Песни прощальный аккорд

(...продолжение. Начало рассказа: https://ok.ru/group60015388328124/topic/153033522951612 )
Старик второй раз за свою жизнь просил погадать о своей судьбе. Первый раз таким способом он пытался определить своё будущее, когда ему было лет двенадцать-тринадцать. В ту весну они, три неразлучных друга, ранним утром, заранее договорившись о таком мероприятии, прибежали в рощу за околицей села, погадать на куковании. Двоим кукушка щедро отмерила будущие года. А старшему из них - Генке, нагадала жизнь всего до двадцати лет. И забылся бы этот эпизод из детства, если бы не исполнилось гадание кукушки одному из них: умер Генка от чахотки в двадцать лет.
Понимал старик, что это всего лишь трагическое совпадение, но где-то в подсознании осталось суеверное недоумение случившимся. И сейчас, прослушав кукушкино вещание, он погрузился мыслями в то далёкое прошлое, когда казалось, что жизнь будет бесконечной, беззаботной и радостной. Вспомнил то, первое в жизни потрясение от смерти друга, когда в сознании никак не укладывалось случившееся.
Восток уже в полную ширь разгорелся зорькой. Проснулось всё живое. Воробьи затеяли потасовку у недавно покинутого законными хозяевами скворечника - скворчата с родителями улетели из родного дома. Претенденты на вселение своим гвалтом отвлекли от прошлого мысли старика. Некоторое время он с интересом наблюдал воробьиную склоку.
Но вот в углу сада-огорода раздался голосок малиновки. Всем вниманием и слухом старика завладел голос певуньи. А может певца. Для старика это было не важно. Птица стала повествовать искусными звуками о чём-то прекрасном, что составляло смысл этого мгновения. Старик слушал, затаив дыхание, впитывал сердцем незамысловатые трели птахи, не сомневался, что понимает песню влюблённой крохи. Он, боясь нарушить очарование мгновения, мысленно, но невольно шевеля губами, переводил песню искусницы:
- Я люблю, люблю тебя, моя родная, ты лучшая на свете, ты прекраснее всех, ты, как солнышко ласковая, ты, как зорька ясная! Я люблю тебя, я люблю! Какое счастье жить на этой земле, радоваться каждому новому дню, видеть утреннюю зорьку, первые лучи восходящего солнышка, вдыхать чудный аромат лета!
Песня радовала сердце старика ликованием и искренней чистотой. В ней слышалось всё, чем он был наполнен в это чудесное утро: прощальными нотками уходящей весны, ощущением наступающего лета, голосами далёкой юности, самым прекрасным и возвышенным , что есть на земле, -любовью, созидающей и обновляющей жизнь на земле.
Солнышко уже выплеснулось из-за горизонта, улыбаясь, ласково прикасалось лучами ко всему живому на земле. Оно было наполнено музыкой нового дня, симфонией жизни и созидания.
Закрыв глаза, ощущая прикосновение лучей солнца щекой, поросшей седой щетиной, всем существом своим он наслаждался пробуждающейся природой.
Стукнула дверь, на крылечко вышла жена.
- Вот ты где, а я-то потеряла, думаю - куда он ушёл спозаранку! Как себя чувствуешь-то? Хотя и так видно по твоей улыбке.
- Тихо, - ответил он, - не перебивай песню. Слышишь, как поёт природа? День радостным будет!
Жена улыбнулась, ласково положила ладонь на его голову.
- Пойдём, попьём чаю. Сегодня дочка должна приехать, обещала на выходные проведать нас.
Старик благодарно и с пониманием погладил её руку, утвердительно кивнул головой. Но, оставшись один, пошёл в угол сада, где стояли два улья с пчёлами. Некогда у него была приличная пасека, он любил работать на ней, знал и уважал трудолюбивых насекомых. Но с годами, по причине своего недуга, пришлось оставить только пару ульев. Не мог он совсем без них, не мог запустить в душу пустоту. Жизнь пчёл знал до тонкостей, мог не заглядывая в улей определить состояние семьи, по полёту узнать, чем озабочены. Сейчас они уже были в работе, одна за другой покидали летки и деловито уносились в одном, известном им направлении за пыльцой и нектаром.
Старик всегда сравнивал упорядоченную цельность жизни пчёл, их неутомимое трудолюбие с жизнью людей. Два социальных сообщества, но как они различны. Главное предназначение одних в поддержании и продолжении жизни семьи в гармонии с природой, У других бездушное - до варварства - отношение к окружающему миру, стремление устроить личное благополучие и комфорт, враждуя между собой.
Он стоял, опершись на корпус улья, наблюдая за идеально устроенным жизненным процессом. Одна из неутомимых тружениц, встревоженная посторонним запахом, угрожающе зажужжала перед лицом, но за отсутствием какой-либо реакции со стороны человека, успокоилась и села на рукав его рубашки. Подняв руку с пчёлкой на уровень глаз, он стал наблюдать, как та чистила лапками свои крылышки и брюшко, в блаженстве пошевеливая усиками. Забыв о старике, пчёлка вскоре полетела по своим делам. Он бы долго ещё стоял, созерцая упорядоченную суету любимых существ, не раздайся настойчивый голос жены:
- Иди, чай простынет, успеешь налюбоваться на своих ненаглядных.
Между тем день уже окончательно вступил в свои права. Отовсюду доносились звуки проснувшейся жизни, но естественная симфония уже заглушена была какофонией человеческой деятельности: гул работающих тракторов, визгливые сигналы автомобилей, громкие голоса людей доносились до слуха старика со всех сторон. Это новый день возвещал о своём приходе. Первый день лета. Но календарная формальность ничем не изменила привычную размеренность жизни села. Весенние заботы сменили летние. Природа отмерила очередной шаг на своем без начала и конца вечном пути. Никто и ничто не может ни остановить, ни изменить это движение.
Старик поднимался по ступенькам крылечка, когда почувствовал лёгкий укол боли в сердце. Оно замерло в пронзительном ожидании. Томительная слабость плавно обволокла тело. Старик уже не раз испытал это состояние сердечного приступа. Повинуясь боли присел на ступеньку, прислонился спиной к стене, сознание подсказывало:
- Без паники! Надо спокойно переждать, не делать резких движений. Сейчас придёт жена и все закончится, всё будет хорошо.
Жена, словно услышав его безмолвный призыв, открыла дверь и увидела его беспомощное состояние. Метнувшись назад она уже через мгновение подала таблетку нитроглицерина, без излишней суеты расстегнула воротник рубашки, отёрла платочком пот со лба.
- Потерпи немного, потерпи! Сейчас боль прогоним. Всё будет хорошо. - слышал он её спокойный, приглушенный глубоким состраданием голос. Может быть даже более, чем от дозы лекарства, голос её отодвинул накрывающую его сердце беду. Боль медленно и неохотно отпускала его из своих объятий. Тепло руки жены, ласково гладившей седую голову, наполняло сердце старика, оттесняло беду.
Чай конечно же давно остыл. Когда сели завтракать, солнышко уже заглядывало во все окна, обещая жаркий день. За столом старик , глядя на жену, с тёплой интонацией произнёс:
- Ты не забыла, какой сегодня день? Помнишь ли?
- Каждый год в этот день ты меня спрашиваешь об этом. Помню, конечно же. - с улыбкой ответила она.
- А помнишь?- хотел продолжить воспоминание старик.
- Я всё помню,- мягко прервала она и приложила палец к его губам.
- Всё помню, - повторила жена.
- Тебе сейчас нужен полный покой. Я же знаю тебя, начнёшь вспоминать, разволнуешься. И не возражай. Потом, позже, когда отдохнёшь, повспоминаем обо всём.
Он не стал возражать, согласился с нею. Только с печалью и даже с изумлением как будто закончил:
- Пятьдесят лет мы вместе! Это надо же, как быстро промчались годы!
После завтрака жена уложила его в постель, настояла , чтобы принял лекарство и не вставал. Посидела рядом, с печальной улыбкой глядя на него, тихо сказала, что сходит в продуктовый магазин купить кое-что к приезду дочери.
После её ухода в избе установилась та особенная тишина, которая как бы отгораживала живой мир за окнами прозрачной пустотой. Лишь изредка, возмущённая непонятным препятствием, на оконном стекле жужжала муха. Старика тяготила тишина и пустота комнаты. Ему хотелось слышать звуки и голоса жизни. В голове неотвязно роились воспоминания далёкого прошлого, будоражили его сознание. Он не мог лежать, не хотел. Пришла заманчивая мысль: пока жена ходит в магазин, он вспомнит на баяне их любимую когда-то песню. Вспомнит, потому, что очень давно не брал в руки инструмент. Встав на ноги, прислушался к своему сердцу, успокоил себя вслух:
- Я ведь только чуток поиграю, вспомню только.
Баян сначала недовольно заворчал слежавшимися мехами, нехотя издал первые звуки. Стала вырисовываться мелодия:
- Мне тебя сравнить бы надо с песней соловьиною, - не совсем уверенно начал выводить баян.
- С тихим утром, с майским садом, с гибкою рябиною, - наполнялась мелодия.
- С вишнею, черёмухой, даль мою туманную, - скользили пальцы по клавишам.
- Самую далёкую, самую желанную, - тихо, почти шёпотом, закончил песню голос .
Слеза скатилась со щеки, упала на замолкший инструмент. Старик, покачивая головою в такт прозвучавшей мелодии, плакал, не замечая этого. Он всем своим существом был там, в прекрасном далеке, оставшемся навечно с ним.
- Господи! - выдохнул он, - как я счастлив! Какой прекрасной была моя жизнь.
В последнем усилии поставил баян рядом. Нахлынувшее чувство сдавило виски, перекатилось к сердцу, тоненькой иголочкой стала вползать внутрь боль. Предчувствие неизбежности не стерло улыбки с лица. Он лежал, уже бездыханный, на спине, счастливый в своём последнем мгновении. Душа старика, покинув его бренное тело, летела в бесконечность, подобно комете в безбрежном пространстве, пока не растворилась в вечности.
Павел Ефимович Старцев, с. Красный Яр