из метровых саженцев гигантами стали. Стоят они в ряд, один к одному, словно бойцы в строю – целое отделение.

ХОМУТЫ Идут по кубанской земле фашисты. Слева и справа лежат поля. Идут фашисты. Взят Ставрополь, взят Краснодар. Все ближе и ближе к Кавказским горам военная лава движется. Идут фашисты, и тут же следом – порядки новые. Прибежал недоросток мальчишка Лукашка: – Хомуты! Хомуты! Притопала бабка Арина: – Хомуты! Хомуты! Инвалид дед Федул прискакал на одной ноге: – Хомуты! Хомуты! Хомуты? Ну и что? Подумаешь! Однако все дело в том – хомуты особые. Вся станица тогда собралась. Клянется Лукашка – подсмотрел, мол, в шорне: хомуты не конские. Меньше намного они лошадиных. Показал руками. Вот такие всего хомуты. Клянется бабка Арина: небывалые хомуты. Конечно, не конские, не лошадиные. Вроде – козлиные. Вот какие пошли хомуты. Поклялся и дед Федул, что такое своими глазами впервые видел. – Не просунет в них шею свою коняга, – уверяет старик Федул. Гадают станичники: – Может, шорник размеры спутал. – Может, фашисты каких-то особых коней пригонят? – Может, этот шельмец Лукашка, а заодно и бабка Арина, и дед Федул просто пошутить решили? Чего тут гадать-раздумывать. – Давай сюда шорника, шорника! Объяснил шорник: все верно – необычные шьются на шорне сейчас хомуты. Особые. Такой приказ он получил от фашистского коменданта. – Циркуляр, – произнес загадочно. Да, был такой фашистский циркуляр или, точнее, циркулярное письмо. Раскрывало циркулярное письмо секрет новых хомутов. На людей они были рассчитаны. Нужен фашистам кубанский хлеб. Вот заранее и готовились они к новой весенней пахоте. Важно заставить советских людей вовремя хлеб засеять. Важно заставить собрать вовремя будущий урожай. Однако все трактора и лошади уже были забраны фашистами для нужд своей армии. Вот и решили фашисты впрячь советских людей в бороны, в плуги, в телеги, в сани. На них, как на лошадях, и пахать, и возить, и сеять. Вот для чего хомуты нужны. Однако не понадобились хомуты. Не дождались в кубанских степях новой весны фашисты. Почти со всего Кавказа еще до первой весны бежали. Не получилось у них с хомутами. Не подставили советские люди шею. На борьбу, как один, поднялись. «АХТУНГ! АХТУНГ!» Летчик-истребитель капитан Александр Покрышкин находился в воздухе. Внизу, изгибаясь, бежит Адагум. Это приток Кубани. Вдали виден Новороссийск. Справа осталась станица Крымская. Впился летчик глазами в стекло кабины. Зорко следит за землей, за небом. Голову влево, голову вправо. Голову кверху, голову вниз. Поправил очки, шлемофон, наушники. Вновь повел головой по кругу. Снова то вверх, то вниз. В наушниках послышалось: – Ахтунг! Ахтунг! Речь немецкая. – Ахтунг! Ахтунг! Голос тревожный. (Ахтунг – означает внимание.) «Что такое? – подумал Покрышкин. – Что же случилось там у фашистов?» Снова повел головой налево, снова повел направо: «Что же такое тревожное там у фашистов?» И вдруг: – Ахтунг! Ахтунг! Покрышкин в воздухе! Слышит Покрышкин: «Покрышкин в воздухе!» Услышали фашистский «ахтунг!» и внизу на нашем командном пункте. Ясно нашим, почему раздается фашистский «ахтунг!». Ясно и фашистским летчикам, почему их предупреждают. Двадцать самолетов врага сбил над Кубанью летчик Покрышкин. (А до этого – над Днестром, над Днепром, над Донбассом, над Доном – и еще двадцать.) Вчера лишь над станицей Крымской уничтожил Покрышкин четыре неприятельских «мессершмитта». Четыре в одном бою! – Ахтунг! Ахтунг! Покрышкин в воздухе! Начал войну Покрышкин в ее первый суровый час. В небе над Прутом, над нашей границей. Здесь и сбил он в воздушном бою свой первый самолет противника. Отсюда и начался путь Покрышкина. За первым сбит второй самолет врага. Вот третий. Вот сбито два самолета в одном бою. Вот сам подбит зенитным огнем противника. Снова бои, победы. Вот снова чуть не погиб. Снова полеты, бои, победы. Снова смерть прошагала рядом. Снова на землю падал. Попал в окружение. Неделю шагал к своим. Новый полет. Ударила пуля в воздушном бою в наушники. Один сантиметр от смерти. А вот и вовсе нелепый случай. На Кавказе. На горной дороге. Ехал Покрышкин в кузове грузовика. И вдруг на спуске, на повороте сорвалась машина в пропасть. Опередил на секунду Покрышкин падение машины. Выпрыгнул на ходу. Снова полеты, полеты, бои, победы. И снова нелепый случай. И опять не в боевых условиях. Перевозили Покрышкина с аэродрома на аэродром. Вдруг катастрофа. Самолет на кусочки. Покрышкин цел. Снова полеты, полеты, полеты. Снова бои, победы. Все больше их. Больше. Вот сорок сбито фашистских уже самолетов. Бежит, нарастает счет – 41, 42, 43, 44, 45… 51, 52, 53, 54, 55… – Ахтунг! Ахтунг! Покрышкин в воздухе! От первого до последнего дня войны сражался отважно с фашистами летчик. 59 самолетов врага сбил в воздушных боях летчик-истребитель Александр Иванович Покрышкин. Стал он Героем Советского Союза. Стал дважды Героем Советского Союза. Стал трижды Героем Советского Союза. Слава тебе, Александр Покрышкин, первый трижды Герой в стране.

КУЩЕВСКАЯ Летом 1942 года, прорываясь к Сталинграду, фашисты одновременно начали наступление на Кавказ. Шла в то лето к врагам удача. Отважно сражались советские воины. И все же сила была у фашистов. Прорвали фашисты советский фронт. Отходили от Ростова на юг к Кавказским горам солдаты. Понимают солдаты – все на войне бывает. Верят солдаты в нашу победу. И все же фашисты пока сильнее. И все же фашисты идут вперед. Здесь, южнее Ростова, на огромных степных просторах хотят они окружить советские армии. Бросили фашисты вперед ударные танковые группы. Назвали их «кулаками». Один из фашистских ударов проходил через станицу Кущевскую. Тут в числе других сражалась 13-я кавалерийская дивизия. Состояла она преимущественно из казаков. Чудеса совершила в боях дивизия. Ударили фашисты, взяли Кущевскую. Тут же доклад генералу: – Хайль Гитлер! Взята Кущевская. Только генерал порадовался, только сказал «зер гут!», как новый спешит посыльный: – Хайль Гитлер! Оставили наши Кущевскую. – Что такое?! – в недоумении генерал. – Взяли. Оставили. Что? Почему! «Вас ист лез?» – что случилось? Действительно, оставлена была фашистами Кущевская. Казаки-герои ее отбили. Дал генерал приказ: – Немедля вновь овладеть Кущевской. Снова в атаку пошли фашисты. Вновь к генералу спешит посыльный: – Хайль Гитлер! Взята Кущевская! Только руку отнес от фуражки, только сделал свой шаг «кругом», как новый спешит посыльный: – Хайль Гитлер! Оставлена нами Кущевская. – Что?!! – заревел генерал. – Там казаки, – говорят генералу. Поморщился генерал. Нелегкое дело – дело иметь с казаками. – Взять, – приказал, – Кущевскую! Вновь закипели бои за Кущевскую. Час проходит, идут бои. Два проходит, идут бои. Ночь наступила, идут бои. Отбили фашисты опять Кущевскую. Снова посыльный спешит к генералу. – Спит генерал, – говорят адъютанты. – Сообщение важное, – докладывает посыльный. – Нами взята Кущевская. Решают адъютанты – будить, не будить генерала. Пока решали, новый посыльный прибыл. – Хайль Гитлер! Оставлена нами Кущевская. Не удалось фашистам южнее Ростова окружить советские войска. Устояли наши в трудных боях. На фашистский «кулак» кулаком ответили.

КОБРИК И КИТТИХАУК Некоторые наши авиационные соединения, сражавшиеся на Северном Кавказе и Кубани, имели самолеты английского производства. Англичане были нашими союзниками. Поставляли нам отдельные виды своего вооружения. В том числе и самолеты-истребители. Были они двух марок: «аэрокобра», или просто «кобра», и «киттихаук». Пристала как-то к летчикам, летавшим на «кобрах» и «киттихауках» собачонка. Приютили ее авиаторы. Стали думать об имени. – Барбос. – Жучка. – Бобик, – идут предложения. – Не то, не то. Кто-то вдруг произнес: – Кобрик! Посмотрели летчики на самолеты «аэрокобра»: – Кобрик? Понравилось летчикам имя Кобрик. Прошло несколько дней. Как-то вернулись летчики из боевого полета, видят, поджидает их еще одна собачонка. Морда веселая. Хвост колечком. – Много вас тут. Есть у нас уже Кобрик, – говорят ей летчики. Однако не уходит собачонка. Уселась, смотрит на летчиков. Глаза озорные. Морда веселая. Хвост колечком. Приютили и эту летчики. Стали думать, как же ее назвать. Кто-то сказал: – Киттихаук. Понравилось летчикам – Киттихаук. Звучит необычно, звонко. Поселились Кобрик и Киттихаук на военном аэродроме. Стали общими любимцами летчиков. Провожают дворняжки в полет героев. Встречают друзей с победой. Возвращаются летчики: – Здравствуй, Кобрик! – Привет, Киттихаук! То-то радость на летном поле. Нелегкая жизнь у воздушных воинов. Тяжелые бои с фашистами шли на Северном Кавказе. Особенно упорные на Кубани. По нескольку боевых вылетов в день совершали военные летчики. Устают от полетов летчики. Сядут на землю. Валятся тут же на аэродроме прямо у самолетов с ног. Садятся рядом Кобрик и Киттихаук. Оберегают солдатский сон. Наступали наши войска. Гнали с кубанской земли фашистов. Перемещались на запад, на новые аэродромы и авиационные соединения. Взяли летчики Кобрика и Киттихаука к себе в боевые кабины. Поднялись в небо. Когда же совершили посадку на новом месте, случилось вдруг неожиданное. Выскочил Кобрик из самолета. Глаза злющие-злющие. Зубы оскалил. Пытались летчики его приласкать. Рявкнул Кобрик и стрелой от людей помчался. – Кобрик! Кобрик! – кричат летчики. – Ко-обрик! Не вернулся Кобрик назад. Не перенес он, видимо, перелета. Не родился, видимо, для полетов. Умчался Кобрик. А Киттихаук при всех остался. Был он по-прежнему общим любимцем. Провожал он в полеты летчиков. Встречал из полетов летчиков. Сидит Киттихаук. Смотрит в бездонное небо. Морда веселая. Хвост колечком.

ПИСЬМО Вот бежит по краю поля с сумкой кожаной боец. Это почта полевая. Это он – ее гонец. Пришло как-то в армию, сражавшуюся на Кубани, письмо из Ивановской области из города Вичуги. Написала его молодая девушка, одна из работниц местной текстильной фабрики. Задало это письмо задачу. На конверте написано: «Самому смелому из бойцов». А в самом письме: «Хочу с вами переписываться». И тут же фотография приложена. Смотрит на вас красавица из красавиц. Попало письмо в 40-ю отдельную мотострелковую бригаду, в 1-й батальон этой бригады, в 1-ю роту. Кому же вручить письмо? Кто же самый смелый в роте у них боец? Попробуй здесь выбор сделать. Пришло письмо как раз в те дни, когда погнали наши войска с кавказской земли фашистов. Освобождены были Нальчик, Ставрополь, Черкесск, Пятигорск, Армавир. Предстояло сражение за Краснодар. Город Краснодар признанный центр Кубани. Вот и решили бойцы, кто первым из них в Краснодар ворвется – тому и письмо, и почет, и слава. Началось освобождение Краснодара. Их 40-я отдельная мотострелковая бригада вместе с другими частями 11 февраля 1943 года овладела станицей Старокорсунской, затем Пашковской. Рванулись войска на штурм Краснодара. Целый день упорство врагов ломали. Сломили, ворвались в город. Отличилась 1-я рота в боях. Смотрят бойцы – где же тот, кто в город ворвался первым? – Завьялов? Бердыев? Козлов? Терещенко? Возможно, другие? Кто же в город ворвался первым? Все дружно сражались. Вместе ворвались. Кому же вручать письмо? Гадают солдаты. Вдруг новый приказ для роты – атаковать, не стоять на месте, захватить городскую железнодорожную станцию. Приказ есть приказ – снова в атаке, в бою солдаты. – Ну что же, – решили солдаты, – кто ворвется первым на станцию, тот и письмом владеет. Захватили герои станцию. Кто же здесь оказался первым? Дуров? Шакуров? Сергеев? Пшадов? Рядом стоят и другие. Все были в первых. Кому же вручать письмо? Вновь не решили тогда солдаты. Новый приказ получает и рота, и весь батальон, и вся их бригада: штурмовать, не стоять на месте – овладеть главной улицей Краснодара – Красной. – Улица Красная! Улица главная. Вот тут уж судьба рассудит. Ворвались солдаты на улицу Красную. Где же ответ на солдатский вопрос? – Все были в первых, все были в равных, – звучит ответ. Кому же вручать письмо?!! Гадали солдаты, гадали. Решали, решали. Решили так. Пусть общим будет письмо для роты. Послали ответ они в город Вичугу. Написали: «Милая девушка, все тут у нас в героях. Выбирай хоть Петрова, выбирай хоть Козлова. 1-я рота. С красноармейским приветом». И тут же одна за одной стояло сто подписей на листе бумаги. Не осталось письмо без ответа. Сразу прибыло сто ответов. Сто разных лежат конвертов. Пишут сто разных девушек. На каждом конверте: «1-я рота. Бойцу-герою». Прочитать все рассказы цикла можно здесь: https://peskarlib.ru/sergey-alekseev/dvenadcat-topoley/  или здесь: https://iknigi.net/avtor-sergey-alekseev/73937-sto-rasskazov-o-voyne-sbornik-sergey-alekseev/read/page-8.html